— Я свихнулся окончательно? — требовательно спросил он пустоту.

— Не-а, — ответила пустота удивленными голосами Шаробздюнчика и Пердиганди.

Пара неунывающих карманных дьяволов изволила появиться на торпеде и тут же начала обмениваться мнениями.

— Смотри-ка, а торпеда-то кожаная, — начал ощупывать все вокруг себя Шаробздюнчик.

— Да понты это одни, — скривился Пердиганди.

— Сам ты понты, — насмешливо ответил первый гоблин. — Она стоит-то сколько, эта машина, знаешь?

— Дык за углом для лохов и галстуки за триста баксов вместо ста, — с кажущейся ленцой ответил второй и осмотрелся в поисках места, куда харкнуть. Но трогательно застеснялся. — Внутри-то да, а под капотом чо? Оно, может, и не едет ни хрена…

— Да тут сотни четыре кобыл минимум, — отмахнулся от него Серега. — Это твой «запорожец» не едет ни хрена.

Но сам задумался: действительно, а под капотом что?

— Щас проверим, — пообещал сам себе Сергей и начал искать рычажок открывания капота.

Нашел, открыл, вышел из машины, легонько отодвинув стоящую рядом Женьку, посмотрел, что внутри…

— А сколько там лошадей? — раздался тоненький голос осмелевшего и выползшего из своего укрытия Васька.

— Пятьсот, кажется, — упавшим голосом ответил Серега, увидев шильдик «turbo». — Похоже, она полноприводная… — И спохватился:

— Ты?! Да я тебя!

Васек запищал и мужественно спрятался за Женькину спину.

— Что он опять такого сделал? — обреченно спросила Женька. К тому, что братец опять что-то натворил, ей было не привыкать.

— Да опять ничо такого, — раздраженно откликнулся Серега, закрывая капот. — Я намешал краску, он без спроса цапнул, от- крыл, стал свой нос совать, хлоп — и разлил. Прямо на машину, — он автоматом показал на капот «панамеры».

— Не на эту! На «шевролюгу»! — пискнул Васек, высовываясь на секунду из-за Женьки. — На «поршаке» нет ничего!

— «Поршак», «шевролюга»! — передразнил его Сергей. — Ты, сопля, базарить по-пацански выучился, а за ручонками своими следить — ни хрена! И о том, что спрашиваться надо прежде, чем что-то трогать, тоже не знаешь! Пороть тебя надо, только вот мне некогда! — и осекся.

— Погодите, — сказал он через секунду. — Это что получается: значит, он, — указал на Васька, — пролил краску, которую я намешал, на «лачетти», потом я обозвал «лачетти» «панамерой», и вот она у нас здесь — «панамера». Так, что ли?!

Замолчал, помотал лысой башкой и еще раз посмотрел на полученное. «Панамера» все не исчезала и обратно в «шевроле» не превращалась.

— Это что же я намешал? — сам себя спросил Серега.

— Не знаю, — опять высунулся Васек. — Но намешал круто, дядь Сереж! Только скажи машине, чтоб в «кайенн» превратилась, я в «кайенне» не сидел никогда, пацаны говорят, там круто!

Едва слышно хихикнул невидимый Пердиганди:

— А в «панамере» только для лохов салон, да.

— Стоп, — опять тормознул Серега. Мысли путались, цепляясь одна за другую, и, в итоге, ускользали. Перестав думать, он подошел к «панамере» и, глядя на машину, четко отдал приказ:

— «Порше Кайенн».

И ничего не произошло.

— Как так? — не сразу сказал Серега. И повторил: — «Порше Кайенн», я сказал!

Васек, осмелевший чуть менее, чем полностью, все-таки вышел из-за Женькиной спины и произнес:

— А ты неправильно превращаешь.

— Че? — вскинулся Серега.

— Ты в первый раз сказал: «Порше Панамера, бля!»

— Вася, сейчас по губам получишь! — вскинулась Женька, но Серега повернулся к «панамере» и…

Волшебное слово «бля» сработало — «панамеру» окутало лег- кое облачко, которое тут же рассеялось, и — нате, что заказывали.

«Кайенн» был подан. Васек издал радостный вопль и, не успели ни Женька, ни Серега и слова сказать, залез в салон. Еще через секунду Сергей вытащил его оттуда за шкирку и сел в машину сам, заблокировал двери и из вредности крикнул — уже во второй раз:

— Porsche Panamera, бля!

