Серега притащил из кухни неглубокую кружку и бухнул пиво туда. Оба гоблина быстро зачерпнули своими наперстками из чашки, выпили содержимое залпом, зачерпнули еще, хором сказали:«Ох, хорошо!» и исчезли. Вместе с чашкой, в которой плескалось пиво.

— Не понял,— задумчиво сказал Серега. Тут со стола прямо на его глазах дематериализовалась и банка с пивными остатками. На месте банки появился довольный Пердиганди:

— Спасибо, братан,— произнес он. — Не дал помереть. И это, мы еще зайдем. Как-нибудь.

И зашли «как-нибудь». Один раз, второй, пятый, десятый… Появлялись они только тогда, когда хотели, как хотели, задерживались на столько, на сколько хотели. Бывало, что появлялся только один из парочки, на вопрос: «А где второй?» пожимал плечами и бормотал что-то невнятное.

На десятый раз явления Шаробздюнчика и компании Серега все-таки засобирался к психиатру, заранее дрожа от страха и прикидывая, как он про этот балаган будет психиатру рассказывать.Тогда Шаробздюнчик появился в одиннадцатый раз.

— Ну, будут тебя лечить от нас, — сообщил он, являясь на краешке ванны, в которой Серега мучительно размышлял о своем бренном существовании. — Уколы ставить. Ты-то при таком раскладе точно с глузду съедешь, а мы как были, так и останемся. Никуда не денемся. И в больнице приходить будем. Правда,передачки носить не сможем. Не унесем.

— Мысли читаешь?— враждебно ответил Серега. — Ну-ну, — он уже перестал удивляться.

— Да не, — поморщился Шаробздюнчик. — Это ж элементарно. Мы — необычное явление, а с необычными явлениями вы, люди, обычно как поступаете? Тут же кричите:«Ах, я сошла с ума, какая досада!» и пережидаете — не пройдет ли само? Если не проходит, бежите сдаваться в дурку. Вот я и вижу, что ты у нас созрел.

Серега подумал и тоненько завыл. Шаробздюнчик его вой внимательно выслушал.

— Почему никто вас, убогих, не видит и с вами не разговаривает, почему такая радость только мне досталась?! — отвывшись, спросил Серега кафельную плитку. — У меня ни к одному знакомому такие глюки не приходили! Чем я виноват-то?

— Ничем, — философски ответил Шаробздюнчик за плитку. — Нужны мы твоим знакомым, как же. К ним свои собственные, как ты выразился,«глюки» приходят. А за оскорбление ответишь!

Сергей надолго замолчал.

В дурку он так и не пошел. А за прошедший с момента «явления» год как-то абсолютно примирился с существованием странной парочки, пусть она и вела себя временами не совсем адекватно. Во всяком случае, оба гоблина, кроме дурацких имен, отличались разве что чрезмерным пристрастием к спиртным напиткам, а в остальном были люди как люди. Поговорить с ними опять-таки можно было, посоветоваться, — когда соизволили появляться.

Но ведь и советы часто давали дельные. Когда, например, от Сереги смоталась жена и забрала с собой сына, мужик обнаружил, что ему хотя бы есть с кем пообщаться дома. Так что вреда от Пердиганди с Шаробздюнчиком, считай, не было никакого. Разве что спиртные напитки у Сереги с той поры стали исчезать регулярно. Как сейчас, например — вот был в бардачке коньяк, и нету…

В окно машины кто-то колошматил. Серега было удивился тому, что гайцы приехали так быстро, но когда повернулся, то увидел девицу-красавицу из «мазды». Девица требовательно колотила в стекло. Серега нажал на кнопку стеклоподъемника.

— Щас, — сказала девица и набрала в грудь воздуха.

— И чо щас? — заинтересовался возникший на торпеде Шаробздюнчик. Материализовался уже без бутылки и, кажется, даже подобревший.

— Щас приедет мой молодой человек, — со значением сказала девица, видимо, просверливая Серегу взглядом (из-под очков видно не было, но впечатление создавалось именно такое). Шаробздюнчика красавица заметить, конечно же, не могла. Да и если бы захотела, то не увидела бы: обзор в очках на пол-хлебала был, судя по всему, не очень.

— И чо? — после паузы спросил Серега.

Девица аж запрыгала от того, что Серега не осознал в полной мере важности ее фразы.

— Он разберется! — наконец сказала она.

