Партию мы доиграли в неприятном молчании.
Однако Санда не была бы Сандой, коли мелкая размолвка сумела бы навести тучи на вечно сияющее солнце её жизнерадостности. Вскоре оранжерею снова наполнил не только птичий щебет. Впрочем, опять же, моя подруга не была бы собой, если бы не спросила:
— Ну, а вы с Лисиком когда свадебку сыграете?
Волшебник начал заметно краснеть, а Мила упёрла глаза в карты и сжала губы. О неудачном сватовстве Санда знала, но всё же не сочла бестактностью посыпать солью свежую ранку. Не думаю, что она действительно хотела зацепить ребят. Просто не всегда задумается над словами, и те выпархивают из её ротика быстрокрылыми ласточками.
— Санда... — укорила я.
— Да что такое? Никого ни о чём нельзя спросить! Право же, какие вы всё скучные.
— Ну, так, пойди, повеселись, — ядовито глянула на неё рыженькая. — Уверена, Аншетиль обрадуется такому подарку. Противозачаточное зелье только принять не забудь, а то такой конфуз... Впрочем, тогда уж он точно не отвертится, верно? Венец не венец, а достойное содержание ты получишь.
Плетёное кресло резко отъехало. Прекрасное личико Санды исказила гримаса негодования. Под шелест юбок и стук каблуков она унеслась к выходу, чуть не столкнувшись с лакеем, как раз заносившим поднос с прохладительными напитками для нашей компании.
— Мила, ты действительно перегнула, — продолжила я укорять спутниц.
— Знаю, — шумно выдохнула она и тоже поднялась.
Новый шелест дорогой ткани: только удары каблуков о керамическую плитку не такие частые, зато сильные и порывистые. Следовать за поссорившимися девчонками я не собиралась — сами разберутся.
— Вот и посидели, — констатировал Лисан, принимая коктейль. Он явно чувствовал неловкость перед слугами, так что поблагодарил не только кивком.
— Время такое, — философски изрекла я, собирая разбросанные по столу карты. — Вся эта суета, поспешность, смена обстановки — довольно неплохо играет на нервах. Свадьба через десять дней, то ли и ещё будет.
— Ты сама-то как? — в голосе парнишки прозвучала неподдельная участливость.
— Да, ничего. Сны только странные.
— На новом месте это бывает, — покивал чародей, сделал глоток и вернул высокий стакан на кругляш подставки.
Я заметила, что нервно тереблю салфетку. Да, меня подмывало спросить, а лучше всё рассказать. Всё же он волшебник, пусть и неопытный. Только стоит ли?
Вспомнился тот эксперимент, который предложил Гхар. Ну, про подтверждение ранее неизвестной мне информации. И, видят боги, узнать нечто подобное я действительно раньше не могла. Собственно, даже задуматься о таком мне бы не пришло в голову. Ни в одной из прочитанных мною книг авторы не опускались до такого похабства. Пусть о повадках животных я читала совсем немного, но нигде... Даже произнести такое вслух... Нет, проще откусить собственный язык.
— Лисан, — начала я осторожно. Любопытство брало верх, но как выведать необходимое исподволь? — Лисан, у меня тут один вопрос... Ты только не подумай ничего такого... — ох, как уже заалели мои щёки! — Ты разбираешься в анатомии рептилий?
На меня посмотрели удивлённые глаза, но пока в них ещё не проступило то изумление и стыд, который вот-вот раскалит воздух в оранжерее до температуры хорошо натопленной бани.
— Ну, у нас был курс биологии, — неуверенно ответил бакалавр. — У меня всегда были хорошие баллы, а что именно тебя интересует?
— Да так, одна безделица... — не будь салфетка в моих руках тряпичной, разорваться ей на мелкие кусочки. — И про размножение рептилий ты тоже знаешь?
— Эм, да, — начал подозревать неладное парнишка, но, похоже, разогнал эти мысли, ведь не может порядочная девушка таким интересоваться. — Змеи и ящерицы откладывают яйца с кожистыми оболочками, крокодилы — с известковой скорлупой, как птицы. Интереснее всего черепахи, у них бывают оба варианта. У сухопутных яйца покрыты твёрдой оболочкой, а у морских и пресноводных — мягкой. Но в обоих случаях бывают исключения...
— У нахашей тоже скорлупа твёрдая? — перебила я, решив пока не бить в лицо.
