Добравшись до самого упрямого, никак не дающегося ей фрагмента, Лиза, как обычно в такие моменты, затаила дыхание. Нельзя, чтобы вдох или выдох поколебал точность движения пальцев. Нагрузка на них оказалась слишком большой. Ничего не вышло. И без того сложный для нее такт прозвучал особенно грубо. Лиза вжала плечи, ожидая… Нет, не удара, конечно. Таким Наталья Степановна не грешила. А лучше бы била. Лиза уже прокручивала в голове обидные комментарии о ее бездарности и нежелании работать над собой, о том, что таким бездельницам не место в профессии, но вместо этого услышала:

– Очень хорошо. Думаю, на сегодня достаточно. Дома отработай переход…

– Что? – Кажется, впервые в жизни Лиза позволила себе перебить Наталью Степановну.

– Я говорю, все в порядке.

– Но я же… кошмарно сыграла. – Она с трудом подобрала определение. – Разве мы не должны…

– Все нормально. Достойно, вполне. – Наталья Степановна покосилась на дверь, к которой приближались чьи-то тяжелые шаги.

– Вы сегодня куда-то спешите?

– Нет, что ты. Но раз уж мы закончили, я пойду. Или у тебя остались вопросы?

– Да, мне нужен ваш совет…

– Наташенька, ну слава богу, нашел! – перебил Лизу заглянувший в дверь круглолицый мужчина. – Что за пожар-то? Где этот твой мань…

Мужчина замер на полуслове с открытым ртом. Наталья Степановна молчала, но, когда Лиза перевела на нее взгляд, пыталась что-то показать мужчине мимикой.

– Я иду, Гошенька, – изобразила улыбку она, но вышло как-то диковато. – Подожди минутку за дверью.

– А как же я? – подала голос Лиза. – У меня же конкурс…

– А тебе я дам, пожалуй, один совет, как ты просила, моя дорогая, – с несвойственной ее резкой манере нежностью в голосе проговорила преподавательница. – Если ты, гипотетически, можешь как-то поспособствовать спасению Полины, сделай это поскорее, будь умницей.

– Ой, нет, – замотала головой Лиза. – Я ничего не знаю. Честное слово. По телевизору просто смонтировали так. На самом деле я во время съемок сразу Назире сказала, что она не меня описывает. Все, что я знала, рассказала в полиции, а потом теть Любе, маме Полининой.

– Ну, как считаешь нужным, – кивнула Наталья Степановна и открыла дверь. Переступив порог, она развернулась и сказала: – Просто имей в виду, Полина уже пропустила так много, что ее на конкурс все равно не отправят.

Дверь за преподавательницей закрылась. Лиза с минуту переваривала услышанное. Она и сама переживала, что Полина пропустит слишком много занятий, но с этой точки зрения проблему не рассматривала. Выходит, была вероятность, что от колледжа на конкурс поедет не Лиза, а Полина? Им это и в голову не приходило. По крайней мере, Лизе… Но причем здесь исчезновение подруги? Не может же быть, чтобы Наталья Степановна думала, будто это Лиза избавилась от… Она вскочила и понеслась к выходу даже быстрее, чем бежала на занятие. Толстяк уже открыл преподавательнице пассажирскую дверь джипа.

– Стойте! – крикнула Лиза. – Это неправда!

– А я ничего и не утверждала. Боже упаси, – перекрестилась Наталья Степановна так, словно прямо сейчас ей на самом деле требовалась охрана высших сил.

– Полина не собиралась на конкурс. Она даже в консерваторию поступать не планировала. Хотела после колледжа на работу устроиться.

– В колледж она тоже поступать не собиралась, – поджала губы преподавательница и села в машину.

– Но это же другое, – еще на пару шагов приблизилась Лиза.

– Наверное. Тебе виднее. Вы же с ней день и ночь вместе были.

Толстяк захлопнул дверь и, покосившись на Лизу, обогнул машину. Джип уехал. Лиза продолжала стоять на месте. И правда, на консультации к Наталье Степановне перед поступлением записывалась она одна. Полина ездила за компанию. Дорогу оплачивала Лизина мама. В первый раз она отвезла дочку сама. Музыкальный колледж в Новопетровске и так не был пределом Лизиных мечтаний, да еще с мамой за ручку… Вернувшись в Невинногорск, Лиза поставила условие – или мать отпускает ее в Новопетровск одну, или, получив аттестат, Лиза уезжает в Москву. Неважно, на какие средства. Как-нибудь доберется. Хоть на вокзале будет жить, хоть под мостом. Мама знала, Лиза бредила музыкальной карьерой с пяти лет. Неважно, что дочка никогда даже в школу не ходила одна, всегда с подружкой. Обещание она сдержит во что бы то ни стало.

