— Пока-пока, — прокуковала она и умчалась в межмирье.

Он как раз выруливал с улицы на центральную площадь, где всегда оживлённое движение. Погнаться за ней, бросив машину пустой в непрерывном потоке, не решится даже Моргощь. Это ему не межмирье — попав в переход напротив офиса, рассеянно размышляла Ольга — где он привык вытворять всё, что душеньке угодно.

Дожидаться удобного момента, чтобы выскочить в реал, пришлось долго. Утро, все спешат на работу, в школы и детские сады. И всё-таки ей удалось улучить момент. На автостоянку компании она влетела, как с подожжённым хвостом. И сразу же наткнулась на Олега.

Тот стоял у своей машины и мозолил взглядом центральные ворота: ждал её. Пришлось общаться.

— Что случилось? — слегка раздражённо осведомился он. — Не в твоей привычке опаздывать.

— Встретила Илью Александровича, — как о чём-то обыденном доложила она. — На остановке.

— И что он хотел? — явно насторожился Олег, обнимая её при всём честном народе, выползающем из авто.

— Предложил подвезти до офиса, и мы немного поболтали. Он сказал, что это не опоздание, а произвол начальства, за который не последует санкций. А вообще-то, он ко мне приставал.

Зачем она это ляпнула? Возможно, неосознанное желание найти защиту у сильного мужчины? Она даже прильнула к нему плотней, сама не заметив этого. И вдруг, целуя её в висок, Олег сказал:

— Не фантазируй. Илья не станет приставать к чужой невесте. Тем более, к невесте друга.

Важно не сказанное, а тон, каким это было подано. Его тон Ольге не понравился категорически. Таким объявляют неразумным подросткам, как те неправы, считая, что их юный эпатажный кумир последняя инстанция во всех вопросах.

— А, если это правда? — отстранившись, удивлённо спросила она.

— Это не может быть правдой, — тут же получила безапелляционный и слегка грубоватый ответ.

Чуть, было, не взорвалась, но вовремя вспомнила субботний разговор с дедом. Что ни говори, любой настоящий мужчина попытается донести до встревоженной невесты, что ей почудилось: дескать, его друг не будет ломать им жизнь. Это уже потом втайне от неё жених потребует у друга ответа: было или нет? Морду набьёт, если ответ ему не понравится. Олег же буквально отвозил мордой по столу именно невесту. Что как-то не вписывается в представление об этом человеке.

Значит, всё-таки под контролем — уныло размышляла Ольга, заходя в офис бок о бок с ним. Фактически, под прицелом. Теперь её каждая дрянь может шантажировать: не сделаешь, что велят, твоему дружку конец — как-то так это решается в боевиках.

День прошёл спокойно: Илья больше не появлялся, да и Олег где-то пропадал. А ночью она проснулась оттого, что кто-то тихонько нудил прямо в ухо:

— Вставай. Вставай.

Монотонно и настойчиво.

Не открывая глаз, Ольга прошептала:

— Бельмондошенька, что случилось?

— Хозяйка зовёт, — строгим голосом уведомила шишиморка.

Она открыла глаза: мордочка у их домашней хранительницы была серьёзней некуда.

Гата ждала её на том же валуне:

— Прости, что подняла тебя среди ночи.

— Ты можешь звать меня, когда угодно, — от души пообещала Ольга.

— Хорошо, коль так, — покосилась на неё Сумерла и сделала ожидаемое объявление: — Нужно поговорить.

— О чём?

— О твоём суженом, — привела её в замешательство Гата.

— О Моргоще, — безошибочно угадала горемычная невеста.

Ибо какой-то там смертный вряд ли интересовал игошку в разрезе текущего состояния их борьбы за независимость.

— Я вроде уже всё сказала, — попыталась она увильнуть от неприятной темы.

— А я нет, — строго окоротила её Сумерла.

— Что нового я могу услышать? Он враг. Присушили меня, не присушили — по барабану. У меня, к счастью, ещё и мозги есть. Свои собственные. Я не настолько одержима духом приставника…

— С чего ж ты, девонька, решила, будто он и есть ваш погубитель?

— В смысле? — от неожиданности пролепетала жертва собственных терзаний, моментально ухватившись за вдохновляющий намёк.

— В том самом, — усмехнулась Гата. — Кто ж тебя недоумушку навёл на подобную мысль?