— А может, сам крестный отец приедет? — тоненьким голосом поинтересовался Шаробздюнчик. — И сделает предложение, от которого нельзя отказаться?

Серега сам не заметил, как повторил все, сказанное Шаробздюнчиком, слово в слово.

Девица почему-то запрыгала еще пуще, взмахнула руками и, не найдя, что ответить, прогарцевала к своей «мазде».

— Два луча поноса тебе, мокрощелка, — уныло сказал ей вслед Серега и потянулся к бардачку, смутно припоминая, что что-то у него там валялось из еды — то ли орешки, то ли… — И хахалю твоему — тем же концом по тому же месту, — зло добавил он, не найдя в бардачке ничего из категории «пожрать».

Со стороны торпеды хихикнули.

— Ты правда этого хочешь? — вкрадчиво поинтересовался Шаробздюнчик.

— Да! — зло рявкнул Серега, в последней отчаянной попытке найти еду залезая в подлокотник. — Я не завтракал, между прочим! А из-за этой манды часа два даже чаю не попью!

— Тогда приятного зрелища, — пожелал карманный дьявол и испарился.

Мужик разочарованно захлопнул подлокотник, выругался и посмотрел в лобовое. Увиденное там его неожиданно заинтересовало. Не дойдя до «маздочки» пары метров, девица-красавица неожиданно замерла на месте, в ту же секунду схватилась за живот, согнулась, в полусогнутом состоянии заозиралась и вдруг, потеряв по дороге очки и даже, кажется, одну из тапочек, ломанулась через два ряда Вернадки (ДТП случилось как раз на перекрестке Вернадки и Университетского) куда-то к роще, не обращая внимания на несущиеся по дороге машины. Сергей посидел еще немного — девица не возвращалась. Она вообще больше на месте ДТП не появилась, — по крайней мере, через рекордных сорок минут, когда подъехал оформляющий экипаж, и Серегу спросили: «А где второй участник?», тот с чистым сердцем ответил: «Не знаю, ни с того ни с сего взяла, да и вон туда ломанулась».

— Ну, тогда пишем, что скрылась, — равнодушно заметил гаец. И, долго не думая, нацарапал в протоколе обоюдку. Что было дальше, Серегу не интересовало — собрав годные осколки собственного бампера, он уехал. Конечно, обоюдка вместо ожидаемого виновника и мысль о том, что ТП, возможно, впаяют лишение прав за оставление места ДТП, грела, но не настолько, чтобы затмить собой негативные последствия в виде раздолбанной морды «мондео».

На работе — а работал Серега колористом в автосервисе — к счастью, к его опозданию и последующему оправданию отнеслись равнодушно, но к концу дня все опять пошло наперекосяк. Все краски Серега смешал нормально, только вот последняя — банальный, сто раз до того намешанный и надоевший до кислятины во рту Panther Black на выкраске почему-то не хотел быть Panther Black’ом, ни с того ни с сего отливая зеленью и отчего-то наводя воспоминания о вазовской краске оттенка, прости господи, «валюта».

Уже ушли из цеха все мастера, арматурщики, маляры и жестянщики и иже с ними; уже начала шуршать где-то в дальнем углу местная уборщица, а Серега все сидел на своем месте. Наконец, у него все-таки получилось что-то похожее. Прикинув, что намешанного хватит на крыло, капот и бампер, Серега аккуратно закрыл ведерко с краской и отставил его в сторону, — в понедельник с утра малярам будет чем заняться.

Но расслабляться было рано, выходной, «спасибо» утреннему ДТП, еще не наступил. Размышляя о паскудности бытия, Серега начал смотреть в интернете, где подешевле купить битому «мондео» фару, и какую купить — новую или б/у. И что вообще сегодня делать — может, оставить машину в цеху и ехать домой на метро, — один черт завтра после покупки всех запчастей возвращаться на работу…

За спиной послышались шуршание и сопение, и Серега, не оборачиваясь, сказал:

— Отстань от хомячков.

Хомячков притащил на работу кто-то из арматурщиков, которому дома поставили условие «или семья, или хомячков хоть жопой жуй». На станции против живности никто ничего не имел; наоборот, народ даже скинулся и прикупил хомякам колеса, в которых они всем на потеху вертелись, — короче, хомяки прижились, а к Сереге в угол их определили потому, что у него был самый теплый закоулок во всем цеху.