— Нам плохо! Слишком много солнечного света! Долго мы ещё здесь проторчим, Чуви? — раздался голос Первого из крохотной жиденькой тени, тянувшейся от ног Шепарда.

— Потерпите ещё чуток, — ответил Чуви, дымя сигаретой. Он лежал на спине, заложив руки за голову и запрокинув ногу на ногу, и, прищурившись, смотрел на небо: почти выцветшую синеву. — Я уверен, что она скоро будет здесь. Если вам совсем туго, то недалеко есть приличных размеров холодильник. Спрячьте своё тело там, если хотите, но прошу: не теряйте связь со всеми тенями города. Думаю, нить толщиной в миллиметр будет достаточно.

— Ну уж нет! — воскликнул Третий. — Это наше первое настоящее задание! Хватит ныть, Первый! Это тебе не фотонами в рожу получить!

— Я и не собирался, — послышался обиженный голос Первого. — Но ты не забывай, что это тело, скорей всего, моё! Поэтому я прислушаюсь к совету Чуви и спрячу его в том холодильнике, но теневую связь я оставлю прежней.

— Делайте, что хотите, — вяло отмахался Чуви. Тень возле ног Дэвида слегка дёрнулась и потускнела.

День только-только перевалил за полдень, стояла сухая жара. Воздух плавился и растекался, размывая дальний пейзаж огромной каменной пустыни - Великой жертвы, или, как её называют обычные люди, Сильвийской погибели.

Погибелью её назвали из-за того, что именно здесь, во времена Первой башенной войны, Рей Сильвия и Прометей, в исполнение последней надежды, взорвали Дар, тем самым принеся серьёзный, трудно поправимый урон непобедимой, как тогда казалось, союзной армии хатиманцев, каинитов и осирисийцев. С тех пор прошло около десяти тысяч лет, но земли в самом центре Фронтира так и не восстановились. Однако сильвийцы со временем смогли обжить их, и на это у них были веские причины: огромные залежи полезных ископаемых, многих из которых, до образования Погибели, здесь не было.

Это не только помогло вернувшимся сильвийцам восстановить пустовавшую долгие тысячелетия родину, несмотря на последовавшие почти сразу войны за влияния над пустыней, но и позволило Фронтиру стать настоящим экономическим и оборонным стержнем всей Башни, тем самым превратившись в её сильнейшую экономику. А Сильвийский конгломерат, союз семи сильвийских семей, что когда-то сумел прекратить самоуничтожительные междоусобицы за ресурсы, в последние годы даже стал куда более влиятельным, чем Совет, «Параллель» или Рай.

Дэвид Шепард глубоко вздохнул и заставил замолчать надоедливую справочную, поселенную ему в голову отголоском отца - Вечным Гильгамешем. Он, чуть прищурившись, вновь начал разглядывать в бинокль расположенный под ним лабиринт улиц и складов.

Он стоял на высокой водонапорной башне, посреди одного из девяти крупнейших городов Рей Сильвии - Меркулия, расположенного на самом краю Погибели и являющегося перевалочным пунктом для всех семей Конгломерата. От него до столицы Фронтира, Ремуса, было не больше суток совершенно безопасного пути — среди пастбищ, холмов и фермерских угодий, по магнитным автотрассам и линиями электропоездов. А там: межпространственные лифты и крупнейшая площадка внутренней торговли.

Воздух был настолько сухим и раскаленным, что запахи, поднимавшиеся вверх до мусорщиков, болезненно ударяли им по ноздрям. Пахло потом, горючим, пластиком и всем спектром металлов, мелкая пыль которых, попадая на язык, оставляла едкий привкус щелочи и оксидов. Но несмотря на удушливую сухую жару, людей внизу было много, как в муравейнике, и никто не сидел без дела.

Всматриваясь в каждый закоулок, полный потных ругающихся рабочих и счетоводов, Дэвид не замечал цели, ради которой они оказались здесь. Глицинии нигде не было.

— А ты точно уверен, что она прибудет именно сюда? — протянул Дэвид, слегка покосившись на Чуви. — Если она вообще ещё находится во Фронтире после случившегося.

— В этом уверен Чакайд, а значит она действительно всё ещё где-то здесь. Ну, а чтобы сбежать из Фронтира, ей по-любому придётся пересекать Меркулий.

