И пока секретарь не начал ещё одну лекцию о своей нелегкой молодости, я перебила его словами, что уже совсем поздно, и мне необходимо возвращаться в сестринство. Он с легкостью отпустил меня, обложив порцией хвалебных слов и пожеланий удачи. Попрощавшись с ним и молчаливым тренером, я прошла к выходу, но, когда я обхватила стальную ручку двери, я на секунду застыла, оборачиваясь.

– Мистер Мартин?

Мужчина тяжело перевёл дыхание, смотря на меня, и часто заморгал.

– Да, мисс Харпер?

– Может, – я переминулась с ноги на ногу, – мы сможем расширить радиостанцию?

Да. Грёбанная зависть к футболистам и их мощной программе поддержки победила мою застенчивую натуру.

На лице секретаря появился потерянный вид. Конечно, ведь ему не было никакого дела до остальных секторов университета, кроме спортивного.

– Думаю, – протянул он, – да. Сможем.

– Обещаете?

Он замолчал на несколько секунд, затем, громко выдохнув, добавил:

– Обещаю.

Бэмби

Мама по ту сторону экрана нарезала рукколу для салата и кричала на испанском куда-то себе за спину, призывая отца и брата спуститься вниз и перекусить. Я слабо рассмеялась с её пылкой речи, пока выходила с территории кампуса и прощалась с однокурсниками, шедшими заниматься в библиотеку перед предстоящим проектом по философии. Мне бы лучше пойти с ними, но на сегодняшний день у меня были планы другого характера, да и с вероятностью в девяносто девять процентов я бы выключилась через двадцать минут после захода в мертвецки тихую библиотеку – таково воздействие философии.

– Итан в последнее время будто с катушек слетел, – пробормотала мама себе под нос, глядя на меня через экран, – просыпается в половину пятого утра и начинает драить весь дом.

Я хмыкнула.

Итан был старше меня на шесть лет и большую часть своей жизни вел себя, как заносчивый кретин, что вполне нормально для старшего брата. До моего поступления в Сейбрук его заботили только три вещи – футбол, девушки и моя личная жизнь, а точнее её отсутствие. В школе он был до жути противным старшеклассником, которого лелеяли все, вплоть до администрации, и звали на все крутые тусовки. И существовала я, младшая сестра популярного парня. Он делал все возможное, чтобы держать меня подальше от проблем, но под последним подразумевался весь мужской пол, где исключением являлись только он и отец.

– Переживает, – сказала я маме, вспоминая тот период, когда Итан нашел себе достойное отвлечение – девушку. Одну единственную.

С Мерил брат познакомился в Сейбруке. Да, династия Харперов, обучающихся в этом университете, ни разу не оборвалась. Его будущая девушка училась на том же факультете, что и Итан, и один совместный проект объединил их не только в учебном плане, но и переплел их жизни между собой. Она для него стала той самой, ради которой можно было отказаться от своих привычек. Доказательством тому служило его предложение руки и сердца, сделанное на берегу Майами-Бич перед плескающимися волнами залива Бискейн и под ревущей толпой туристов.

– Твой отец переживал не меньше, – мама тяжело вздохнула, – он волновался каждый божий день до помолвки, хотя переживать должна была я.

– Я бы тоже беспокоилась перед собственной свадьбой, – я многозначительно взглянула через экран на темноволосую женщину с карими глазами, чьей точной копией являлся Итан, и улыбнулась.

Учебный год начался совсем недавно – прошло всего полтора месяца с каникул, но и этого времени было достаточно, чтобы я успела соскучиться по семье. Тем более, мне было грустно от того, что при подготовке к такому знаменательному дню, как свадьба старшего брата, я находилась вдали от них.

– Доживем мы до твоей свадьбы? – мама прекратила движения, упираясь в столешницу и внимательно глядя мне в глаза. – Я в этом возрасте уже, знаешь…

Прекрасно знала.