Таким образом подружка, которая благодаря Лизиной маме когда-то поступила в музыкальную школу, начала присутствовать на всех платных консультациях. Сидела на стульчике в углу, сама не играла. Пока однажды, когда Наталью Степановну позвали в коридор, не отважилась опробовать настоящий рояль. У них в музыкалке стояли только советские пианино. Полина играла с удовольствием. Наслаждалась звуком. Даже не заметила, как Наталья Степановна вернулась. С того дня девочки занимались у преподавательницы вместе. Две по цене одной, как она шутила.

Так неужели Наталья Степановна решила, что Лиза испугалась конкуренции и избавилась от подруги? Бред какой-то… Девушка не спеша побрела вдоль здания колледжа. На секунду показалось, что за ней наблюдают. Даже послышалось перешептывание и звук захлопывающихся окон. Подняв глаза, она никого не увидела. А может, преподавательница считает, что у Полины было бы больше шансов победить на конкурсе? Как ни странно, эта мысль задела даже больнее.

Притормозив у развилки, Марьям сняла с держателя мобильный. Сначала открыла ВКонтакте. Ее сообщение не прочитали. Все-таки придется самой… Переключилась на карту, сверилась с геопозицией Полины в Телеграме.

– Направо пойдешь – богатым будешь, налево пойдешь – женатым будешь. А нам с тобой, Полинка, вперед…

Ну не идиотка ли? Какого хрена поперлась сюда? Скинула скрин с локацией и сиди на жопе ровно. Нет, надо ночь не спать, день не есть, из ВК не выходить… Марьям тронулась с места. Подъезжая к дому, в котором в последний раз включали телефон Полины, присвистнула.

– Вот это хоромы, бля… Ничего себе, бывшие менты живут.

Дом с красной крышей возвышался даже над трехметровым забором. Такие вообще законно ставить? Несмотря на сумерки, в окнах верхнего этажа было темно. Марьям опустила стекло, прислушалась. Изнутри не доносилось ни звука. Мимо проехал джип. Водитель чуть не вывихнул шею, вглядываясь в салон ее машины. Марьям сдала назад, к перекрестку. Снова взялась за мобильный.

– Авито, недвижимость… Купить дом. Так.

На экране появилась карта. Четырнадцать объявлений, нехило. В основном полувековые хибары по ценам новеньких особняков. Один дворец из пеноблоков, обшитый сайдингом, за хулиард рублей. Неохота даже понарошку становиться лохом, который это купит. Марьям выбрала коттедж в четырех участках от красной крыши. Небольшой двухэтажный домик, с арочными окнами и башенками. Милые спальни, уютная кухня. Наверное, в таком Марьям сейчас бы и жила, если бы осталась на содержании, а не захотела свободы. Жар-птица, мать ее за ногу… Этой версии и будем придерживаться.

Марьям вышла из машины, громко хлопнув дверью. В коттедже, как и в доме с красной крышей, свет не горел, но это даже к лучшему. Пока она месила грязь дорогущими сапогами и дергала калитку, кто-то подкрался сзади.

– О, девушка! – сказал мужик, блеснув вилами в свете фар. – А я думал, Петька вернулся. Как это вы к нам, на каблуках?

Значит, Петька уехал. Интересно, на час за водкой или навсегда за границу? И почему его с вилами встречают…

– Я к вам жить. Вы, наверное, сосед мой будущий?

– Может, и сосед. А вы что, покупаете? – Мужик кивнул на коттедж.

– Может и покупаю, – подмигнула она. – Раздумываю еще. Хочу с соседями познакомиться.

– Ну, как надумаете, тогда и приходите знакомиться.

Мужик развернулся. Пока Марьям прикидывала, что на это ответить, он скрылся за соседней калиткой, со стороны дома с красной крышей.

– Вот и поговорили.

Не жалея сапог, она протопала по глине и прошлогодней траве за мужиком. Калитка оказалась открыта. Наверное, он собирался проверить, не залезла ли она в Петькин дом. Выбравшись на дорожку из брусчатки, Марьям как могла оббила каблуки от грязи и прошла к входной двери одноэтажного кирпичного домика. Постучалась. Кнопку звонка заметила уже после. На всякий случай понажимала и на нее.