Но даже после нескольких часов сна я все равно чувствую слабость.

Встаю и приоткрываю окно, впуская в комнату холодный утренний воздух со сладким ароматом перезрелой ежевики и землянистым запахом опавших листьев. Хотя деревья переливаются всеми оттенками желтого, оранжевого и красного, утреннее солнце уже начинает меркнуть, скрываемое медленно надвигающимся туманом. Я стою у окна и смотрю, как оно проплывает над узкой кромкой темного озера, любуясь видом из комнаты Крейна, пока туман не заволакивает все серым.

Такое чувство, что мы с Крейном только вчера пытались провести ритуал, стоя на берегу черного озера. Я задаюсь вопросом, была ли моя вина в том, что всадник отправился за Бромом. Я думала о Броме в пустоте, пытаясь вызвать его, но вместо этого вызвала всадника. Неужели всадник все это время искал Брома и не мог его найти, пока моя энергия не привела к нему, как гончую по следу?

Я немного думаю об этом, наблюдая, как туман застилает темную воду. Если бы не я, был бы Бром все еще там, в Нью-Йорке или каком-нибудь другом месте, все еще в бегах, на него до сих пор охотились бы? Лучше, если бы он всю жизнь боролся, никогда не чувствовал покоя и надежды на возвращение домой? Или лучше, что он теперь здесь, хотя и находится под контролем смертоносного духа?

У меня нет ответов. Я просто знаю, что, несмотря на все, что он сделал и через что проходит, я эгоистично рада, что он здесь, со мной. Уверена, что мы с Крейном сможем изгнать зло из его тела. Это всего лишь вопрос времени. Где-то тикают часы, и я не знаю, до чего они ведут обратный отсчет.

Я вздыхаю, оглядывая комнату Крейна. У него не так уж много вещей, чтобы рыться, только большая докторская сумка, наполненная баночками с зельями и настойками, еще несколько баночек на полке, а также что-то похожее на крысиный череп, пара кристаллов, стопка карт таро, свежесрезанные травы и небольшая стопка книг на полу, которые, вероятно, лежали на письменном столе, пока их не сбросили. Но, несмотря на это, кажется, что я вижу те его стороны, которые он держит в секрете, как будто это привилегия — быть здесь одной.

Но не могу провести все утро, осматриваясь по сторонам, поэтому иду в ванную и набираю воду. Мне удается снова нагреть ее, но не так сильно, как прошлой ночью, я чувствую себя опустошенной. Как будто вся энергия, накопившаяся во мне, теперь испарилась.

Лежа в ванне, я размышляю. Слишком много всего происходит одновременно, и приятно просто расслабиться. Я знаю, что нужно подумать о том, как я сегодня встречусь с мамой и что ей скажу. У меня есть вопросы о ее причастности к использованию Гессенца для возвращения Брома, и почему она хочет, чтобы он переспал со мной ради какого-то Горууна. И еще мне нужно начать раздумывать о том, что произошло между нами с Бромом, и то, как могли измениться мои чувства к нему.

Но мои мысли возвращаются к Крейну.

К магии.

Я верю, что источник этой новообретенной силы связан с ним. А если не с ним в частности, то с сексом. Возможно, для такого обмена энергией даже не нужен ритуал. Когда я испытываю оргазм, то чувствую, как мое тело наполняется светом, и все напряжение, которое накапливалось внутри, наконец-то улетучивается. Не только между ног, я чувствую это в кончиках пальцев, как будто энергия выходит наружу, но часть возвращается обратно в меня.

Вот что сподвигло все это.

Секс.

Я не могу сдержать легкой улыбки на лице. Мне говорили, что ведьмы бывают озабоченными, но теперь я знаю правду. Может быть, это не для всех одинаково — мне еще предстоит подружиться с настоящей ведьмой, и не думаю, что Пол захочет о таком разговаривать, — но я уверена, что именно моя связь с другим ведьмаком создает эту силу.

В частности, с Крейном. Тот факт, что мы уже можем обмениваться энергией друг с другом, в определенной степени, должен помочь. Но является ли это чем-то большим, чем просто оргазм, биологическое влечение, потребность в разрядке? Есть ли в этом что-то большее? Эмоции? Глубокое чувство привязанности?

Любовь?

