— Мы пытались, — говорю я ей. — Это не сработало.

— Магия крови и сексуальная магия, — рассказывает Крейн.

Она на мгновение задумывается над этим.

— Это должно произойти при полной луне. В водоеме, чтобы вы частично были погружены в воду. Озеро — это особенно мощная связь, а магия крови и сексуальная магия — служат якорем. Возможно, вам понадобится эликсир завесы, который поможет открыться духам.

Лицо Крейна краснеет. Я вижу, что он пытается сдержаться, чтобы не прервать Сестру Софи и не сказать ей, что он уже знает все, о чем она говорит.

— И нужно привести кого-то на грань смерти, — добавляет она. — Того, кого вы выбрали в качестве сосуда.

Лицо Крейна вытягивается.

— На грань смерти?

Я — сосуд.

Она кивает и смотрит на меня.

— Это будешь ты, Катрина, я уверена. Ты не умрешь. Это послужит противодействием. Но, проходя через край смерти и возвращаясь обратно, нужно черпать силу не только из своих людей, но и непосредственно из самой завесы. Нужно отобразить свет в конце туннеля в свою сторону.

Она прочищает горло и вздергивает подбородок.

— Я не из тех, кто дает советы, с чего начинать сексуальные действия. Но удушение будет лучшим вариантом. Конечно, нужно контролировать себя, — говоря это, она смотрит на Крейна. — Твой талант к самоконтролю может очень пригодиться.

Внезапно внимание Софи привлекает движение за окнами, и она направляется к ним.

— Другие Сестры сейчас там, — говорит она, выглядывая наружу. — Скоро они начнут интересоваться. Я должна идти.

— Подожди, — говорю я, протягивая руку и кладя ее на плечо. — Что мы должны делать до начала ритуала?

— Не высовывайтесь, — говорит она, глядя каждому из нас в глаза. — Держитесь подальше от неприятностей. Прячьтесь. Они продолжат планировать ваш связующий ритуал…

— Какой связующий ритуал? — перебивает Крейн, и в его глазах снова вспыхивает гнев.

— Между Эбрахамом и Катриной, — терпеливо объясняет она. — Они уже знают, что эти двое не влюблены друг в друга. И они знают, что ты вмешался в ситуацию, Крейн, что еще больше все усложняет. На Самайн они планируют накачать Катрину наркотиками и использовать всадника, чтобы полностью завладеть Эбрахамом. Мне не нужно говорить, что произойдет дальше.

У меня в животе возникает неприятное ощущение, когда я бросаю быстрый взгляд на Брома. К счастью, он выглядит таким же потрясенным, как и я.

— А после рождения ребенка, Катрина, ты присоединишься к нашему дорогому Эбрахаму на том свете. Вот почему ритуал так важен, — говорит она. — Уверена, что это последний раз, когда я могу поговорить с вами троими, — ее челюсть сжимается, и в ее странных глазах появляется малейший намек на эмоции. — Пожалуйста, просто завершите ритуал и изгоните всадника. Я сделаю все, что в моих силах, дабы защитить вас и помочь, но боюсь, этого может оказаться недостаточно. Сила одного — ничто по сравнению с силой троих.

Затем она поворачивается и идет к дверям, плащ развевается у нее за спиной.

— Сестра Софи! — вскрикиваю я, она останавливается и оборачивается, держась за дверную ручку. — Мы спустились в подвал, под общежитием факультета. Что там происходит?

Она одаривает меня кислой улыбкой.

— Там мы держим наших самых многообещающих кандидатов.

Затем она открывает дверь и выходит.

Я смотрю на Брома и Крейна, и они оба начинают расплываться перед моими глазами.

— Кажется, я сейчас упаду в обморок, — бормочу я.

Они оба подхватывают меня, Бром сзади, Крейн спереди. Я утыкаюсь головой в грудь Крейна.

— Мы с тобой, — шепчет Крейн мне в затылок. — Мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты же знаешь.

— Мы умрем раньше, чем это случится, — хрипло произносит Бром, и я ненавижу то, как искренне он это говорит.

— Мне страшно, — бормочу я Крейну. — Мне так страшно.

— Я бы солгал, если бы сказал, что сам не боюсь, — признается Крейн. — Но страх, так же, как ревность, так же, как ярость, это еще одна эмоция в нашей жизни, к которой мы привыкнем. Но что самое лучшее в страхе? Он помогает выжить.

