— Сестрица, я ведь тебя предупреждал, чтобы ты не делала больно моей возлюбленной!
— Может, хватит мне угрожать, братец?! — ощетинилась девушка. На её лице застыла смесь страха и хрупкой решительности, которая кое-как была прикрыта нахальной ухмылкой. Глициния покосилась на свою надзирательницу. Увидев оскал Рашми, она окончательно уверовала: как минимум, она точно была родственницей Чуви. Тот, между тем, расплылся в умилительной улыбке, а его глаза издевательски засверкали.
— Сестрица Брэзия, это похвально, что ты не боишься меня. Точнее делаешь, вид, что тебя не страшат последствия, но, — мусорщик указал левой рукой на Глицинию и зловеще сверкнул глазами, — кажется, вы трое забыли зачем сюда пришли, как и забыли о том, насколько опасно потревожить то, что находиться внутри сумки моей любви. Ты же, моя милая сестрица, стоишь в прямой близости от этой вещицы - Пандорума. Или, может, ты хочешь приобрести такие же шрамы, как и глупый братец Белвэс, ась?
У Рашми отвисла челюсть, и она, испугано охнув, отступила назад, убрав руку с шеи Глицинии. Затем она вопросительно посмотрела на Аджита: тот по-прежнему злобно смотрел на Чуви, нервно облизывая губы.
— Этот Пандорум - слабейший!
— Может и так, — согласился Чуви, — Но ты ведь не хочешь выпустить наружу то, что там спрятано?
Аджит не ответил. Вместо этого он сделал шаг назад и поджал губы. Его глаза заметались из стороны в сторону.
— Вот поэтому у вас лишь два варианта. Либо попытаться сбежать, либо сдаться мне.
В этот момент Глициния, разминая шею после хватки Рашми, решила действовать. Она, ласково улыбаясь, обратилась к мусорщику одним из своих самых нежных и тёплых голосов:
— Чу-чу, ты не против, если я, перед тем как приму окончательное решение во всей этой ситуации, задам тебе несколько важных для меня вопросов?
— Конечно, конечно, любимая!! — просиял Чуви, заговорив нежным проникновенным голосом, от которого внутри Глицинии всё вновь перевернулось и перемешалось: лёд и пламя, неприязнь и близость. Девушка с трудом сдержала томящие её противоречия, надеясь, что никто их не заметил. Она, окончательно надев маску ласковой девушки, отбросив мужскую личину, превратилась в скромную рыжеволосую девушку с длинной косой. Образ, который она когда-то примерила на себя, устроившись в «Параллель»,
— Скажи, а что случилось с теми серёжками, которые я тебе подарила?
— Ох! — смущённо выпалил Чуви, отводя взгляд. Он дотронулся до левого уха, где раньше висели три прямоугольные пластины и теперь зияли небольшие отверстия. — Видишь ли, недавно они были уничтожены.
— Что ж, при твоей импульсивности, ты их долго хранил, — мягко ответила Глициния и слегка провела рукой по своему правому уху, грустно улыбнувшись. Но вот в её глазах появилось озорство. — И ты действительно пришёл сюда в одиночку?
— Сюда? — Чуви округлил глаза и указал пальцем вниз. Аджит, продолжая топтаться на месте и нервно оглядываться по сторонам, замер и подозрительно посмотрел на Чуви, а затем он переглянулся с Ракешом. Средний брат почти незаметно качнул головой и покосился на сестру. Та, продолжая не сводить взгляда с Глицинии, быстро моргнула.
— Конечно, я прибыл сюда один,— сказал Чуви.
— И это не смотря на то, что всё может пойти не по плану?
— Но пока всё ещё идёт по плану, так ведь? — Чуви хмыкнул, вернув своему голосу обычную нахальную манеру речи. — А если вдруг что-то пойдёт не так, то вот тогда и поговорим об этом. Так ведь, родственнички?
Чуви резко покосился на Аджита, что чуть ранее сделал незаметное, как ему казалось, движение. Он резко замер, нервно прошипел и прищурился. Глициния тоже бросила короткий взгляд на Аджита, а затем она украдкой посмотрела на сосредоточенного, слегка взмокшего от пота Ракеша и приняла в расчёт бдящую за ней Рашми. Однако куда больше она задумалась о последних словах мусорщика.
«Значит, ты на самом деле не один. Но кто они и где?» — мрачно подумала она, продолжая улыбаться.
— Тогда у меня к тебе последняя цепочка вопросов, Чу-чу, — произнесла она вслух, ласково обращаясь к Чуви. Тот вновь просиял, как ребёнок и в его голосе вновь появилась несвойственная ему мягкость:
— Конечно, любимая, задавай.
