— Да, офицер? — Дилан шагнул вперед, чтобы мы с Морганом оказались у него за спиной. — Чем могу быть полезен?

— Мы ищем двоих террористов-нулей, которые, как мы предполагаем, остановились в этом отеле, — ответил полицейский. — Вы не видели внутри никого подозрительного?

— Боже милостивый! Нет! — потрясенно ответил Дилан.

Актерище! За такое впору присудить награду Королевской академии.

Офицер шагнул в сторону, чтобы приглядеться к нам с Морганом, потом сверился с листом бумаги, который держал в руке. Мне даже отсюда было видно, что там наши с Морганом фото. Вся наша маскировка тут же показалась какой-то мелкотравчатой. Никаких сомнений, нас с Морганом подставили. А я-то решил, нас пустили обратно в Освободительное Ополчение. Размечтался. Это просто Эндрю Дорн позволяет Крестовым властям делать за него всю грязную работу.

Дилан испуганно огляделся по сторонам:

— Вы думаете, террористы спрятались где-то здесь, на парковке, да?..

— Нет, сэр, по крайней мере… — Офицер вгляделся в нас так, словно мы только что переехали его собачку, не меньше. — Ваша фамилия? — прямо спросил он меня.

Я вспомнил свою роль и сначала посмотрел на Дилана — за разрешением.

— Это Бен, мой шофер, а это Джон Холлиуэлл, мой секретарь, — ответил Дилан. — За них я могу поручиться.

— Ясно, — сказал офицер и снова повернулся ко мне. — Ваше удостоверение личности, пожалуйста. И ваше, — сказал он Моргану.

— Офицер, когда они со мной, я держу их документы при себе, — вмешался Дилан.

— Почему? — спросил полицейский с любопытством на грани подозрительности.

Я затаил дыхание.

— Опыт научил меня, что у кого в руках удостоверение пустышки, у того и его сердце и разум, — ухмыльнулся Дилан. — Не хочу рисковать, вдруг кто-нибудь из нулей, которые у меня служат, решит угнать мою машину или стащить важные документы. Вы же меня понимаете?

— Ясно.

Офицер ответил Дилану улыбкой, а тот полез в карман за нашими удостоверениями. Протянул их полицейскому, тот изучил их и вернул.

— Все в порядке, офицер? — спросил Дилан.

— Да. Последний вопрос. Почему у вас два чемодана?

Въедливый, сволочь! Если не отстанет, поймет, что любопытному на днях прищемили нос в дверях.

— Я только что из деловой поездки, по крайней мере, жена так считает. — Дилан подмигнул.

— Ясно. А если я попрошу разрешения заглянуть в ваши чемоданы, вы не будете возражать?

— Конечно нет! Если вас и правда настолько интересует мое грязное белье. Джон, откройте мой чемодан, пожалуйста.

Морган расстегнул молнию на чемодане и откинул крышку, не произнеся ни единого слова. Там оказалось полным-полно носков, рубашек, брюк и трусов. В одном углу — свернутые журналы по финансам, в другом — толстый детективный роман.

— Бен, откройте второй чемодан.

Я нагнулся и медленно расстегнул молнию. В этом чемодане лежали наши с Морганом шмотки.

— Все в порядке, сэр, — сказал полицейский. — Можете идти.

Я закрыл чемодан — так же медленно. Никакой спешки, никаких резких движений, ничего подозрительного.

— Значит, домой возвращаетесь, сэр? — спросил полицейский.

— Да, офицер. Если вернусь без секретаря и шофера, не сносить мне головы. А эти пустышки умеют держать язык за зубами.

— Какая редкость.

Дилан посмеялся над смешной-смешной шуткой, полицейский-треф — тоже.

— Спасибо, офицер. — Дилан улыбнулся. Крест с Крестом всегда найдет общий язык. Полное взаимопонимание — и, разумеется, на куда более тонком уровне, чем доступно нам, простым пустышкам.

Дилан не спеша подошел к роскошной черной машине средних размеров, стоявшей у самого выезда. Достал ключи, нажал кнопку на брелоке, открыл центральный замок. Потом бросил ключ мне и многозначительно посмотрел на меня.

«Чего это он на меня так пялится?» — не понял я.