— Скорлупа всегда твёрдая, — улыбнулся грамотей, но быстро исправился: — Да, у нахашей яйца с твёрдой оболочкой. Они продолговатые и очень похожи на крокодильи, у черепах — круглые.
— А что ещё у нахашей, как у крокодилов? — подобралась я к сути.
— Ну, есть некоторое сходство, — он не понял или не захотел понять, куда я клоню, а потому свернул с колеи: — Только нахаши теплокровные, как птицы и млекопитающие. Теплокровных рептилий даже до прихода Архудерана мало было. На Сиаране их давно истребили...
— Нет, я не о том, — моя голова качнулась. — Мы же говорим о размножении.
От этого напоминания парнишка чуть приоткрыл в изумлении рот, а потом захлопнул и уточнил:
— Ты про клоаку? — его лицо тоже начало потихонечку алеть, кровушка под кожицу приливала, цвету добавляла. — Да, у нахашей всё устроено, как и полагается пресмыкающимся. И... кхэм, ну... клоакальная щель у них действительно вертикальная, как у крокодилов.
— А внутри клоаки у них что? У самцов?
Какими пунцовыми стали его уши...
Просто удивительно, до чего горячими бывают обыкновенные слова. Вот так немного воздух посотрясаешь, и прохлада дождливого денёчка совершенно перестаёт ощущаться. Хотя плеснуть побольше спиртного в коктейли определённо бы не помешало.
По коридору я тоже шла красная, как зацветший мак.
Ну, вот любопытство удовлетворено. Приятно знать, что количество половых органов у нахашей не отличается от человеческого, а вот у змей с ящерицами — отличается. Как же я люблю получать новые знания... Если однажды встречу этого Гхара вживую, скажу ему большое межвидовое спасибо за обогащение моей эрудированности.
И как теперь Лису в глаза-то смотреть?
Поднявшись наверх, я шла по коридору, устланному идеально вычищенным ковром. За окнами барабанил дождь, явно вознамерившийся перейти в ливень, так что голоса я расслышала не сразу.
— И что ты предлагаешь? — прозвучали взвинченные обертоны некой дамы. — Стать твоей фавориткой? Да не бывать этому!
— Горди, послушай, — увещевал знакомый мужской голос. Правда таких нежных, умоляющих нот я в нём не слышала и даже не подозревала, что этот напыщенный мерзавец способен их производить. — Это же не моё желание, а воля отца.
Замедлив шаги, я остановилась у поворота и чуть выглянула из-за угла. Заметила своего женишка, а также края платья и чёрные локоны некой дамы. Парочка беседовала в алькове, так что целиком её фигуру я рассмотреть не могла. Судя по имени, это Гордана Эртон, графиня Иденская, как мне представили её на званом вечере. Помню страшное высокомерие на лице с лепными скулами, ядовитый взгляд каре-зелёных глаз, а светская улыбка походила на оскал сильнее клыкастых усмешечек Гхара.
— Эта безродная девчонка, даром что бриарейка... — женский голос почти срывался. — Какой прок вам от такого союза?
— Отец считает этот мезальянс полезным. С одной стороны мы показываем палате общин, что не гнушаемся простонародья, и одновременно повышаем статус в глазах палаты лордов, ведь эта блондинистая дрянь, хоть и не унаследовала титул своей мамаши, но всё же происходит из Амбросов, а те...
— Да, знаю я! Знаю! Состояли в родстве с Панталеонами и бла-бла-бла! Неужто твой отец рассчитывает однажды надеть корону? И на кого? На себя? На тебя? А может на детишек, которых нарожает тебе эта белобрысая?
— А разве восстановление монархии — не правое дело? — возмутился Кадоган-младший. — Чёрная гниль уничтожила основную ветвь королевской семьи Сиарана, а остальные не смогли решить, кто же наденет корону. Да, боги милостивые! Она и так должна принадлежать Кадоганам, никого ближе к престолу не осталось. Но нет, всем было не до того, всё рушилось. Подсуетились колдуны, паладины превратились в сборище вчерашних пастухов, чтоб им пусто было. Всё перевернулось, не могли мы предъявить свои претензии, не оправились ещё от потерь. Пришлось уступить, дать народу ощутить, будто он что-то решает. Но так не может продолжаться вечно, всё должно вернуться на круги своя. Мы снова сильны, богаты, влиятельны. Так чего ждать? Но нам нужен символ, причина, основание...
