Коэн, не давая твари опомниться, сделал широкий шаг влево, но затем резко сменил направление и, перекатившись, нанес рассекающий удар справа. Острое лезвие меча до костей распороло гниющую плоть пантеры, оставив за собой длинный, глубокий порез. Страшная, зияющая рана, протянувшаяся через весь бок кошки, даже не замедлила ее движений. Изловчившись Коэн нанес еще несколько разящих ударов, после которых Нэби стала выглядеть настолько плохо, насколько это возможно для ходячего трупа. Отсеченные куски гнилой плоти валялись по всему полу, но пантера и не думала останавливаться, все так же неистово атакуя противника.

Вместе с тем, выпады Нэби были настолько однообразны и прямолинейны, словно это была не дикая кошка, а безмозглый берсерк, в котором не осталось ни следа от уловок хитрого, коварного хищника. Вскоре Коэн уже без труда предугадывал все ее броски и реакции. Его меч до неузнаваемости искромсал восставшую из мира мертвых нечисть, оставив от нее лишь скелет, в некоторых местах покрытый кусками истлевшего мяса и свалявшейся шерсти.

Несмотря на полное превосходство, Коэну никак не удавалось подобраться к голове Нэби, которая продолжала бешено вертеться, громко клацая челюстями. Пытаясь добраться до облезлого черепа пантеры, он решил проделать тот же трюк, которым сам был застигнут врасплох в самом начале схватки. Резко ускорившись, Коэн рванул к стене, кошка бросилась за ним. Сделав несколько шагов вверх по кладке, он спрыгнул вбок, налету развернулся и нанес мечем разящий удар по шее преследующей его твари. Голова Нэби неестественно перекосилась, противно хрустя позвонками, она отчаянно старалась не упустить противника из виду. Вдруг ее взгляд прояснился и на какое-то мгновение в нем промелькнула невыразимая, глубокая боль. Глаза Нэби молили о смерти.

Повторный, размашистый удар меча отсек голову пантеры и она со стуком покатилась по полу.

Тяжело дыша, Коэн опустился на колени. Несколько долгих мгновений он растерянно смотрел перед собой, пытаясь осмыслить произошедшее, и очнулся лишь тогда, когда его кто-то сильно затряс за плечо.

— Смерть… Умрешь… Умрешь. — снова зашипел Шеран.

— Да что ж ты заладил одно и тоже? — Коэн устало поднялся. — Мертва она, оно… Неважно.

— Смерть… Умрешь… Умрешь. — Шеран тыкал пальцем в дверь и, после паузы, с трудом выдавил. — Другие…

— Так бы и сказал! — рявкнул Коэн, выскочил в коридор и стремглав понесся к покоям гномов.

— Откройте! Эй! Просыпайтесь! — Коэн громко затарабанил в дверь.

Спустя некоторое время в проеме показалась взъерошенная физиономия Альдо. Коэн, словно угорелый, ворвался внутрь, едва не сбив гнома с ног.

— Чего орешь как резаный? — Стиг, брюзжа, сполз с кровати и недоуменно вытаращился на проскользнувшего вслед за Коэном Шерана.

Полусонный Альдо протер слипающиеся глаза молча указал на старика.

— Да, да, знаю. Это Шеран. Бывший ученик Орма. Он не опасен… Кажется. Долго объяснять. — Коэн осматривал комнату, попутно отвечая на немые вопросы гномов. — Вроде никого.

— А кто должен быть? Почему ты какой-то помятый? — зевая, спросил Стиг.

— Слегка повздорил с мертвой кошкой. — равнодушным тоном сообщил Коэн. — Крепко же вы дрыхнете, раз ничего не слышали.

— Что? Какая еще кошка? — Альдо непонимающе уставился на друга.

— Нэби, пантера из видения Лиары. Похоже она умерла, но ее оживили. Думаю Орм некромант или типа того. — торопливо объяснил Коэн и обернулся к Шерану. — Никого здесь нет.

— Смерть! Умрешь! Умрешь! — заголосил старик и попятился к стенке.

— Чего это он? — спросил Альдо.

— Кажется у нас гости. — напряженно всматриваясь в темноту, Коэн обнажил меч.

Вскоре послышался отвратительный, скрежещущий до ломоты в зубах звук, будто кто-то царапал металлом по камню. С каждым мгновением он становился все громче и интенсивнее, затем что-то хлопнуло и комната наполнилась едкой дымкой, от которой заслезились глаза.

