— И ещё, — весьма холодно процедил Олег Иванович, убирая монеты во внутренний карман пиджака. — Передай полковнику, что тема с моим процентом от продажи закрыта. А будет настаивать, приеду и набью ему рожу. Теперь я с ним сумею справиться.

— Он знал, что вы это скажете, — хмыкнув, призналась Лёка. — Но лучше вам попрепираться с ним лично. Во всём, что касается мужского братства, баба не посредник.

— Бабушка научила? — усмехнулся в ответ и этот суровый мужчина.

— О, да.

— Там, рядом с тобой пакет.

— Вижу.

— Передай Ладе Всеславне. С моими заверениями в совершеннейшем к ней почтении, — чуть затеплело в голосе Олега Иванович и тотчас вновь подостыло: — Всё. Время вышло. Тебя куда-нибудь подбросить?

Лёке вдруг захотелось ещё немного продлить встречу. Не то, чтобы этот мужчина всё-таки зацепил нежные струны души, но… заинтересовал. Однако…

Сволочь — мысленно рявкнула она, заметив, что Нешто-Нашто всё-таки улизнул.

— Спасибо, я сама, — выпалила злополучная надзирательница за бессовестными духами.

И вылетела из машины, едва не вытряхнув из объёмистого пакета какие-то свёртки с коробками. Замерев посреди тротуара, медленно заворачивала голову вправо-влево. Ловила внутренним радаром приставника следы древнего паразита, не умевшего дня прожить, чтобы не набедокурить. Мельком зацепила краем глаза прищур Олега Ивановича, следившего за ней коршуном из-за лобового стекла. Можно представить, что он мог о ней подумать!

Но представлять некогда: Лёка поймала еле-еле ощутимый сигнал. Боясь его упустить, бросилась прямо через дорогу перед носом затормозившей машины. Не обернувшись, громко проорала извинения, перепрыгнула через придорожный газон и помчалась по тротуару.

На груди под рубахой разлилось тепло: полумесяц, согнутый из прутика неведомого металла, нагревался. Намекал, что хозяйка не справляется с критической ситуацией — не пора ли задействовать иные силы? Не пора — мысленно огрызнулась Лёка, высматривая своего подопечного по направлению усилившегося пиликанья в башке.

С недавних пор она даже дома ни на минутку не расслаблялась. Приобретённые в лесу сказочные таланты так и норовили вырваться наружу. Поселившееся внутри ЧЁРТЕ ЧТО восхищало непревзойдённой наивностью древнего существа, жившего в эпоху дремучих лесов и таких же взглядов на жизнь. Приставник искренне считал, что никто не обратит внимания на превращение человека в чучело, возникающее ниоткуда и молниеносно.

Причём, светящиеся глаза — не самое выдающееся в процессе преобразования. Трудней с цирковым трюком молниеносного переодевания в допотопный наряд. А ещё хуже со сказочным инвентарём приставника. Его точно нельзя предъявлять падкой на хайп публике. Иначе такое начнётся! Попадёшь в сеть, такой хай поднимется — придётся эмигрировать куда-нибудь на Галапагосские острова.

Так что для волшебных штучек-дрючек лучше нырнуть в междумирье — зону перехода из реальности в мир, так сказать, иной. Что там, кто там — выяснять не хотелось категорически. Тем более что Нешто-Нашто там побывало, и полюбуйтесь на результат. Лёке совершенно не улыбалось превратиться в бестелесного духа окончательно.

Достаточно и того, что превращения в приставника не обязательно свершать в реальном мире. Ныряешь в междумирье, и делай там всё, что заблагорассудится. Но человек так неудобно устроен, что не способен существовать в двух местах одновременно. Если появляешься в одном месте, значит, ты исчез в другом. Исполнять подобные трюки на глазах людей тоже не рекомендуется. А тут ещё этих камер понатыкали.

Сигнал привёл к большому торговому центру и поманил зайти внутрь.

— Убью этого гада! — пробормотав под нос, ринулась Лёка к широким раздвижным дверям. — Будет тебе и чад, и под зад, и срамна юдоль.

Три девушки, которых обогнала, понимающе захмыкали. И тут дело житейское: кому-то где-то скоро не поздоровится — скорей всего какому-то парню.

