Что ни шаг — то как сотня, что ни шаг — то как сотня. Маг опомниться не успел, а стены уже заняли полнеба, и дорогу преградила река Нижнего мира, и вместо воды в ней клубился серый туман. Невозможно было сказать, узка она или широка — другой берег то подступал на расстояние плевка, то исчезал в необозримой дали.

Креол сразу понял, что плыть или идти вброд нельзя, мгновенная смерть. Он все-таки мог взлететь, но что-то ему подсказало этого не делать. Река Кура — не просто полоса текущей воды, это гораздо большее, и так легко ее магию не обманешь.

Мост. Там, где река преграждает путь к городу, обязательно должен быть хоть один мост. Как-то же попадают в Иркаллу все эти пастухи… или они вечно пасут овечьи скелеты посреди пустыни? Креол вдруг осознал, что его знания о мире мертвых не так уж и велики.

Он зашагал по течению… по направлению туманных клубов. С реки веяло мертвящим хладом, слышались тоскливые подвывания, и самого Креола подмывало шагнуть туда, прыгнуть в реку. Мысль эту, конечно, он легко отгонял, понимая, что то просто течение потерянных душ, что в него попадают и исчезают навеки те, кто уже и для Кура слишком… мертв.

Вот как эти. По берегам реки росли высохшие деревья и кусты, порой они громоздились целыми зарослями, Креол огибал их, но вот он завернул за очередные — и почти столкнулся с четырьмя тварями.

Искореженные, с пустыми взглядами. Похожие на зомби, дымящиеся, с оскаленными пастями. Эти мерзотные творения — этемму, голодные духи, и они уже не могут существовать, не питаясь чужой плотью… точнее, астральным телом.

Креол отшатнулся и выбросил Призрачный Меч. Пусть подходят, если не побоятся. Есть заклинания, что отлично работают и в Куре, что созданы именно для мертвых — и Креол ими владеет.

Этемму зашипели. Здесь, в Нижнем мире, Призрачный Меч выглядел не так, как в Верхнем. Там он почти невидим, там он просто чуть заметно переливается на солнце.

Здесь он пылал серебряным огнем, и этемму от него шарахались.

Но им хотелось жрать, их терзал неутолимый голод, и они не отступались. Один двинулся налево, другой направо… они окружали Креола.

Маг резко подался вперед. Призрачный Меч вспыхнул, вошел в гнилую плоть — этемму закричал, задымился!

Креол крутанулся, взмахнул рукой — и с нее сорвался Молот Пустоты. Против облаченных в плоть он бесполезен, зато призраков просто распыляет!

Через несколько секунд на сухой земле лежали лишь четыре искрящиеся кучи. Словно горы призрачного пепла.

Они не мертвы. Призрака второй раз не убьешь. Но форму они утратили, и теперь нескоро снова смогут ходить.

А вскоре Креол дошел и до моста. Огромной каменной плиты, перекинутой с берега на берег. На перилах сидели духи детей, с другой стороны прохаживались Безголовые, а с этой вход стерег огромный гала.

Креол уставился на него во все глаза. Демон Кура был выше его на добрых три головы, покрыт зелено-бурой шипастой кожей, а из плеч у него росли ядовитые змеи. При виде этой морды с зубами-иглами, огненными глазами и рваной дырой вместо носа кто угодно бы заробел.

Но Креол лишь вперился в него взглядом, помедлил секунду и произнес:

— Мир тебе, Нгхул’Трезим.

— Это не мое имя, — ответил гала, насмешливо оскалив пасть.

— Помню. Но своего ты мне так и не назвал.

— И не назову. Какая встреча, Креол. Ты наконец-то сдох?.. а, нет… пахнешь живым. В гости к родственникам? Мы этого не одобряем.

— У меня важное дело, — сказал Креол. — Пропусти. Я поговорю кое с кем и уйду.

— Все так говорят, — скучающе произнес гала. — Но я не могу сделать исключение даже для тебя… брат.

— Не называй меня так, — аж скривился Креол. — То, что мы висели в одном подвале и жрали одни помои, братьями нас не делает. Как ты вообще тогда сбежал от старого Халая?

— Он старый, бегает-то медленно, — осклабился гала. — Не так уж и сложно было. Он, кстати, там, за стенами. Ты пришел плюнуть ему в рожу?

— Нет… хотя да… хотя нет. Я его вообще видеть не хочу. Плюнь ему в рожу сам. Его слишком много было в моей жизни.