— Ты так говоришь, будто нет других способов попасть в Ремус.

— Есть, точнее - были. Как ни странно, последние события играют нам на руки. Защита обострилась до предела. Конгломерат вынужден был ужесточить правила использования частных колодцев и туннелей. Он же внимательно следит за железнодорожными и магнитными магистралями. Вошь не проскочит! А если учесть, что у моей любви не самая простая ноша, то выбора-то у неё и нет. К тому же, ей легче затеряться среди огромной массы людей, чем быть замеченной идущей в одиночестве через степи и холмы. Даже моей любимой придётся очень сильно изловчиться, чтобы её не засекли, а её, к её горю, засекли.

— Кстати, а как вы её вообще засекли? Разве при её способностях это возможно?

— Вполне, хотя это дано не каждому. Понимаешь, в ней течёт кровь каинитов, а против них во всех Уровнях, тренировали особые отряды солдат, которые могут противостоять иллюзиям и гипнозу. Чакайд один из таких солдат. Его родовое племя относиться к так называемым следопытам, а он лучший среди них. Подопечные Чаки, конечно, похуже срабатывают, но они всё равно на голову лучше Гончих септа Нерет-Мехтет или охотников клана Мусаси-Гоуцзян, а те в своём деле очень сильны, между прочим.

— Что ж, — неуверенно протянул Дэвид, продолжая изучать улицы города. — Надеюсь, мы не потерпим неудачу, как в последние два раза.

— Эй, эй, малыш, эт что за пессимизм, ась? — Чуви сел и начал подтягиваться. — Не могут же нас обводить вокруг пальца столько раз кряду ? К тому же, с нами сегодня люди Чакайда, а это надёжное прикрытие, не считая его, конечно. Моя любовь не уйдёт.

— Но ведь кроме неё, есть ещё и они. Поэтому я и сомневаюсь, что Глициния будет сегодня здесь.

— Малыш, — Чуви расплылся в мрачной ухмылке. — Те, кто её преследуют, пока что тебя не касаются. Они касаются лично меня. Давай будем играть свои роли, когда начнётся спектакль, ладушки? Моя любовь будет здесь, я её знаю лучше других.

Дэвид внимательно всмотрелся в Чуви, и недоверчиво поджал губы. Он вновь хотел расспросить его о Пандоруме, но не успел он открыть рта, как из его тени послышался голос Сплина:

— Мы её засекли.

Дэвид и Чуви переглянулись. На лице мусорщика появилось хищное выражение.

Глициния незаметно проскользнула в узкий и тёмный переулок между двух складов. Тяжело дыша, уставшая, потная и грязная, она уселась на какие-то мешки, запрокинула голову и закрыла глаза, сдвинув на лицо шляпу. Глициния в последние дни мало спала и была очень голодна, очень. Девушка надеялась, что затесавшись в толпу Рудничного бульвара, где в этот жаркий послеполуденный час шла торговля, ей удастся сбить преследователей со следа, но до конца она не была в этом уверена. Глициния внимательно прислушалась к окружавшему её миру.

Торговля достигла своего пика, и возбуждённые голоса людей, выкрикивающие более выгодные цены на золотую или адамантиевую руду, были слышны даже через четыре улицы. Сложно было распознать в этой какофонии что-либо подозрительное. Так думали обычные люди, но Глициния знала: чем больше шум, тем опасней затесавшаяся среди неё тишина. Однако ничего подозрительного она не услышала.

Сегодня она носила маску худосочного мужчины, одетого в робу грузчика. Глициния ненавидела притворяться мужчиной. Она презирала их! Единственный мужчина, которого Глициния уважала, умер три дня назад. Когда она добралась до места их встречи, вокруг его убежища столпилось множество людей и везде шастали подчинённые местного шерифа. В тот момент, когда врачи выносили из дома тело, случайно упала прикрывавшая его ткань, и Глициния узнала убитого. Она узнала его! И она поняла, кто это с ним сделал. С осознанием пришло ощущение, что за ней кто-то следит. Решение пришло мгновенно, и в течение часа она покинула тот городок. Теперь ей нужно было бежать. Снова бежать. Она ненавидела его!