Пакет с подарками для бабуленьки утонул в счастливо подвернувшейся пустой ячейке камеры хранения. Ноги сами понесли замордованного приставника в сторону туалета. Кабинку, как по заказу освободили, едва она переступила порог. Лёка влетела в неё, размышляя, что череда мелких везений явно не к добру. Она распахнула рубаху и схватилась за изрядно «разгорячившийся» амулет.

— Если останутся ожоги, утоплю тебя в унитазе, — злобным змеиным посвистом предупредила тупорогий полумесяц и…

Хмуро уставилась на возникший в руке лук.

Я никого не обижаю

— И где я так нагрешила?

Лук-самострел в ответ промолчал: ему-то откуда знать? Лёка мрачно прошлась по нему взглядом:

— Вроде в порядке. Впрочем, что тебе сделается?

Палке из можжевельника — добавила мысленно — которая вечно обретается с межмирье. Где ни ветров, ни осадков, ни короедов с термитами. По сути, даже воздух и само время отсутствуют — тысячапроцентная консервация.

Она уже прошерстила интернет: почитала кое-что о луках, с которыми носились её предки. Выяснила, что её магическая штукенция называется прямым луком и относится к самому примитивному виду оружия. С виду.

На деле — по заверениям Нешто-Нашто — безотказности и убойности лука-самострела позавидует любое самое-пресамое точное и мощное оружие. Если не придираться и не сравнивать его с какими-нибудь межконтинентальными ракетами. Хоть стоя из него пали, хоть лёжа, хоть торча на ушах. Сидя по эти самые уши в трясине, или забравшись под одеяло. Хоть целься, хоть вообще зажмурься — он без вариантов попадёт туда, куда ты решишь зафинтилить стрелу. Главное, чтобы лук оказался в твоих руках.

Верней, стрелку-блискавицу — покосилась Лёка через плечо на торчавшие в колчане поразительные штуковины из застывшего огня. Который оживал, стоило пустить стрелку в полёт. Она уже попробовала изобразить из себя амазонку: пульнула наугад во дворе. Зацепив краем глаза угол старой сараюшки, которую давным-давно пора сносить. Ну и промелькнуло в её башке неосмотрительно: чтоб ты сгорел! На автопилоте — дело-то житейское.

На том же самом автопилоте пущенная абсолютно в другую сторону блисковица молнией описала дугу и врезалась в сарай. Который тут же добросовестно вспыхнул — так, будто его подожгли сразу со всех сторон, облив бензином. Полковник громогласно ржал, согнувшись в три погибели. А бабуленька ругалась, на чём свет стоит: именно ей пришлось объясняться с пожарными.

— Зато разобрались, как оно работает, — пробормотала Лёка, окинув себя придирчивым взглядом.

На сексапильный фэнтезийный прикид её одёжа не тянула от слова «совсем». Кожаные штаны не обтягивали эротично ляжки — висели на ней так, словно их коровы жевали. Туника грубого льна с примитивной вышивкой длиной до колен. Она походила на половую тряпку, на которой от воды и постоянных потирушек всё полиняло и пожамкалось. Её перепоясывал кусок верёвки с висящим на нём небольшим кожаным мешочком.

Под туникой красовалась рубаха без рукавов, сшитая по бокам из двух прямоугольников. Древний пример унисекси: хоть на мужика её натягивай, хоть на бабу, хоть на козу — всем подойдёт.

Мизерный шик наряду придавали наручи из грубой кожи — непременный атрибут героев фэнтези. Пошорканные, местами потрескавшиеся, но смотрелись героически. Поршни из дублёной сыромятной кожи — материал опознал Нешто — выглядели так себе. Зато ходить в них комфортней, чем в домашних тапках-зайчатах.

Под распущенными волосами у новоявленного приставника неизменно появлялась головная повязка — полоска золотого шитья из Пергамского царства. Если, конечно, Нешто не наврал или не напутал. А путал он всё подряд по любому поводу. Тем более что Пергамское царство сгинуло больше двух тысячелетий назад — да и существовало что-то около века.

Если вспомнить, что этот наряд когда-то принадлежал кому-то реально существовавшему, настроение носить его сводилось к нулю. Словно с мертвеца снято. Но стащить с себя эту древнюю рухлядь невозможно. Накинуть поверх неё что-то более цивилизованное тоже. Приходилось терпеть и радоваться, что в межмирье людей не бывает, а бродившим там духам плевать: одета ты или вообще голая.