Потеряв самообладание, он побежал ему в лоб, а на лице демона появилась ухмылка. “Я сотру твою ухмылку в порошок” — воскликнул Уфир и попытался ударить. Этого удара должно хватить чтобы уничтожить демона с одной попытки, но демон смог увернуться от лобовой атаки и ударил в ответ.

После удара демона левая рука Уфира оторвалась. Жуткий удар прервал связь между ним и его конечностью, отбрасывая её в сторону с громким треском. Волны боли пронзили Уфира, но его душа была охвачена болью посильнее любой физической руки. Несмотря на кровотечение, Уфир повернулся к демону.

— Чего ты добиваешься, убивая всех в этом городе? Почему ты не захотел, как и другие жить в спокойствии?

— Ха-ха, в спокойствии? Какой мне смысл от этого, если я получаю удовольствия от ощущения как по моим рукам стекает чужая кровь. Это меня так заводит!

— Ты псих!

— Жалость и доброта — это яд, который превращает людей в ничтожеств!

— Тогда я покажу тебе на сколько ты жалок и ничтожен!

Уфир сжал свою оставшуюся руку в кулак, напрягая каждый мускул, в упорном желании нанести удар демону. Но даже его самая сильная попытка оказалась напрасной, когда демон ловко уклонился от него. Сила и болезненное напряжение пронизывали его, когда он пытался контролировать оставшийся кусок его руки.

Однако, Уфир смог вспомнить слова Чарли и остановился.

— Ты сдаешься? Как же ты слаб, ничтожный антропоморф. О вас так много говорят, но вы так слабы! Ха-ха! Я заберу твою жизнь, как забрали жизнь твоего никчемного друга! Каким же надо быть жалким, чтобы умереть от одного удара! Ха-ха-ха!

Смех демона вонзился в саму гору мозга Уфира. Всего одна ошибка и он действительно может умереть. “Бежать? Надо бежать?” — подумал Уфир, и как сразу он повернулся к врагу спиной, демон решил атаковать.

“Это был последний удар.”

Уфир упал на колени и потерял сознания, ожидая что он уже не сможет проснуться никогда.

Но любая хорошая история должна иметь хороший финал?

Уфир ощущал холод и страх, блуждая по бескрайним просторам черной пустоты. Его шаги не издавали звуков, а вокруг была лишь непроглядная темнота. Он чувствовал спокойствие и одновременно тревогу, словно знал, что что-то важное должно случиться. Голоса прошлого, едва слышимые, эхом отдавались в его голове, но он не мог разобрать их слов. В этом безмолвии он продолжал идти вперед, не понимая, что будет дальше.

Он пытался бежать, но каждый его шаг казался тщетным. Ноги тонули в темноте, словно он стоял на месте. Он кричал, но его голос не отзывался эхом, словно его глотала тьма. В этой бездонной пустоте он был абсолютно один. Время перестало существовать, и он потерял счет времени. Он бежал, останавливался, снова бежал, но ничего не менялось.

Вспоминались лица друзей, людей, которых он потерял. Хани, Парки, Люпен, Чарли… Их образы мелькали перед его глазами, напоминая о боли утрат. Он пытался дотянуться до них, но каждый раз они исчезали, оставляя его одного. Чувство безнадежности охватило его сердце. Он понял, что его жизнь, возможно, оборвалась здесь, в этой пустоте.

Темнота вокруг стала гуще, холоднее. Его мысли путались, и он всё больше погружался в отчаяние. "Неужели это всё?" — думал он, ощущая, как силы покидают его. "Неужели это конец?".

Отчаяние в его сердце постепенно уступило место чему-то ещё. Что-то темное и жуткое начало пробуждаться внутри него. Мысли становились всё более хаотичными, словно множество голосов кричали в его голове одновременно. В глазах мелькали образы прошлого, перемешанные с ужасами настоящего. Лицо Хани, искаженное болью и предательством, сменялось мертвыми глазами Парки, обвиняющими его в бессилии.