И тут же собственной задницей — сиденья-то стали другими — ощутил произошедшие изменения.

— И что теперь делать? — произнес Серега вслух.

— Чувак, да ты совсем лошара, — нарисовался на пассажирской сидухе Пердиганди. — У тебя тут четкая тачка, а ты сиськи мнешь. Как — чо делать? Кататься! Вот ключ-то, — он кивнул на фирмен- ный, в виде модельки, ключ-метку от «панамеры», валявшийся там же, на пассажирском сиденье.

— Ты сдурел, что ли? — жалобно спросил Пердиганди Серега. — Куда кататься? По цеху? Еще б она с пэтээсом сразу превратилась. С пэтээсом на меня причем…

— Ну ты лошара, — повторил Пердиганди, качая головой. — Да кто тебя остановит-то? На такой машине?

— Точно? — подумав, спросил Серега, припоминая сегодняшний же финт Шаробздюнчика с «двумя лучами поноса». Ну а с чего другого девица-красавица из «маздочки» ломанулась в кусты, теряя тапки? Шаробздюнчик поспособствовал, кто же еще. Надо сказать, что по мелочам парочка карманных дьяволов иногда, под настроение, Сереге вот так помогала. То место на парковках освобождала, когда все забито было так, что не въехать, то уже закрытые до следующего дня, казалось бы, магазины открывала, то, когда деньги у Сереги на телефоне заканчивались, делала так, что нужный человек звонил ему сам…

Молчание, как показалось Сереге, было явным знаком согласия.

— Ну тогда ладно, — совсем другим тоном проговорил он, невесть с чего озираясь по сторонам и хищно сверкая лысым черепом. Открыл дверь, вылез из машины и спросил:

— Жень, времени-то сейчас сколько?

— Девять часов, — ответила та. — Сереж, а что… что дальше делать-то? С «панамерой» этой?

— Как — что?! Кататься! — более чем уверенно произнес Сере- га. — Едешь?

Для осуществления триумфальной поездки на «панамере» стоимостью в зарплату колориста лет за пятьдесят-сто срочно требовались наблюдатели. Других кандидатур, кроме уборщицы и ее малолетнего братца, поблизости не нашлось.

— Да! — крикнула Женька. — А ну их на фиг, эти полы, в понедельник вымою! Когда я еще на такой машине покатаюсь?

— Да! — тут же заорал Васек, которого, собственно, никто не приглашал. Но куда от него было деться?

— Ок, — решительно сказал Серега. — Пойду переоденусь… — и тут же выругал себя за то, что совсем недавно лез в салон что «кайенна», что «панамеры» в грязной рабочей спецовке. Впрочем, ему-то какое дело — машины не его, а вообще непонятно чьи…

Через полчаса белая «панамера» вываливалась из промзоны, где находился автосервис, на дороги Нерезиновска.

Еще через полчаса стало ясно, что в будний день Москве ездить не то что некуда, а негде, хоть ты на «порше», хоть на «запорожце». «Панамера» торжественно встала в мертвой пробке. Серега уже ругал себя, что сморозил глупость и не дождался хотя бы часов 11, когда полгорода свалит из столицы на дачи, — знал ведь все прекрасно, но, сам себе злобный Буратино, рискнул «покататься» в пятницу вечером.

А тут еще неожиданно разразился гром — в буквальном смысле — и с неба как ливануло. Любой же знает, что если обычно на дорогах Дефолт-сити имеет место быть трындец, то любые природные осадки превращают трындец обыкновенный в трындец в кубе.

Серега выдохнул и начал сваливать из крайнего левого в крайний правый ряд, который, по его мнению, ехал быстрее, — правильно, в крайнем левом же обычно собираются все, кто считает себя самыми умными; поэтому-то он обычно в пробке и не едет. Удивительно, но перестроиться через несколько полос мужику удалось легко, — еще не успевал включить поворотник, а все его уже пропускали. Впрочем, Серега быстро вспомнил, на чем он едет, и хмыкнул.

— Ну а то, — довольно высказался с кожаной торпеды нарисовавшийся там Пердиганди, вертя башкой и созерцая притормаживающие авто (что-то зачастила проведывать Серегу сегодня сладкая парочка, что вместе, что поодиночке), — знай наших. У нас, чай, машина, а не ваши унитазики на колесиках.