***

Вот это да! Очень устроят, очень. Только чем я ему смогу помочь настоящему целителю… моя голова не понимает.

– Ну хорошо, десять.

Я окончательно растерялась. Посмотрела на директора – по-моему, он в еще большем недоумении. Выразительно откашлялся и тоже не сводят глаз с целителя.

А тот добавил:

– Больше двенадцати не могу. Договорились?

Я медленно и молча кивнула, побоялась, что голос пропал.

– Ну вот и хорошо. Как только соотнесем все с вашим основным расписанием, сразу вас и пригласим. Идите и учитесь, Савельева, – пафосно распорядился мой еще один начальник.

Встала и пошла.

Учиться.

***

В кабинете остались директор и целитель.

– Ла-ла, ло-лон, ла-ла-ла – пропел целитель, впрочем, не вставая с единственного кресла в кабинете. Хорошо сидел, добротно.

– Чайку изволите предложить, Андрей Андреевич?

– Нет-с, Иван Андреевич, – в тон отозвался хозяин кабинета, – нельзя-с вам. И так булки жрете-с не смыкая глаз. Я вам и без дорогущего диагноста расскажу про ваши болячки. Откуда взялись, куда ведут.

– Ну, не такого уж дорогущего, – демонстративно обиделся целитель.

– Да? Для ребенка двенадцать рубликов?! Два рубля – ладно, с трудом, но пойму. А десяточку из какого кармана предполагаете вытаскивать?

– Ла-ла, ло-лон, ла-ла-ла.

– Не слышу!

– Ло-ло-лон, из собственного, ло-лон, ла-ла-ла!

– А долги за поместье, а долги в больницу? Каким образом ты собираешься их платить? Твой Ло-лон их тебе принесет?!

– Именно.

– Что – именно? А, ты решил свою очередь больных с неясным диагнозом проредить? Допустим. А что скажет наш общий друг губернатор? Ты подумал?

– А зачем? За меня есть кому подумать в этом случае. Милейшая супруга его – раз, – и загнул первый палец, – младшенький сынок – два, доченька старшенького сынка – три!

– У доченьки тоже неясно?

– Угу. И симптомы те же. И ничего не помогает. Целители поддерживают общее состояние, а медикусы и того не могут.

– Ты уверен, что губернатор всесилен? И тебя прикроет?

– Нет, думаю, понесется сразу в Тверь…

– Именно!

– … потому как у младшей доченьки Ее Императорского Величества такая же картина. Ло-ло-лон!

Директор школы имел дар воздушника.

В папочку, на редкость любвеобильного, но по-своему порядочного по мнению в определенных кругах. По крайней мере, нагулянного сына от медички он признал. Целителю от папы-барона дар воздушника не перепал, зато от мамочки досталось очень прилично, даже с избытком, да и учился он старательно, понимая свое положение. Но воин из него… никакой.

И быстрый директор поднял младшего братика за шиворот, пока тот еще что-нибудь не брякнул:

– Ванька, ты совсем дурак?! Язык придержи! Неужели ты искренне считаешь, что дворяне вольны в своих словах и тем более действиях? Ло-лон! Как есть Ло-лон!

Оба молча посопели.

– И объясни мне, наставник Мойский, она что, больше тебя знает?!

– Нет, конечно. Она иначе изначально одарена или просто по-другому думает. Не знаю. Сам хочу понять

Глава 10

Два месяца мы с Марфой Оплеткиной разбирали записи, переданные мне Иваном Андреевичем. Книги, то есть здоровущие учебники, тоже принесли, завалив все подходы к свободной кровати.

В комнату так никого и не подселили.

Я только рада.

Скелеты, которые мне пришлось для учебы создать из картонных обрезков, заодно тренируясь в бытовой магии, далеко не любой девочке понравятся. Спасибо, до нового набора время есть.

Ясновидящие ругались, не любили разбирать рукописные тетрадки, а мне все равно, честное слово. Думаю, потому что до первого переноса у меня не было навыка чтения печатных букв, а у них обеих был. Их сильно раздражали чужие каракули. Но почерк и особенности написания тоже о многом говорят, – тихонько думала я.