Он начал смеяться. Сначала это был тихий, нервный смех, но постепенно он становился громче, пронзительнее. Этот смех, казалось, разрывал тишину пустоты. Уфир смеялся, и в этом смехе было всё — боль, страх, ненависть и безумие. Его смех становился всё громче, переходя в истерический хохот. Он сотрясался от смеха, чувствуя, как его разум растворяется в этой темной бездне.

Вокруг него всё больше сгущалась тьма, обволакивая его разум. Он уже не различал, где кончается он сам и начинается эта бесконечная пустота. Он стал её частью, и его смех был её эхом. Безумие полностью захватило его, и он потерял контроль над своими мыслями. В этом мраке не осталось ничего, кроме боли и смеха, которые смешались в единый ужасный звук.

Он кричал и смеялся одновременно, его разум разрывался на части. Внезапно его голос начал ломаться, переходя в крики отчаяния и страха. Он пытался схватиться за что-то, за любую нить здравого смысла, но всё было тщетно. Темнота поглощала его, и в этом безумии он окончательно потерял себя.

Он падал на колени раз за разом, ощущая, как ноги подкашиваются под ним. Страх и одиночество сжимали его сердце, пока он, наконец, не сдался. Казалось, что надежды больше нет, и тьма поглотила его полностью.

Он лежал на холодной земле, не чувствуя ни боли, ни страха, только бесконечную пустоту и хаос. В этом состоянии он оставался, пока не начал ощущать слабое тепло, словно луч света пробивался сквозь тьму. Но это было так далеко, что казалось лишь иллюзией.

Любая история должна иметь финал.

"Что ждёт меня за пределами этой пустоты?" — думал он, ощущая, как его сознание медленно скользит по краю небытия. "Если это конец, то что будет потом? Пустота? Или бесконечное страдание?"

Мысли о вечной тьме и бессмысленности существования терзали его разум, превращая его в поле битвы между страхом и безумием.

Он начал размышлять о смысле своей жизни. "Для чего я жил? Что значили все мои усилия, если в конце меня ждёт только эта темнота? Моя жизнь была всего лишь мгновением, вспышкой в бесконечной ночи". Уфир чувствовал, как его сердце наполняется тоской и горечью. Все его мечты, надежды и стремления казались теперь не более чем иллюзиями, которые исчезли, как только он столкнулся с неизбежностью конца.

"Если всё, что я делал, не имело значения, то зачем было жить? Может быть, наша жизнь — это просто игра богов, или насмешка судьбы?" Он пытался найти хоть какой-то смысл в своих страданиях, но каждый раз приходил к одному и тому же выводу: всё было напрасно. Его мысли становились всё мрачнее, и он чувствовал, как отчаяние окончательно поглощает его.

"Почему мы должны страдать? Почему мы должны проходить через боль и потери, если в конце нас ждёт только забвение? Может быть, весь этот мир — лишь тень чего-то большего, недоступного нашему пониманию?" Эти вопросы терзали его, как ядовитые змеи, впиваясь в его разум и лишая его последней надежды.

“Почему создатель допустил столько боли и страданий? Почему он позволил мне пройти через это, только чтобы в конце оставить меня в этой пустоте?" Уфир ощущал, как его вера в справедливость и смысл жизни рушится, оставляя его один на один с бездной. Его размышления становились всё более безумными, как будто его разум искал утешения в собственном разрушении.

Он пытался вспомнить светлые моменты своей жизни, но каждый раз тьма возвращалась, разрушая все попытки найти утешение. "Может быть, в этом и есть смысл — принять тьму, стать её частью и найти покой в забвении". Эти мысли, исполненные мрачной философии, заполняли его разум, погружая его всё глубже в бездну отчаяния.

Уфир чувствовал, что теряет себя окончательно, что его личность растворяется в этом бесконечном мраке. И в этот момент, когда не осталось ни малейшей надежды, он понял одно: жизнь была всего лишь коротким мигом, наполненным страданием, и конец этого мига означал только одно — вечное забвение.

Так он и потерял себя навсегда.

Люпен, старый друг Уфира, нашёл свою любовь в лице Агнесс, милой, но скромной девушке. Вместе они проводили дни, наслаждаясь каждым мгновением в Таблифе. Их отношения были глотком свежего воздуха в этом прекрасном мире, наполняя сердца радостью и надеждой.