— Мудрое решение, — кивнул Нгхул’Трезим. — Обязательно исполню твою просьбу… брат.

Креол хмуро на него уставился. По мосту то и дело проходили другие духи — в ту сторону и в эту, к Иркалле и от нее, — и на них страж-гала даже не глядел. А вот на Креола смотрел так, словно прикидывал — разорвать ли его в клочья или просто швырнуть в реку мертвых.

Он не сделал ни того, ни другого. С полминуты человек и гала мерялись взглядами, а потом демон Кура нехотя подвинулся, дал дорогу.

— Проходи… брат, — процедил Нгхул’Трезим.

Иркалла, за мостом открылась великая, грандиозная Иркалла. Город мертвых, куда попадают все шумеры. Некоторые по тем или иным причинам бродят за ее стенами, но большинство — внутри, и у Креола захватило дух, когда он прошел за ворота.

Вавилон показался бы рядом с Иркаллой захолустным сельцом. Повсюду вздымались и громоздились друг на друга здания, были разбиты сады, на колесницах ездили духи. Прямо на улицах росли гранатовые деревья, по стенам струились лозы хмеля, а дома были сплошь добротные, из хорошего кирпича. Повсюду стояли лавки и питейные дома, и денег в них не просили, а все отдавали за так. Но Креол в лавки даже не заходил, потому что из рук мертвецов нельзя принимать ничего.

Были тут и демоны — гала и Безголовые. Но они служили владычице Эрешкигаль, исполняли ее волю. Гала охраняли духов от этемму и другой нечисти, Безголовые следили за порядком, словно городская стража. Тех, кто нарушал законы Кура, они безжалостно избивали голыми руками или даже выкидывали за стены, на поживу асакку.

Но тем, кто склонял голову перед волей Эрешкигаль, в Куре жилось совсем и неплохо. Креол ходил по цветущим улицам, глядел на пьющих вино и играющих в шек-трак духов и все ясней понимал, какую совершил глупость, поверив тогда Элигору.

— Чрево Тиамат, — пробормотал он. — И чего я тут так боялся?

Хотя… Креол проводил взглядом одного духа, висевшего в ручищах демонов-стражей. Двое Безголовых с телами будто из слоновой кости тащили корчащегося и стенающего горбуна, а тот все сильней дымился, из его рта и ушей высовывались змеиные головы, пальцы извивались, точно щупальца…

— Что с ним? — спросил маг ближайшего прохожего.

— В утукку обращается, — ответил тот, равнодушно глядя на расправу. — Ты недавно умер?

Креол не стал говорить, что жив. Вместо этого он расспросил прохожего, и тот поведал, что те, чью душу точит злая страсть, слишком жадные или завистливые, гневливые или прожорливые рано или поздно начинают обращаться в нечистых тварей, утукку. Их утаскивают куда-то совсем далеко, к самым границам Кура, и там они живут, точно дикие звери, все больше утрачивая сходство с людьми.

Креол решил, что старый Халай точно где-то там, но едва он об этом подумал, как ба-а-а!..

Завернув за угол, маг остановился, как вкопанный. Перед ним был засаженный финиковыми деревьями сад, а среди деревьев — большой уютный дом, а перед домом — богатый пиршественный стол, а во главе стола…

— Отрыжка утукку!.. — только и произнес Креол.

— Ох, быть мне дырявым горшком, если это не самый жалкий из моих учеников! — рассмеялся Халай Джи Беш. — Неужто ты наконец-то сдох, Креол? Я давно тебя тут поджидаю! Ну иди сюда, иди, садись за стол, угощайся всем, чем боги послали!

— Ты всегда был дерьмовым магом, старик, — произнес Креол, не сделав и шага. — Вот и сейчас не смог увидеть, что я жив и во плоти… ну, почти.

— О-о-о, тогда я тебе сочувствую, — улыбнулся Халай Джи Беш. — Тебе придется возвращаться и страдать не только за свои грехи, но и за мои. Кха-ха-ха!..

Старик аж затрясся от злого смеха. И его домочадцы тоже засмеялись, угодливо поддакивая. Креол узнал кое-кого из них — то были старые рабы Халая. Дядюшка Нгешти, тетушка Нимзагеси… ему стало жаль несчастных. Что за ужасная судьба — всю жизнь служить этому маскиму и после смерти тоже от него не избавиться.