— Ты ведь, не просто так вцепился в меня со столь безвкусным поцелуем?
— Конечно не только ради этого, моя любимая, — глаза Чуви блеснули лукавыми огоньками. — Я проверял тебя на уловки. И кстати, меня поражает твоя беспечность. Никаких! Никаких игрушек я не нашёл! И поэтому мне интересно: как же ты рассчитываешь сбежать? А бежать тебе осталось лишь, — мусорщику указал пальцем вверх, — на крышу.
Глициния побледнела, перестав улыбаться, но затем засияла тёплой улыбкой и, чуть изогнувшись, положила правую руку на бедро и приняла образ страстной пышногрудой брюнетки. Она обратилась к Чуви, при этом бросив короткие взгляды по сторонам:
— Чу-чу, я очень огорчена, что мой неприглядный настоящий облик стал тебе известен. При этом я рада, что ты увидел лишь меня, а не то, что я особенно тщательно скрываю. — Девушка на мгновение стала нечёткой, а потом все увидели на Глицинии обтягивающее трико, но не это хотела показать девушка. Она легкомысленно провела левой рукой вдоль левого уха: на каждом её пальце находилось по кольцу, а за мочку уха крепилась большая, усыпанная рубинами, круглая серьга. Затем Глициния подняла правую руку и помахала ею. В ней, между указательным и большим пальцем, была зажата ещё такая же серьга. С лица мусорщика сползла улыбка, и он стал очень серьёзным. Аджит издал пронзительный хриплый визг, полный разочарования и проклятий, и направил сжатые руки в стороны: везде задрожали контейнеры и начали выдвигаться из стеллажей, замирая в воздухе. Ракеш выругался и нырнул в подпространство, захватив по пути косу. Рашми растерянно захлопала ресницами, а потом взвизгнула: в её левой руке загорелось яркое оранжевое пламя, и она набросилась на Глицинию.
Всё это произошло за считанные секунды, в конце которых Чуви вновь усмехнулся и пожал плечами, но с места так и не сдвинулся, лишь подмигнул воровке. И вот, когда Рашми почти дотронулась до Глицинии, слегка опалив ей волосы, воровка закрыла глаза, крылья её носа сжались, и она бросила серёжку себе под ноги.
Раздался звонкий хлопок и почти всё свободное пространство за считанные мгновения заполнилось тошнотворным густым желтоватым дымом. Тот раздражал глаза и глотку, исторгая запах гнилых яиц.
Рашми резко отпрыгнула назад и закашляла. У неё заслезились глаза, а нос мгновенно опух и воспалился. Пламя она была вынуждена затушить, чтобы не устроить ещё больших проблем. Кое-как протерев глаза, продолжая откашливаться и прикрывая рот рукой, Рашми осмотрелась по сторонам. Глицинии нигде не было. Это привело девушку в неописуемый ужас, а ведь она была так близка!
«Старший брат будет мною недоволен!» — подавив в себе нахлынувшую тошноту, никак не связанную с сероводородом, истерически подумала Рашми. Теперь ей нужно было срочно выбираться из ядовитого облака. Рашми посмотрела налево, где должен был находиться Аджит, и тут краем глаза заметила движение. Она резко повернулась и увидела перед собой Глицинию. Воровка усмехнулась (её лицо было скрыто за прозрачной маской с респиратором), а затем ударила преследовательницу кулаком под дых. Всё, что Рашми сдерживала после отравления газом, выплеснулась наружу, с хрипом и неприятным бульканьем, и девушка согнулась пополам. Глициния отпрыгнула назад и нанесла удар ногой с разворота в висок Рашми. Вечная болезненно охнула, а её глаза закатились. Она отлетела в густую ядовитую дымку, потеряв по пути сознание: послышался мощный удар об что-то металлическое.
Глициния выпрямилась и нажала на широкое кольцо на указательном пальце. Из кольца вырвалась тонкая блестящая нить и устремилась вверх: вскоре раздался звук, будто что-то прилипло. Девушка уже собиралась подняться на нити к крыше, как вдруг, справа от неё, к жёлтым всполохам дыма примешался мерцающий пурпур. Она обернулась и увидела, как дымовую завесу прорезала чёрная коса, а за ней появился Ракеш. Глициния замерла, округлила глаза, и было отчего. Враг летел на воровку без головы. Лишь призрачно мерцали алые сосредоточенные глаза, паря над тонкими и гибкими плечами. Это замешательство стоило бы девушки жизни, но тут между ними появился Чуви, окутанный лоскутами тающего жёлтого дыма. Он остановил косу левой рукой, схватив её у основания лезвия. Ещё чуть-чуть, и та проткнула бы девушку насквозь.
