Но на этот раз кровавый след ведет не в женское крыло.

А по лестнице на первый этаж.

И с ужасно неприятным чувством, от которого у меня начинает покалывать кожу головы, я начинаю понимать, что уже делал это раньше.

Мы медленно спускаемся по лестнице, стараясь не поскользнуться на крови, а затем идем по следу и слышим тихие удары в коридоре, в котором находится несколько кабинетов.

Одна из дверей широко распахнута, и внутрь ведет алая дорожка.

— Куда ведет эта дверь? — шепчет Кэт. — Я думала, это просто кладовка. Для уборщицы.

Я останавливаюсь, и эти двое врезаются мне в спину.

— Что? — Бром рычит.

Я качаю головой, закрываю глаза и пытаюсь что-то вспомнить.

— Кажется, я уже был здесь раньше, — еле слышно произношу я. — Кажется, я уже делал это.

Это был сон? Мне показалось? Или это произошло на самом деле?

— Ну, если ты это делал, то с тобой, очевидно, ничего не случилось, — говорит Кэт. — Я думаю, нужно пойти за ней.

Я открываю глаза и удивленно смотрю на нее.

— Если бы я не знал тебя лучше, Кэт, я бы подумал, что ты пытаешься выставить меня трусом.

— Это всего лишь призрак, — нахмурившись, говорит она, кивая в сторону кладовки. — Пойдем.

— Ее преследовали один раз, и теперь она считает себя экспертом, — бормочу я Брому, но он уже следует за Кэт по кровавому следу.

Я шумно выдыхаю и спешу за ними.

Они остановились в пустой кладовке, глядя вниз на узкую каменную лестницу, красная поверхность которой блестит в свете свечей.

Да. Я уже бывал здесь раньше.

Протягиваю руку, отталкивая их обоих за спину, подсвечник слегка дрожит в моей руке, и я осторожно спускаюсь по ступенькам, Кэт следует за мной, а Бром замыкает шествие. Я больше не слышу стук, и не знаю, хорошо это или плохо.

Лестница петляет, воздух становится холоднее и влажнее, чем дальше мы спускаемся, запах серы, гниющей растительности и шалфея наполняет мой нос, пока, наконец, мои ботинки не касаются пола, состоящего из плотно утрамбованной земли.

— Что это? — говорит Кэт, когда они с Бромом встают рядом.

Мы в туннеле, свет свечей отбрасывает мерцающие тени на земляные стены. Кажется, что они светятся красным, как будто пропитаны кровью, а впереди туннель изгибается, уводя куда-то еще.

Я нервно сглатываю.

— Да, — тихо отвечаю. — Я был здесь. За углом есть дверь.

— Дверь? — спрашивает Бром, протягивая ключ. — Тогда Вивьен привела нас сюда не просто так. Что еще ты помнишь?

— Не знаю. Я не заходил туда, — говорю я ему. Кое-что еще спрятано где-то в моем сознании.

— У тебя не было ключа, — говорит Бром. — Но теперь есть.

Я киваю, собираясь с духом, и иду по узкому коридору. Они вдвоем идут за мной, и, завернув за угол, мы видим в конце большую железную дверь. Грязь на земле перед дверью указывает на то, что та открывается наружу, и, возможно, ее отрывали недавно, но точно сказать трудно. Если Вивьен прошла этим путем, ее кровь уже впиталась в землю.

Я останавливаюсь и прижимаюсь ухом к холодному металлу, вонь серы становится все сильнее. Мне кажется, что раньше я что-то слышал, кто-то вопил, звал меня, но теперь тишина. Наверное, это хорошо.

Бром протягивает ключ, и я беру его.

Вставляю в скважину.

И поворачиваю.

С громким щелчком ключ входит в замок, и дверь открывается.

— Получилось, — выдыхает Кэт.

Я надеялся, что этого не произойдет.

Требуются все силы, плюс помощь Брома, чтобы открыть ее, петли громко скрипят.

Из темноты доносится запах разложения, отчего мы все кашляем.

— Здесь пахнет смертью, — с трудом выговариваю я, мои глаза наполняются слезами, и я прикрываю нос рукой. — Дайте угадаю, вы все еще хотите зайти внутрь?

— Да, — говорит Кэт, но ее голос дрожит.

Бром забирает у меня свечу и делает шаг вперед.

Мы с Кэт следуем за ним и осматриваемся.

