- В чем дело?
Розана дрожала.
- Вольф, - выдавила она.
Эльзассер сокрушенно покачал головой.
- Простите, я не должен был бросать вам эту вещь. Я все время забываю о вашем даре.
- Ничего страшного. Все равно это произошло бы. Это ощущение наполняет всю комнату. Оно сильное, как запах мускуса.
- Вам нужно сделать так, как обычно делают ведьмы…
Розана ненавидела это слово, но в устах доброжелательного юноши оно звучало необидно.
- …покрыть свою одежду знаками и символами, взмахнуть руками и пробормотать какое-нибудь несвязное заклинание.
Гусиная кожа на ее руках прошла. Эльзассер погладил провидицу по голове, словно не она была на шесть лет старше него, а ему было пятьдесят. В отличие от Микаэля Хассельштейна, он совершенно ее не боялся, и Розана осознала, что ее знакомые очень редко прикасались к ней так, как обычные люди прикасаются друг к другу. Она даже не смогла прочесть мысли молодого стражника, уловив только общее желание утешить ее после неприятного контакта.
- Я не ведьма и не волшебница. Мой дар врожденный, а не приобретенный в результат долгих занятий. Точно так же люди от природы наделены огромной силой или хорошим голосом.
Хельмут снова стал серьезным.
- Это тот самый Вольф? - спросил он.
- Думаю, да. Иногда имена трудно угадывать. В парте есть что-то странное. Он вроде бы студент, но, мне кажется, он старше. В его жизни был период, который он почти забыл, но подсознательно воспоминания преследуют его. Он не мутант, но пережил некое… некое превращение…
Эльзассер внимательно слушал.
Рунце, хозяин трактира, сказал, что у Труди есть парень, который иногда ночует в ее комнате. Трактирщик мог добавить только, что ухажер Труди учится в университете и у него водятся деньжата. Однако Рунце описал молодого человека как «волосатого дьявола», хотя после долгих расспросов признал, что бороды тот не носит.
В дверь постучали.
- Войдите.
Девушка в переднике вошла в комнату и сделала реверанс, Розана почувствовала волну страха, исходящую от служанки. Она недавно плакала.
- Меня зовут Марта, - представилась девушка. - Господин Рунце сказал, что вы хотели меня видеть.
- Ты была подругой Труди? - спросил Эльзассер.
- Мы работали в разные смены,- ответила служанка. - Труди была доброй. Она подменяла меня, когда я болела. Я часто болею.
Розана заметила, что Марта хромает и у нее нездоровый цвет кожи.
- Ты знала ее любовника? - поинтересовалась она.
Лицо Марты исказилось, и Розане пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отшатнуться. Внутренний страх служанки вырвался наружу.
- Он… - В голосе девушки сквозило отвращение. - Он был плохим человеком. Настоящее животное. То он был сладким, как сахар, а в следующее мгновение превращался в дикого зверя. Я не понимаю, почему Труди держалась за него. Я бы никогда не позволила мужчине так обращаться со мной. Мы моемся вместе каждую неделю, и у Труди постоянно появлялись новые синяки и царапины, которые оставлял ее парень.
Розана вспомнила горящие желто-красные глаза.
- Ты знаешь, как его звали?
Теперь Марта скорее злилась, чем была испугана.
- Это он сделал? Я всегда знала, что он мерзавец.
- Как его звали?
- Милосердная Шаллия! Неужели он… Неужели он и есть Тварь? - Марта была на грани обморока.
Эльзассер взял девушку за плечи и встряхнул.
- Как его звали?
- Ах да. Его имя. Его звали Вольф…
Эльзассер и Розана переглянулись.
- Он был из аристократов. Парень держал это в тайне, однако Труди призналась мне, что его брат - выборщик…
Смутные догадки начали обретать ясность и определенность. Розана вспомнила рисунок, нарисованный ею по просьбе капитана Кляйндеста, а также лицо, которое постоянно накладывалось на другой образ в сознании Труди.
- Его звали Вольф фон Мекленберг.
3
Баржа была пустой. Вольф попытался припомнить, как он попал на борт, но не смог. Дверь рубки была разбита вдребезги, и Вольф догадался, что сделал это сам.