— Погоди, — зажмурилась Ольга, словно так легче помочь решиться её судьбе. — Ты хочешь сказать, что Илья не одержим колдуном?

— Да, уж, как не приглядывалась, власти чужой я над ним не почуяла. Не одержим он. Хотя какая-то крикса твоего суженого ночами посещает.

— Его сны! — выдохнула она, ощущая, как с плеч упала даже не гора, а черепаха, державшая землю. — Гата, ты… Ты знаешь…

— Знаю, — отмахнулась та лапкой. — Не благодари. Да и не за что покуда. Думается мне, судьба-суденица у твоего суженого незавидная. Изведут его, как станет ненадобен.

Накрывшие её невнятные чувства бросились врассыпную. Такого она не потерпит — взъерепенилась в Ольге женщина, которую замыслили обокрасть. У неё первая настоящая любовь, а какие-то сволочи на неё покушаются!

Ну, уж нет.

Кто бы мог подумать, что вы так оборзеете

Ольга хотела, было, рассыпаться в благодарностях: её так и распирало сделать для Сумерлы что-нибудь неповторимое. Но та вдруг шикнула на неё и привстала на лапках. Замерла, отмерла и хлопнула себя по макушке.

Из зелёных зарослей на голове тотчас выглянул уже знакомый колобок с ноготок. Оплетённый серебристыми травинками, топорщившийся серебряными листочками.

— Это не он, — буркнула Гата, ловко поймав едва не закатившуюся обратно горошину. — Истинного Ле-Да-Га ещё придётся добыть. А это обманка. Которую я обещала Масатке подсунуть приставникам. Чтоб успокоились и подлинную не искали.

— Она сильней тебя? — догадалась Ольга, испугавшись за свою покровительницу.

— Понятно сильней, — удивилась та, крутя лапкой вокруг кулачка, где томился поддельный ледагашка. — На две тыщи лет старше. А мне, почитай, уже почти четыре минуло, — продолжала удивлять Сумерла, не прекращая свои колдовские манипуляции.

— То есть, Марго шесть тысяч лет? — впечатлилась Ольга. — Знаешь…

— Знаю, — оборвала её Гата, разжав кулачок.

На её ладошке лежал маленький и очень знакомый сучок с пёрышком вместо бородки и клочком мха вместо головы. Только в отличие от Батюшки Бора этот сучок был серебряным. Он подлетел над ладошкой своей создательницы, выпустил из головы серебряную нить и юркнул к Ольге. Нить захлестнула её шею, и готовый оберег повис на груди рядом с полумесяцем. А верней — как она теперь знала — с её луком.

— Тоже обманка, — предупредила Сумерла, вновь привстав на лапках. — Истинного оберега у этого скареды Большака́ не допросишься. Но признать в нём обманку никто не сможет: даже Ма-Са-Та. Зато лишний раз поостережётся на тебя волховать. С Батюшкой Бором, знаешь ли, враждовать себе дороже. Ну, а теперь замри.

Ольга послушно замерла, невольно зажав в кулаке подарок Сумерлы. И тут же на опушку окружавшего пруд леса вышел Моргощь — собственной персоной. Всё в том же облике Ильи — что наводило на неприятную мысль: как теперь найти того одержимого, который стал его прибежищем в реале? Вряд ли он работает в компании.

Она покосилась на Сумерлу: та преспокойно сидела на месте, и не думая прятаться.

— Не видит нас и не слышит, — пояснила она. — Как не силён, а я всё ж посильней буду.

Моргощь преспокойно огляделся, прошёлся туда-сюда, остановился, в задумчивости щурясь на пруд. Вытащил из ворота рубахи какой-то предмет на почти невидимой нити. Помял его в кулаке, подул туда и что-то пошептал. Вновь огляделся и пропал.

— Ему даже оберег Ма-Са-Та не в помощь, — насмешливо прокомментировала его действия Гата и приказала:

— Давай за мной.

Ольга подчинилась безропотно. И оказалась где-то в жилом человеческом секторе. У огромного тёмного чего-то — даже гадать не стала, что за здание. А вот пара теней рядом с ним стоила внимания.

— Не затягивай, — холодно и требовательно бросила одна тень голосом…

— Олег?

— Завтра получим последнюю подпись, и начнём, — лениво процедил в ответ…