На пожелтевшем поддоне стояла белоснежная тарелка с черным, пылающим пятном внутри. Овсянку нужно было сначала залить молоком. Она же знала! Полина всегда так делала, и Лиза последние две недели повторяла правильно. О чем она думала сегодня утром? О том же, о чем и всю ночь. До этого ей хотя бы на какое-то время удавалось отключиться, но не сегодня. Все из-за дурацкого шоу. И зачем она согласилась в нем участвовать?

– Черт возьми, – выругалась Лиза после того, как, не подумав, схватилась за край тарелки.

Только ожогов не хватало. Важен каждый день занятий, нельзя выпадать из графика из-за бытовой травмы. Да что там день, важен каждый час. И прямо сейчас она уже опаздывала. Лиза кое-как подсушила волосы. Натянула джинсы и свитер. Запрыгнула в ботинки. Пуховик и шапку надела уже в подъезде, на ходу. На секунду задержалась, чтобы повязать шарф, и тут же об этом пожалела. Пересекая детскую площадку, к ней спешил полицейский.

– Александр Петрович, оперуполномоченный, – зачем-то представился он.

– Я в курсе, – кивнула Лиза, понимая, что это надолго.

– Ну вдруг вы забыли уже, такой стресс…

– Я в себе, все нормально. И про то, что раньше в Невинногорске работали, вы мне тоже рассказывали.

– Хорошо. Нужно кое-что обсудить.

– Я очень тороплюсь. У меня занятие по специальности через пять минут…

– Давайте тогда по дороге поговорим. Ладно?

Лиза кивнула и направилась в сторону колледжа. Сам факт, что она не придет заранее, как привыкла, нервировал, а тут еще важный разговор. Будь он неважным, зачем Александру Петровичу ждать ее рано утром у подъезда?

– Здравствуйте, – кивнула она соседке, продававшей квартиру через стену. Та, похоже, как раз привела очередного потенциального покупателя. Пока ее мать, которой Лиза с Полиной носили продукты из магазина, была жива, соседка при встрече улыбалась им во весь рот. Теперь же глянула на Лизу исподлобья и прошла мимо.

– Экстрасенсов вчера смотрели? – Александр Петрович проводил соседку с покупателем взглядом.

– Угу. А вы ее квартиру хорошо обыскали?

– Сам лично этим занимался. Думаете, стоит прямо сейчас еще раз заглянуть? – усмехнулся он.

– Если все проверили…

– Как впечатления?

– А? – Лиза растерялась и на секунду притормозила.

– Ну, в целом как вам передача?

– Не знаю. – Вспомнив, что опаздывает, она натянула съехавший ремень сумки на плечо и пошла быстрее.

– Я вот тоже в замешательстве немного.

– Никто из зрителей не звонил?

– Нет. – Он запустил пальцы в блестящие волосы, прочесал челку вбок. Холодно, наверное, без шапки. Даже губы посинели. Несмотря на это, его лицо в реальности казалось более загорелым, чем выглядело по телевизору. – Мы надеемся, но пока тихо.

– А вас гримироваться заставляли? – неожиданно для самой себя спросила Лиза.

– Чего? – На этот раз притормозил полицейский, но тут же догнал Лизу, все набиравшую скорость. – Предлагали напудрить, чтобы лицо не блестело, и мешки под глазами замазать, но я сказал, и так сойдет. Я же не красна девица.

– Я тоже не красна девица.

– Ну, это как посмотреть.

Лиза искоса взглянула на следователя. Он что, с ней заигрывает?

– Сейчас вы очень даже красная. Идете быстро, и на улице сегодня морозно.

– А, ну да…

Лиза еще раз на него покосилась. По телевизору он выглядел напудренным.

– Так что вы, Елизавета, сказали им на самом деле?

– В смысле? – совсем растерялась девушка и остановилась посреди дороги.