Некоторое время мы втроем стоим в холле, пытаясь осмыслить то, что сказала Софи, и к чему мы должны быть готовы. Мы держимся друг за друга, ища утешения, и звук биения трех сердец — как бальзам от всех страхов.

Наконец, мы отрываемся друг от друга, и Крейн хватает нас обоих за руки.

— Нам нужно выйти отсюда, — говорит он. — Я знаю, Софи велела не высовываться, но это выглядело бы странно, если бы мы, самые любопытные люди в кампусе, не вышли поглазеть на мертвое тело.

Я киваю.

— Возможно, нам стоит после этого отправиться в город и поднять тревогу вместе с новым констеблем. Или обратиться в полицию Плезантвиля. Может быть, поехать в Тэрритаун.

— Отличный план, — соглашается Крейн, к моему облегчению. — Возможно, если мы сможем доказать, что школа находится под подозрением, то нам удастся задержать Сестер или, по крайней мере, провести расследование. Это даст еще немного времени.

Ему не нужно говорить следующую часть.

Это даст нам немного времени на случай, если следующий ритуал не удастся.

Но я не могу думать об этом, если хочу пережить этот день.

Воодушевленные идеей пойти прямиком в полицию, мы втроем выходим из здания и идем через двор туда, где в луже крови, в которой отражается утреннее солнце, лежит обезглавленный Дэниэлс. К этому времени вокруг него уже собралась толпа, многие ученики и учителя плачут и держатся друг за друга, как в тот раз, когда Лотта покончила с собой. Только теперь все по-другому. Теперь за слезами скрывается страх. Люди в ужасе от того, что в следующий раз это может случиться с ними.

Они начинают бояться нахождения в школе.

Сестра Леона стоит у тела Дэниэлса, Ана и Маргарет прямо за ней. Софи тоже там, но немного в стороне, как будто не хочет, чтобы ее с ними ассоциировали.

— Я знаю, что вы обеспокоены произошедшим, — говорит Леона, и ее голос звучит убедительно. — Но могу заверить вас, что, несмотря ни на что, мы докопаемся, кто посмел совершить эту пародию.

— Это всадник без головы! — выкрикивает кто-то из толпы. — Он убивает всех подряд.

— Существует мстительный дух, известный как гессенский солдат, — кивает Леона. — И мы знаем, на что он способен. Однако всадник не может пройти через наши чары, поэтому трудно сказать, кто именно совершил это преступление.

Так много лжи.

— А как насчет других пропавших учителей? — спрашивает кто-то еще.

— Мы все еще расследуем, что случилось, — продолжает Леона. — Пока рано говорить. Но могу обещать вам, что мы раскроем эти тайны и сделаем все возможное, чтобы все вы были в безопасности.

Она оглядывает всех в толпе, затем останавливается на мне, Броме и Крейне.

— С этого момента защита активирована на полную мощность, школа закрыта, — объявляет она. — Пока мы не разберемся с этим, никто не войдет. И никто не выйдет.

Глава 30

Кэт

Мы сидим взаперти уже почти неделю, и, что удивительно, обстановка в школе не сильно поменялась, если не считать напряженности, которая окутывает кампус, а еще страха и напряжения на лицах всех присутствующих. Подобное было всегда, просто никто не осознавал до сих пор.

В обычной ситуации у меня бы вообще не возникло желания уходить — я не собиралась снова ужинать у мамы, — но мне хотелось отправиться в Сонную Лощину, Плезантвиль и Тэрритаун, чтобы поговорить с полицией. Кажется, Леона подозревала, что именно это Дэниэлс и хотел сделать, как и все остальные, кто начинал думать, что в институте есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Но даже если бы ученики и учителя могли уйти, они бы не вспомнили, почему бежали из школы. Они бы не вспомнили ни о смертях, ни о пропавших учителях, ни о странных происшествиях. Сестры не хотят рисковать. Если я, Бром и Крейн можем вспомнить, есть шанс, что и другие тоже смогут.

— С тобой все в порядке? Ты ела? — спрашивает Крейн, кладя руку мне на щеку. Несмотря на так называемый карантин, обслуживание в столовой осталось прежним, и поставки продовольствия в школу пока не прекращены.