Я вздыхаю, глубже погружаясь в ванну, и во мне зарождается что-то теплое и нежное, похожее на то, что я испытывала к Брому, когда была моложе. Я просто не знаю, что это значит. Я могла бы влюбиться в Крейна. А он влюблен в меня?

Иногда его взгляд горит больше, чем просто похотью и желанием, он словно жаждет мое сердце, мою душу, всю меня целиком. И ведет себя иногда так нежно, что застает меня врасплох и поражает до глубины души.

Но сейчас любовь кажется невозможной. Он по-прежнему мой учитель, а я — его ученица, и это даже не самое большое препятствие. Есть еще моя мама и Сестры, которые хотят, чтобы я вышла замуж за Брома, и есть сам Бром. Когда-то давно Крейн сказал мне, что будет уважать мое прошлое с ним, но теперь, когда я увидела ярость и ревность Крейна, не уверена, что это все еще так.

И смогу ли я полюбить Крейна, если все еще люблю Брома?

Смогу ли я снова полюбить Брома, если влюблена в Крейна?

Смогу ли я любить обоих мужчин?

Они позволят мне?

Вопросов слишком много, а мое сердце и тело слишком измучены, чтобы ответить на любой из них. Я глубже погружаюсь в ванну, так что вода доходит мне до подбородка. Из окна ванной видно, как мимо проплывает серый туман, свет тускнеет, мои глаза закрываются. Тепло ванны замедляет пульс, погружая меня в состояние глубокого расслабления.

Не слышно ничего, кроме звука моего дыхания.

Слабого биения сердца.

Звука воды, мягко плещущейся в ванне.

Ритмичного, непрерывного плеска.

Почему вода в ванне все еще плещется, хотя я лежу совершенно неподвижно?

— Мой муж касался тебя здесь, — шипит голос.

Я распахиваю глаза и вижу голову женщины у себя между ног, мертвые белые глаза таращатся.

Я кричу, но из-под меня выныривают руки, обхватывают мой рот и начинают тянуть вниз, в воду. С тошнотворной ясностью я осознаю, что лежу не на дне медной ванны, а на мягком женском теле.

Вода заливает нос, когда я оказываюсь под водой, я мечусь взад-вперед, меня охватывает чисто животная паника.

Она пытается меня убить.

Я здесь утону.

В приливе безумной силы я прикусываю ее пальцы. Кости хрустят с тошнотворным звуком, кровь стекает в воду, на вкус жидкость как грязные монетки.

— Он прочитал мои воспоминания и использовал это против меня, — говорит голос, как будто она сейчас у меня над ухом. — Ты знаешь, что он за человек? Ты знаешь, что он сделал со мной?

Каким-то образом мне удается толкнуть ее локтем, ее рука соскальзывает с моего рта, и я перелезаю через бортик ванны, вода выплескивается, а затем неуклюжей кучей я падаю на пол.

Чья-то рука тянется и хватает меня за лодыжку, пытаясь втянуть обратно, ногти впиваются в кожу.

Я кричу, оборачиваюсь, смотрю на женщину, ее седые волосы свисают паклями, разлагающаяся кожа содрана, под ней видны личинки, пустая дыра вместо рта и белые глаза, которые поглощают меня целиком.

— Ты не можешь любить этого мужчину, — шипит она. — Икабод никогда не позволит тебе уйти!

— Мари? — с трудом выговариваю я, вспоминая имя бывшей жены Крейна.

От неожиданности она отпускает мою лодыжку.

Затем улыбается, и эта зияющая черная дыра расползается по лицу, пока не поглощает все черты.

Она медленно встает и начинает вылезать из ванны.

Боже, помоги мне.

В этот момент я слышу, как открывается дверь в спальню и слабый голос Крейна:

— Кэт?

— Крейн! — кричу я. — Помоги мне! — пытаюсь подняться на ноги как раз в тот момент, когда дверь открывается и Крейн с Бромом вбегают внутрь. Я падаю в объятия учителя и оглядываюсь через плечо, но ванная пуста. Здесь тихо. Вода на полу — единственный признак беспорядка.

— Что случилось? — спрашивает Крейн.

— Тут была женщина, — заикаюсь я, не в силах отдышаться. — Мертвая женщина. Она была прямо там, клянусь.

— Я верю тебе, — говорит он, проводя рукой по моей спине. — Я верю.

Я в ужасе смотрю на него.