В результате скромная ученица Савельева перечитывала одно и то же несколько раз, повторяя то, что не захотела сразу принять Марфа. Ничего, зато знать будет наизусть и вспомнит при необходимости.

Ей, конечно, с одной стороны проще, теперь уже наши общие знания теории ложились на полученную базу в свое время.

С другой – какую-то информацию она действительно не принимала, не могла. Вбитые накрепко знания среднего медперсонала огораживали, как красными флажками, определенную территорию. А дальше якобы ей хода нет, только тем, кто окончил институты. Она сама это поняла и сформулировала. Теперь ее интересовала одно – сможет при собственном вселении преодолеть внутренний барьер или нет.

«Марфочка, это зависит от твоего будущего возраста, – рассуждала младшая ясновидящая».

Думаю, о своем пути Аиша тоже размышляла. На высоте двух-трех метров бегала, а чуть выше – нет, боялась. У меня такого барьера нет, если нет ветра в помещении. Чего бояться-то?

Мое ментальное восприятие позволяло в и д е т ь весь организм, основные руны сами разворачивались, масштабируя и уточняя уже без моего вмешательства.

Учеба на пересылке привела все в систему, разложив по полочкам.

В том числе общие знания, полученные от Марфы при переносе: теория и практика фельдшера нашего мира. Здесь всех, кто лечит без применения магии, называют медикусами, основной штат лечебниц ими и укомплектован, целителей мало.

Затем основы исцеления, а это не маленько.

И далее так называемые аномалии – атипичные особенности, собранными целителями в аналогичных мирах.

Кроме того, я все же больше трех лет в сумме поработала с муляжами на пересылке. Да, не с людьми, с их очень качественными копиями. Но это практический ежедневный опыт, а в последний год по усложненной программе.

У старшей ясновидящей моя память все фиксировала, но обзорно, без практики с муляжами. И у меня сохранилась только память от встреч с реальными больными в ее молодости. Она многое помнила, особенно остро реагировала на запахи. Ее так учили в свое время для более точной диагностики, доступной сложной аппаратуры для анализа еще не было.

Кроме того, только недавно я поняла, как мне повезло с конспектами пятого курса. А главное – с самой памятью. Не знаю, может, потому что моя головушка изначально была пустая.

В госпитали и лечебницы меня не брали – еще не сдавала даже анатомию, уход за больными и гигиену в объеме первого курса, как будущие сестры милосердия. Пока учила на перспективу. Иван Андреевич, у которого я числилась помощницей, решил, что мне надо поторопиться и к зиме перейти на второй курс.

Получалось, за мою дополнительную учебу с утра до позднего вечера он и платил. Поэтому я не просто учила, а перепроверяла себя много раз, сколько хватало сил.

Добрую половину несложных предметов мне уже зачли, включая законодательство. В отличие от школьников, читающих конкретный параграф от сих до сих, я приучилась читать все полностью еще дома, а тут продолжила. Имея за спиной взрослых ясновидящих с их навыками систематизации, не выглядывала из маленького окопчика, а пыталась залезть на горку, осматривая все доступные мне окрестности.

И еще остались предметы, имеющие отношение к основам запрещенного мне прежде исцеления, логика, этикет, латынь, магия гигиены в быту и спецкурс «Подданные Российской империи».

Ну и физическая подготовка, именуемая гимнастикой.

С физическим развитием тела все-таки проще, прогресс уже заметен. Наш тренер-куратор глаз с меня не спускал, и «военка» на пересылке мне многое дала. Хотя не так легко привести в нужный порядок слабенькое тельце.

Если у деда я быстро набрала и вес, и рост, и умения, то Лексой оказалось все гораздо сложнее. С питанием в том числе. В имении мы ели каши и булки. Среда и пятница и так постные дни, а мясо от силы два раза в неделю, да и то куры и кролики… маловато.