В двадцать один год мама уже встретила отца, они влюбились в друг друга под оранжевым закатом солнечного Финикса и поклялись в верности до скончания жизней, пошли наперекор всем неугодным мнениям и теперь жили душа в душу. От таких рассказов иногда начинало тошнить, но благодаря родителям я узнала, что такое настоящая любовь и её существование.

У всех в семье Харпер были счастливые отношения. Я замыкала нашу родословную и имела на горизонте ровным счетом ни-фи-га. Весь мой опыт заканчивался на выпускном балу, где симпатичный парень признался мне в любви, а потом засунул свой язык мне в рот, запечатав в истории самый неловкий поцелуй своими слюнями. После – мы разъехались по разным городам, даже не попытавшись поддерживать связь.

– Мама, – я поджала губы, – я ещё совсем молода.

– Вот именно, – она убрала прочь посуду и взяла телефон в руки, приближая свое лицо, – молодость на то и дана – чтобы веселиться, быть беззаботной и встречаться с мальчиками. А ты уткнулась в свои книги в радиостанции и не вылезаешь оттуда.

Как бы ей тонко намекнуть, что даже в книги я не утыкалась. Я училась на факультете гуманитарных наук и справедливости ради нужно сказать, что учеба давалась мне не так уж и сложно. У меня оставалось куча времени, которую я проводила в своей каморке и наслаждалась тишиной и обратной связью от слушателей, потому что учеба не приносила мне столько удовольствия. Нет. Я знала, что просвещение – это в первую очередь непомерный труд, но на этот факультет я поступила лишь по одной причине – я больше не знала, куда мне деться.

А что?

Мне было восемнадцать, моя жизнь крутилась вокруг гормонов и фильмов про вампиров, и ни капли мыслей о будущем в моей голове на тот момент не было.

Всё, чем я жила – радио, которое не могло быть вечным. Через полтора года я закончу университет, выпущусь преподавателем по английской литературе и буду работать где-нибудь в Аризоне.

Вау.

– Другие родители обычно рады домоседству своих детей, – буркнула я, выходя на вымощенную дорожку, проходящую через небольшую аллею, сквозь которую можно было пройти в сторону Греческого ряда.

– Другие родители, видимо, не доверяют своим детям, – ответила мама, опуская телефон на стол, и теперь через экран я видела потолок родной кухни.

– Или хотя бы чуть-чуть переживают за них.

– Бэмби!

Я захихикала, когда послышался шум, сопровождающийся несколькими голосами, и пролепетала несколько приветствий в сторону папы и Итана. В нашей семье любимчиков никогда не выделяли, мы жили большой дружной семьей вместе с бабушкой и дедушкой, но со стороны папы внимания больше доставалось мне. В первую очередь из-за того, что все вокруг полагали, гены матери сыграют на мне точно также, как и на старшем ребенке – у меня будут темные волосы, карие глаза, но произошел казус – я голубоглазая блондинка, идентичная копия отца.

– Ладно, – я взглянула на ряд домов перед собой и тяжело вздохнула, – мне пора идти. Ещё позвоню!

Семья бросила вслед такие же прощания, и я наконец отключилась, убирая телефон подальше и возвращаясь к своим размышлениям по поводу главной новости этой недели.

Итак, я искала Робина повсюду на протяжении целого дня. В будке комментаторов на футбольном поле, в столовой на обеденном перерыве, в коридорах университета, но за все это время так и не нашла Мэддокса. Я точно знала, где он живет, точнее, в каком именно братстве, но заявляться туда у меня было столько же желания, сколько и есть протухшие яйца. Я бы могла найти его ещё на тренировке, если бы не его травма, ставшая причиной отчисления из спортивной части, но больше идей, где еще его найти у меня не было.

В конечном итоге, даже звонки и сообщения на его номер не принесли никакого результата – Робин везде молчал. На кой черт человеку телефон, если он не может элементарно ответить на звонок?

Я раздражалась. И, в конце концов, вот уже стояла на пороге братства Гамма Фи Бетта, слушая, как за дверью орала музыка и был слышен мужской смех. Чертово логово всех футболистов.