Тут до меня дошло. Я изо всех сил затолкал поглубже лютую враждебность и распахнул перед ним заднюю дверцу машины. Он скользнул туда, словно не было ничего естественнее. Я забрал у Моргана чемодан и убрал оба чемодана в багажник. Мне понадобилось все самообладание, чтобы не обернуться и не посмотреть на полицейских за спиной. Что они делают? Наблюдают за мной? Может, чуют адреналин, разлившийся по всему телу? Слышат, как прыгает мое сердце, словно разогретый боксер перед боем? Или уже ушли помогать коллегам обыскивать отель? Я сел за руль. Морган уже сидел рядом. Я завел машину, и мы покатили прочь.

— Да чтоб тебя! Поезжай так, будто тебя нигде не ждут, — прошипел мне Дилан.

Я так и сделал. Меня ведь и правда нигде никто не ждал.

Дорогая Калли!

Мы с тобой вместе уже несколько часов. Меня перевели из родильной палаты в обычную, и сейчас примерно обед первого дня оставшейся тебе жизни. Ты лежишь в прозрачной пластиковой кроватке в ногах моей койки, и я все время украдкой смотрю на тебя, потому что мне до сих пор не верится, что ты моя. Я пишу это в перерывах между наблюдением, как к другим мамам из палаты приходят родные: мужья, бойфренды, старшие дети, родители. У каждой койки сидит хотя бы один посетитель — у каждой, кроме моей.

Я все думаю о Каллуме, твоем папе, и жалею, что его здесь нет и он не видит нас, не может быть с нами. Зато у меня есть ты, Калли. Мы с тобой против всего света, да? Что я чувствую? Сама не знаю. Как будто разум мой оцепенел — а может, его просто заклинило на нейтрали.

Но вот я снова смотрю на тебя и говорю себе, что мы еще здесь. Мы живы. Мы вместе. Наверное, Каллум хотел именно этого. Я так думаю. Я надеюсь.

Мы с тобой против всего света, мое солнышко. Мы с тобой против всего света.

Мы проехали мимо череды полицейских машин по обе стороны от нас. Я не сводил глаз с дороги впереди. Вот уж чего бы не хотелось — так это перехватить взгляд какого-нибудь полицейского-трефа. В конце дороги я свернул налево, в сторону города. Ехал прямо минут пять, не меньше, и тут Дилан подал голос.

— На следующем повороте налево, — приказал он.

Я свернул, как было велено, и поехал дальше — ровно, спокойно, с запасом соблюдая скоростные ограничения.

Потом Дилан принялся командовать — говорил, где и куда свернуть, пока мы минут через пятнадцать не оказались на парковке у гипермаркета. Парковка была полупустая. Большинство машин стояли поближе ко входу в магазин. Я вырулил на самый свободный участок парковки, дальше всего от дверей. Там и сям у всех на виду стояли брошенные тележки — никто не взял на себя труд вернуть их на место.

— Здесь мы расстаемся, — сказал Дилан, как только я остановил машину.

— Спасибо, Дилан, — искренне сказал Морган. — Я перед тобой в долгу.

— Еще в каком, — отозвался Дилан и посмотрел на меня.

Я демонстративно промолчал.

— Заберите из багажника чемодан со своими шмотками, — велел Дилан. — А парики и очки, если можно, верните. Они мне еще понадобятся.

— Ты мне опять приказываешь? — уточнил я.

— Нет. Просто предлагаю, — ответил Дилан.

Мы сняли маскировку и вылезли из машины. Предвечернее солнце сияло мягко и приветливо, но мне стало так жарко, что просто невмоготу. Я списал все на нервы. С тех пор как нас выставили из Освободительного Ополчения, я весь какой-то дерганый. Нервный. Я огляделся. Не хватало еще, чтобы из засады за машинами выскочили полицейские и скрутили меня. Морган и Дилан обменялись рукопожатием.

— До скорого, — сказал Морган.

— До скорого, — серьезно ответил Дилан. Кивнул в мою сторону.

Я сделал вид, что не заметил. Корешиться с трефом? Еще чего.

Дилан сел обратно в машину, на этот раз за руль, а я достал тот чемодан, где были наши вещи. И едва успел захлопнуть багажник, как машина укатила, чуть-чуть забуксовав на щебенке задними колесами. Я повернулся к Моргану.

— С каких это пор у тебя появились дружки-Кресты? — спросил я.