— Какого черта?! — закричал Стиг, яростно растирая зудящие веки.

— Прекрати, нельзя тереть! — одернул гнома Коэн. — Мне знаком этот запах! Такая вонь от баглов!

— Да не три ты! — ударил Альдо брата по рукам.

— Не бей меня! Понял, все, не тру! — сцепив зубы процедил Стиг и застонал. — Как же зудит, а-а-а!

Не успел он договорить, как вдруг отлетел в сторону от сильного пинка. В тот же миг в то место, где только что стоял Стиг, с громким звоном вонзилось нечто похожее на копье. Коэн, оттолкнувший дезориентированного гнома, наугад нанес короткий удар мечем. Лезвие с дребезжанием отскочило от чего-то твердого.

К счастью дымка быстро рассеивалась, а вместе с ней улетучивался едкий запах. Глаза Коэна и Альдо перестали слезиться и только Стиг все еще испытывал проблемы со зрением, о чем причитал без остановки.

— Баглы… — с отвращением произнес Коэн, смотря на двух омерзительных чудовищ, чьи уродливые морды застыли в широких улыбках.

— Палый потешник? — удивленно прошептал Альдо. — Думал это байки для непослушных детей.

— Это не байки. — поморщился Коэн.

— Да я вижу. — угрюмо хмыкнул гном.

Баглы не спешили нападать и казалось наслаждались происходящим, растягивая какое-то безумное, понятное только им удовольствие.

Внешне палые потешники отдаленно походили на огромных пауков, но с шестью лапами. Четыре задних конечности, на которые они опирались, были увенчаны острыми, копьеобразными костяными наростами. Их длинные руки, если так можно было назвать эти жилистые отростки, заканчивались острыми лезвиями когтей. Бледные, безволосые, за исключением косматой гривы, тела баглов были сплошь покрыты волдырями и язвами коросты, будто кто-то выварил их в кипятке. Головы тварей напоминали человеческие, кожа на их приплюснутых мордах выглядела, как плохо зажившие после ожогов раны. Глубоко посаженные, мелкие, пепельного цвета глаза неподвижно застыли под свисающими надбровными складками. Однако самым отвратительным в баглах были жуткие, растянувшиеся через всю мертвецки бледную физиономию улыбки, за которые они и получили свое прозвище — «палый потешник». Именно эта неживая, оцепенелая гримаса делала их наружность невыносимо безобразной.

Наконец баглы, решив, что нагнали достаточно страху, напали.

Подслеповатый из-за отекших, слезящихся глаз Стиг, похоже был определен чудовищами, как самое слабое звено. Они синхронно набросились на гнома, но жестоко просчитались насчет его беспомощности. Один из баглов незамедлительно получил мощнейший удар молотом по руке, в результате чего она безжизненно повисла на разорванных жилах. Стиг, с трудом разбирая очертания раненого противника, остервенело накинулся на него, засыпая градом тяжелых ударов. Потешник, не ожидавший такого напора от, казалось, легкой добычи, попятился назад, но, запутавшись в собственных ногах, распластался по полу. Стиг, вопя во всю глотку, хаотично лупил его по всему, что мог разглядеть и до чего мог дотянуться.

Второй багл, после безуспешной попытки подступиться к озверевшему гному, вынужденно переключился на Коэна и Альдо, которые слаженно, с двух сторон одновременно, засыпали его яростными ударами. Стараясь схватить противников руками и проткнуть их острыми костяными наростами, чудовище высоко вздымалось на задних лапах. В эти моменты у него оказывался неприкрытым живот, до которого Коэн неоднократно пробовал дотянуться мечем. Багл будто специально дожидался, пока противник подставится под его брюхо и в этот миг молниеносно выбрасывал вниз две средние копьевидные лапы. В один из таких заходов Коэн, проворно уклонившись от смертоносного выпада, по рукоять вонзил клинок в чрево багла, но тот когтями вцепился ему в плечо и с силой швырнул об стену. Не обращая внимание на торчащий в брюхе меч, багл неожиданно развернулся и нахраписто попер на Альдо. Мощным ударом головы он выбил топор из руки гнома и, грохнулся на него своей тяжеленной тушей. Насмехающаяся морда потешника нависла над отчаянно брыкающимся Альдо.