Свет проникает не очень далеко, но в этом и нет необходимости.

Я увидел достаточно.

Мы оказываемся в длинной комнате овальной формы. Гигантская паутина покрывает стены, спускается с потолка и закрепляется в центре комнаты. Нити выглядят очень толстыми, а паутина — просто огромная, выдержит паука лошадиного размера.

И хотя в комнате больше ничего нет, к нитям прикреплены несколько костей. Ребро, таз, сломанная ключица.

Человеческие.

Боже милостивый.

— Что это за место? — шепчет Кэт.

Я кладу руку ей на спину в тщетной попытке утешить, но у меня нет ответов.

— Нам нужно уходить, — говорю я. — Прямо сейчас. Пока дверь за нами не закрылась, и мы не оказались запертыми здесь, и что бы ни хранилось в этой комнате, оно не вышло наружу.

На этот раз никто не хочет быть героем. Мы все трое поворачиваемся и выбегаем из комнаты во влажный туннель. Мы с Бромом толкаем дверь, пока она не закрывается, и я быстро запираю ее, засовывая ключ в карман.

Затем, не теряя времени, мы бежим из туннеля, поднимаемся по лестнице, выходим из кладовки и возвращаемся в холл, надеясь, что кошмар останется в подвале.

Глава 29

Кэт

Никто из нас не спал. После того, что мы обнаружили в подвале, мы втроем вернулись в спальню Крейна, заперли дверь, посыпали все вокруг солью и стали ждать рассвета. После такого я не могла вернуться в свою комнату в общежитии одной, поэтому мы сделали все возможное, чтобы нам было удобно. Крейн галантно уступил мне кровать, а для себя расстелил на полу пальто и полотенца. Бром с радостью лег рядом со мной, наслаждаясь злостью Крейна.

Но, кроме того, что Бром всю ночь обнимал меня, мы держали свои руки при себе и проговорили всю ночь напролет, пытаясь осмыслить то, что увидели, и почему Вивьен Генри показала нам это.

Мы пришли к одному и тому же выводу.

В подвале нечто ужасное.

То, что поедало людей.

Эти люди могут быть пропавшими без вести учителями. Или те, кого привезли из города, местные бродяги, или ученики, а возможно, те, кого рано отчислили, потому что они не подходили для учебы в школе, по крайней мере, так говорили Сестры.

В любом случае, в подвал возвращаться не хотелось.

— И Саймон, — говорю я, чувствуя кислый привкус во рту при этой мысли. — Он сказал, что его мама живет в подвале. Как думаете, она была… в этой комнате? Или у них есть другие комнаты, другие подвалы? Ему приходилось навещать свою мать, когда она висела на гигантской паутине?

— Ради нашего здравомыслия, — говорит Крейн, поднимаясь на ноги и выглядывая в окно. — Давай предположим, что есть другие подвалы, в которых нет гигантских пауков. Солнце почти взошло.

Я вздыхаю с облегчением, радуясь, что рассвело, но я так безумно устала, что хочу спать много-много дней подряд.

— Обещай мне, — говорю я, прислоняясь головой к стене. — Когда Бром освободится от всадника и мы покинем это место, найдем где-нибудь гостиницу с самой большой кроватью в мире, будем спать и заниматься сексом целыми днями напролет?

Крейн издает стон, не сводя с меня глаз.

— Это рай для моих ушей, сладкая ведьма.

Бром, однако, ничего не говорит. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, лежащего рядом, и вижу, что он смотрит в потолок. Холодная волна паники пробегает у меня по спине. Он уже давно не в порядке, и дело не только во всаднике. После нашей встречи в сарае он стал более тихим и подавленным, чем обычно.

А может, дело во всаднике. Бром всегда был мрачным, но кто знает, каково это на самом деле — жить с кем-то другим внутри себя.

— Что скажешь, Бром? — спрашиваю я, толкая его ногу своей.

— М-м-м? — говорит он, моргая. — Прекрасно звучит. Надеюсь, завтракать мы тоже будем на кровати.

— Никаких крошек, — ворчит Крейн, глядя на Брома сверху вниз. — Или будем есть только кашу и, возможно, мою…

Воздух наполняет леденящий кровь крик, доносящийся снаружи.

Крейн прижимается к окну, а мы с Бромом вскакиваем с кровати.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Не знаю, — говорит Крейн, обводя взглядом окрестности.