Ренц включил верхний свет. Резкое освещение ударило по глазам, и Инса зажмурилась, поэтому, когда парень дотронулся до нее, чтобы помочь сесть, вздрогнула от неожиданности. Внезапно её посетила паническая мысль: а что на ней, собственно, надето, не напялили ли на нее одну из этих непристойно, на взгляд Инсы, выглядевших больничных рубашечек. Но когда Инса испуганно распахнула сразу же заслезившиеся от яркого света глаза, увиденңое её успокоило: на ней была та же блузка, что и с утра, значит, в лазарете её не переодевали, просто накрыли простынкой на всякий случай.

К счастью, стакан с водой стоял прямо на прикроватной тумбочке, так что, как только Инса уселась, она смогла наконец напиться. Вода была комнатной температуры, но всё равно неприятно щипала раздраженное дымом пустынной полыни горло, хотя и приносила облегчение. Ренц придерживал стакан с таким профессиональным видом, как будто полжизни работал помощником целителя. Инса уже хотела поинтересоваться, не приходилось ли ему раньше и впрямь ухаживать за больными, но как только она сказала, что напилась, парень немедленно кинулся за целителем, чуть не опрокинув стакан с остатками воды, возвращенный на тумбочку.

Целительница, приятная пухленькая ана Терлио, захлопотала вокруг Инсы, тщательно осматривая не только горло и нос, но почему-то ещё уши и глаза. И заверив, что теперь с «прелестной юной аночкой» всё будет в порядке, выдала настой для полоскания горла и разрешила Инсе покинуть лазарет, но только после того, как ана студентка поужинает, благо специально для нее по просьбе аны Терлио в столовой приготовили жидкую кашу, которая не будет раздраҗать повpежденное горло. Есть действительно хотелось, тем более, что Инса осталась без обеда, так что на кашу она охотно согласилась.

Ρенц остался вместе с ней, объяснив это тем, что Инсе нужна помощь, чтобы поесть.

— Не выдумывай! — возмутилась девушка. — Уж ложку-то удержать я в состоянии!

— А тарелку — нет, — парировал Ρенц.

— Ничего, пристроюсь как-нибудь возле тумбочки, — продолжала сопротивляться Инса.

— Тебе будет неудобно, — не сдавался парень.

— А ты останешься без ужина, если будешь тут со мной возиться, — выдала, как ей казалось, непробиваемый аргумент Инса.

— А я заранее договорился в столовой, чтобы Фергу отдали мою порцию, — легко пробил этот аргумент Ренц.

— А если он её съест? — в шутку предположила Инса.

— Мой лучший друг, которого я знаю практически с тех самых пор, когда мы еще и говорить-то толком не умели? — с преувеличенно шокированным видом откликнулся парень.

— А вдруг на ужин подали его любимое блюдо?

— Тогда пусть есть, — великодушно разрешил Ренц, — мне для друга ничего не жалко.

На это возразить было нечего, так что Инсе пришлось согласиться, чтобы Ρенц держал тарелку с кашей. Он порывался и за ложку взяться, но девушка проявила решительность и отстояла свое право хотя бы на использование ложки. Честно говоря, руки у вгййбеи нее немного дрожали, и держать эту самую ложку было сложновато, так что если бы свою помощь предложила, например, Кита, Инса бы согласилась, не раздумывая. Но в палате был только Ренц, а от одной лишь мысли о том, что он будет кормить её с ложечки, девушка смущалась до пылающих ушей, которых, к счастью, было не видно под растрепанными волосами.

Когда они покончили с кашей, Ренц помог Инсе подняться и, придерживая за талию, повел к выходу из лазарета. Они тепло попрощались с аной Терлио, котоpая напомнила про настой для полоскания, что оказалось очень кстати, поскольку Инса забыла не только про него, но и про свою учебную сумку, которая обнаружилась в той самой прикроватной тумбочке в целости и сохранности. Инса аккуратно пристроила пузырек с настоем в сумку, а Ренц, повесив сумку на плечо, снова приобнял девушку, и они наконец-то отправились в общежитие бытовиков. Сначала Инсе было немного неловко идти обнявшись, но отойдя от административного корпуса, в котором был расположен лазарет, ленсов на тридцать, она оценила поддержку, поскольку передвигаться ей действительно было трудновато, а мысли о том, что придется взбираться по лестнице, вообще приводили в ужас. Но самостоятельно карабкаться наверх девушке не пришлось — как только они вошли в общежитие бытовиков, Ρенц подхватил её на руки, и в свою комнату она вознеслась с комфортом.

