Тот кивает, а я думаю:

— Да, и это было в плане. Недаром мы сюда подогнали десяток машин со взрывчаткой. Тридцать тонн наделают тут дел.—

И все, разошлись до завтра.

26.06.1937

Понедельник

Район Благовещенска

13.00

— Да, промчалось еще шесть дней. — Думаю я:— Мы подождали ухода японцев, проверили укрепления, заминировали и перед уходом взорвали. Красиво летали в небо блоки. —

А потом марш, еще на несколько часов и вот уже лагерь, готовимся к переходу на свою территорию.

— Задачи выполнены, укреп район очищен, бригады и техника проверены. Мы уходим домой. — Думаю я, уже глядя на начинающий переплавляться на тот берег наш ТП3. — Да, приходил он последним и уходит первым, ну если не считать стрелковой дивизии, которая снялась с мест и ушла еще раньше. Все по расписанию.—

А на вновь засновавших по Амуру понтонных паромах гордо стоят танки, выполнившие свою задачу.

Рядом стоит Володя и спрашивает:

— Дан, а когда мы?—

Я отвечаю:

— Через пару часов перейдем и мы. Нам тут уже особо делать нечего, все что надо, мы сделали.—

И мы ждем своей очереди.

27.06.1937

Четверг

Благовещенск

10.00

— Ну вот и переправились, вновь разместились в своих домиках и теперь уже последнее совещание, подводящее итоги операции.—

А в штабе, все те же:

…… Московское трио, Мерецков, Ватутин, Еременко.

…… Наши командиры бригад, нач штабы и нач. разведки.

…… Командиры приданных подразделений.

…… И я с неизменным Николаем Семеновичем.

Мерецков открывает совещание и произносит:

— Товарищи, операция завершена, поставленные задачи решены. Теперь хотелось бы заслушать командиров бригад. Особенно интересует ваше мнение о нашей технике и тактике, какие были проблемы и наши потери.—

Первым поднимается Рокоссовский и отчитывается:

Бригада задачи выполнила полностью. У нас было решающее преимущество в скорости, инициатива и несравненно более мощная техника. Я японцев не было шансов.

По потерям, они крайне не велики. У нас пятьдесят семь убитых и двести тридцать четыре раненых. Японцы все-таки сопротивлялись, даже несмотря на свое безнадежное положение. Но потеря для подобной операции меньше любых нормативов.

Мы фактически потеряли пять процентов личного состава и около трех процентов техники. По нормативу, бригада может вести активные бои до уровня потерь в двадцать-пять-тридцать процентов.

По технике, главной проблемой является недостаточная защита всех машин и мощность всей техники, кроме БТ8. Остальная техника нас тормозит, а ее броня не способна остановить снаряды. Если это еще как-то приемлемо для БТР и самоходок, которые не будут вступать в прямые дуэли с танками противника, то для танков это критично.

И закончил, Мерецков, благодарно кивает головой, а Ватутин, что-то записывает.

Следующим поднимается Смушкевич и тоже отчитывается:

Бригада, поставленные перед ней задачи выполнила полностью. Истребительные полки противника в основном были подавлены, бомбардировочная авиация почти не рисковала подниматься в воздух, после нанесения ударов по их аэродромам.

За все время проведения операции было семь воздушных боев с противником. Их истребители сильно уступают нашим в скорости и маневренности на больших высотах.

Во всех случаях наши дежурные пары истребителей во время замечали противника и вызвали подкрепление. Сбито двенадцать самолетов японцев, нами потеряно три истребителя. Потерь среди летчиков нет, дежурные группы подбирали во всех случаях.

Было две попытки вылета японских бомбардировщиков на нанесение ударов по нашему расположению. В обоих случаях, они обнаружены наши дежурными СУ-2. В первом случае пара СУ-2, пользуясь преимуществом в скорости и высоте атаковала противника, выступив в качестве тяжелых истребителей. В этой атаке были сбиты два бомбардировщика противника, остальные ушли в аэропорт базирования. У нас потерь нет.

Во втором случае, шестерку бомбардировщиков пропустили до Суньу и там их встретило звено наших МИГов. Четыре самолета противника были сбиты, остальные два ушли.

Больше они не рисковали, все-таки вылеты бомбардировщиков без истребительной поддержки, это самоубийство.

По технике, у нас в общей сложности потерянно, как я уже говорил пять истребителей и четыре штурмовика. Летчики все живы.

Выявлены следующие замечания:

1. По СУ-2…. Его можно использовать в качестве разведчика и тяжелого истребителя, но нужно добавить скорости и усилить вооружение.

2. По СУ-4…. Штурмовик хорош, задачи свои выполняет, но есть проблема, нужно более сильное бронирование. При штурмовых атаках он попадает под заградительный огонь противника, и мы несем потери. Так и были сбиты наши четыре штурмовика.

3. По МИГ-1…машина хороша на высотах и слабовата внизу. Там ей не хватает маневренности, с современными истребителями ей не справится, конечно, на малых и средних высотах. Рекомендуем использовать МИГ как высотный перехватчик и, возможно, стоит отработать тактику боя на двух высотах. Когда наверху работает звено МИГ-ов, а внизу звено маневренных истребителей… Но для этого необходимо создавать смешанные полки, чтобы летчик знали друг друга. Тогда МИГ станет грозной силой, особенно если ему добавить дальности и мощности вооружений.

4. По Бар-2…замечаний нет, тут для него было не так много целей и совсем не было противников.

И закончил свой доклад.

Мерецков благодарит командиров, а потом спрашивает у меня:

— Даниил, как вы оценивает работу ваших бригад?—

Я ненадолго задумываюсь, а потом отвечаю:

Задачи выполнены, потери минимальны. Значит все нормально. Интересен был опыт со взаимодействием авиации и наземных сил, привлечением тяжелой артиллерии, использованием понтонных переправ.

Это все показывает, что здесь будущее и мы идем в правильном направлении. В скором времени у нас будут другие вооружения и другие возможности. По приезду в Москву начинаем формирование вторых бригад, танковой и авиационной, и корпуса с приданными стрелковыми дивизиями, и тяжелой артиллерией.

Будем также создавать инженерные части и конечно свой понтонный парк. Этот вопрос уже проговаривался с руководством страны и предварительное согласие получено.

В связи с этим комбриг у нас пойдет на корпус, ком полки, на бригады и дивизии. Нач штаба бригады уйдет вместе с Рокосовским замкоркором и у меня появляется вакантные должности комдива и нач штаба корпуса.

Вам, товарищ Мерецков, я не предлагаю, не по статусу, а вот товарищей Ватутина и Еременко, я и товарищ Рокосовский, хотели бы видеть у нас в особом резервном корпусе начатом корпуса и командиром одной из дивизий.

Произношу я свою тираду и тут же спрашиваю с улыбкой:

— Отпустите товарищей, товарищ Мерецков. — Говорю я и тут же добавляю. — Если товарищи конечно не против?—

Он улыбается, похоже тоже все просчитал и отвечает:

— Этот вопрос не в моей компетенции, но я буду рекомендовать. Нам нужны такие части и такие офицеры, которые вырастаю из ваших «потех». Ну а товарищи, я думаю не откажутся. У нас армия.—

— Ну, да, не откажутся. — Думаю я и тут же добавляю про себя:— От таких предложений не отказываются. —

И совещание заканчивается, народ расходится, а напоследок чувствую на себе внимательные взгляды Ватутина и Еременко.

— Уже согласились. — Понимаю я, теперь присматриваются.