Он заснул в одежде и, пробудившись, обнаружил, что где-то испачкался.
Прошлой ночью они с Труди отправились на прогулку. Стоял густой туман. Вольф припомнил ссору.
И больше ничего.
Как жаль, что рядом нет Йоганна. Если бы Йоганн был здесь, он обязательно придумал бы, как спасти младшего брата от зверя, таящегося внутри него. Йоганн десять лет гнался за ним, чтобы спасти от Рыцарей Хаоса.
Это был плохой период в его жизни, но он закончился. Закончился навсегда.
Вольф кое-что помнил. Помнил тот день в лесу, когда в него попала стрела, выпущенная Йоганном.
Его плечо все еще побаливало в сырую погоду, а иногда даже кровоточило. И теперь он чувствовал боль между костями, именно в том месте, куда угодила стрела Йоганна.
Он вел себя плохо. Дразнил своего брата, упрекал в трусости. В детстве Йоганн не любил убивать. В их семье охотником был Вольф. Он жил ради того мгновения, когда окажется в лесу и отправится по следам лося или кабана, держа лук наготове. Дичь могла плавать, летать, бежать или прятаться в норе, но ей было не спастись от Вольфа.
Теперь Вольф хотел бы стать похожим на Йоганна, который испытывал инстинктивное отвращение к убийству.
Охотничьи трофеи юноши пылились, забытые где-то в кладовке. Если бы он мог так же легко избавиться от желания убивать!
Наверное, Сикатрису было несложно его переделать. Семя Хаоса уже зрело в его сердце, ожидая удобного момента, чтобы дать всходы. Он стал монстром в душе задолго до того, как варп-камень придал ему соответствующее обличье.
Последние недели прошли как в тумане. Туман окутывал не столько город, сколько его душу. Вольф ощутил присутствие Труди, почувствовал запах ее тела…
И ему расхотелось вспоминать, что было дальше…
Вероятно, в прошлую ночь он наелся «ведьминого корня». У него перед глазами по-прежнему плавали бордовые пятна. А потом он, кажется, устроил драку. У него не хватало одного зуба, а порезы на лице кровоточили. Однако не вся кровь на одежде принадлежала ему.
На полу рубки юноша нашел крюк грузчика, подобный тем, что носили члены портовой банды. Крюк тоже был в крови.
По какой-то причине он забрал его, когда уходил.
Поднявшись на палубу, Вольф обнаружил, что баржа пришвартована у городской пристани, неподалеку от моста Трех Колоколов.
Желая возместить убытки хозяину судна, молодой человек достал из кошелька три кроны и оставил их возле штурвала. Чтобы монеты не блестели, привлекая внимание, он бросил сверху моток веревки.
Канат, удерживающий баржу у причала, был длинным, чтобы судно могло подниматься и опускаться вместе с приливом. Толстая веревка размоталась на всю длину, и теперь Вольфа отделяло от суши футов десять. Чтобы выбраться на берег, ему неминуемо придется искупаться.
Молодой человек залез в ледяную воду, почти наслаждаясь отрезвляющим действием холода, и крепко ухватился за канат. Течение увлекало его за собой. Над рекой поднималась легкая дымка, смешиваясь с густой пеленой тумана в воздухе.
Вольф едва различал пристань.
Перебирая руками, он двигался вперед, а между тем вода смывала с него всю грязь.
Подтянувшись, Вольф выбрался на дощатый причал. Он попытался подсушить одежду, встряхнувшись по-собачьи, но его рубашка и штаны липли к телу, как ледяные присоски.
Молодой человек хотел вернуться к Труди, но сомневался, что это хорошая идея. Он не помнил, о чем они спорили, однако знал, что ссора закончилась плохо. Кажется, он ее ударил. Снова. Вольфа охватил жгучий стыд.
Промокший и продрогший, он побрел из порта, с трудом разбирая дорогу в тумане…
На улице Ста Трактиров местные хулиганы устроили драку, причем нынешнее побоище мало напоминало традиционные стычки между «крюками» и «рыбниками» или студентами и грузчиками. Такие столкновения редко заканчивались смертоубийством, но на этот раз Ч'инг насчитал, по крайней мере, пятерых убитых. Этой ночью его господин будет доволен.