Ни на мгновение не задумавшись перед дверью, Инса снова дала Ренцу разрешение на вход в комнату, и когда он усадил её на кровать, облегченно выдохнула: пусть это и не родной дом, но к этим стенам она всё-таки уже привыкла и чувствовала себя в них вполне комфортно.

Заверив Киту и Терда, который предсказуемо обнаружился в комнате девушек, что с ней всё будет в порядке, только надо не забывать полоскать горло выданным в лазарете настоем, Инса попыталась отправить Ренца к себе, но тот, разумеется, отказался, заявив, что поужинать он может и попозже, но поговорить ему нужно прямо сейчас.

Помявшись немного в несвойственной для него нерешительности, Ренц сказал:

— Не знаю, как ты к этому отнесешься, но я подал официальную жалобу на поведение аны Бентегес. По нашим законам я имею на это право қак твой избранник, так что жалобу я подал от своего собственного имени, за тебя ничего не решал. Ты имеешь полное право и подать свою собственную жалобу, и подать возражения на мою жалобу, и вообще ничего не делать, но я считаю, что поступил правильно, преподаватели просто не имеют права вести себя подобным образом.

— Я тоже так считаю, — решительно заявила Кита, а Терд просто кивнул.

— В принципе, — задумчиво начала Инса, — я с вами полностью согласна, но мне поведение аны Бентегес всё-таки кажется очень странным. Ладно, она могла мне не поверить, когда на первом занятии я предупредила её, что на пустынную полынь у меня аллергия. Но ведь об этом написано в моей медицинской карте, и в личном деле, которое хранится в нашем деканате, об этом тоже есть отметка, я сама лично в этом убедилась на всякий случай. Зачем же она так поступила? Неужели не поверила даже в медицинские данные? Но почему? Решила, что я подкупила врачей или что?

— Не хочу тебя расстраивать, — сказал Ренц, — но после того, как я попытался пообщаться с этой аной Бентегес насчет произошедшего, у меня создалось впечатление, что ей на это было просто наплевать. Она хотела спровоцировать всплеск дара у тебя и у других, с кем это получилось бы, а риск её не волновал. Это неприемлемое поведение для преподавателя. Поэтому если одной моей жалобы будет недостаточно, я обращусь к дяде Нулу, а если понадобится — то и к родителям, чтобы эту особу убрали из ЦМУ, таким, как она, здесь однозначно не место.

— А может, она из УМБ, поэтому так себя ведет? — предположила Инса.

— С чего это у тебя такие мысли? — удивилась Кита.

— Ах, да, я совсем забыла, что вас с Тердом не было, когда мы с Ρенцем обсуждали, зачем нам всем ввели эти основы ясновидения. Просто у нас была мысль, что это проект УМБ, направленный на то, чтобы из-за увеличения общего числа выявленных ясновидящих им доставалось больше. И если это действительно так, то логично, что и преподаватель как-то связан с этой организацией.

— Хм, действительно логично, — согласился Терд.

— Мне безразлично, откуда она там, — отрезал Ренц, — Так или иначе, но я добьюсь, чтобы её убрали отсюда.

— Даже не стану пытаться тебя отговаривать, — заметила на это Инса. — Хотя её метод и сработал — всплеск дара у меня действительно произошел, и теперь я совершенно уверена, что ехать в Седые Барханы нам с Китой надо обязательно, именно женщины этой деревни смогут дать нам нужные ответы. Но давайте обсудим это завтра, сейчас у меня просто нет сил на обсуждение серьезных тем. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. Вот, например, пусть Ренц расскажет, где это он так ловко научился ухаживать за больными.

— Ну, — смутился парень, — когда Дите было семь, она сломала ногу…

В воскресенье Инса чувствовала себя еще не очень хорошо, поэтому в Солнечную Горку с друзьями не пошла. Ренц, конечно же, остался с ней. День был солнечный, поэтому сидеть в четырех стенах девушке всё-таки не хотелось, тем более, наедине с Ренцем, отношение к которому к этому моменту стало настолько противоречивым, что даже задумываться на эту тему было страшно. Так что она уговорила парня прогуляться до стадиона и посидеть там на скамейке.