– Вы что, здесь же машины ездят, – подхватил ее под локоть Александр Петрович и потащил к тротуару. – Я спрашиваю, потому что мои слова они вырвали из контекста. Сказал все это, конечно, я сам, но…

– Но о другом, – закончила за него Лиза. И тут же попыталась вспомнить, что именно он говорил, но не смогла.

– Именно. У вас так же?

– Да. Мы пришли, я опаздываю. – Лиза указала на вход в здание колледжа.

– Скажите просто, что вы на самом деле ответили, когда…

– А вы мне поверите?

– Скорее всего, – улыбнулся следователь.

– Я сказала, что Назира описывала не меня, – произнесла Лиза, пытаясь прочитать по выражению лица Александра Петровича, действительно ли он ей верит. – Потому что я понятия не имею, где может быть Полина.

Следователь поджал губы и, кивнув, махнул на дверь.

– Идите. (975)-755-75-75, как стишок, помните?

– У меня записан ваш номер, спасибо, – так ничего и не поняв по его лицу, ответила Лиза.

– Звоните, если что.

Что «если что»? Если и ее попытаются украсть? Или если она решит рассказать о том, на что намекала экстрасенс в передаче? Лиза уже открыла было рот, но решила все-таки не уточнять. Стоило распахнуть первую дверь, как в лицо ударил теплый воздух. Дыхание сперло, но не от перепада температуры. Кто-то резко выдернул Лизу из намеченной траектории.

– Ты чего не отвечаешь? – раздался знакомый баритон у нее над головой.

– За что? – совсем растерялась Лиза, встретившись глазами с Платоном.

– На сообщения, говорю, почему не отвечаешь?

Он улыбнулся ассиметричной и от этого еще более обаятельной улыбкой. Странно, ведь раньше эта его улыбочка на Лизу так не действовала. И не завидовала она Полине совсем, что у нее есть парень. До того дня, когда они вместе с Платоном пытались взломать дверь, ждали слесаря, бегали по знакомым в поисках Полины, она не выделяла его среди других симпатичных мальчиков в колледже. А вот теперь, наверное, и правда завидует. Хочет, чтобы и о ней кто-то так же переживал. Чтобы этот кто-то разделял ее интересы, ценил достижения, поддерживал в стремлениях…

– Ты где? Прием-прием.

– Извини, не сплю по ночам совсем.

– Я тоже сегодня часа в четыре проснулся, такой кошмар видел, жуть. Сел, набросал пьесу. Страшную, ужас просто. Пошел потом, сжег ее на балконе. Не хочу плохую энергетику в мир нести. Только добро.

– Соседи, наверное, добро оценили?

– Да, я как-то не подумал.

– Мне нужно идти, – увидев через стеклянную дверь часы в холле, опомнилась Лиза. – К Степановне опоздала.

– Блин, к Степановне нельзя опаздывать. Ладно. Беги, давай. После учебы набери меня. – Платон спрятал руки в карманы куртки. – Поговорить надо.

Тяжело вздохнув, Лиза кивнула. Понятно, что за словами «надо поговорить», особенно сказанными парнем пропавшей подруги, да еще с таким странным выражением на лице, ничего хорошего не последует.

– Наталья Степановна, можно? – спросила Лиза, врываясь в семнадцатый репетиторий.

Преподавательница, перекладывавшая вещи со стола в сумку, вздрогнула и подняла голову.

– Нельзя, ты опоздала.

Руки с пухлыми, обманчиво кажущимися совсем не пианистическими пальцами, заторопились. Ежедневник вместе с пудреницей, помадой и горой скрепок полетел в основное отделение.

– Я знаю. Простите, пожалуйста. Но вы же еще не ушли.

– Время вышло, – посмотрела на наручные часы Наталья Степановна.

Лиза вытащила из сумки мобильный и подпрыгнула от радости:

– Вот, еще три минуты. После пятнадцати же засчитывается опоздание, да?

Преподавательница, вытянув не слишком длинную шею, взглянула на экран.

– Ну пожалуйста, я же в первый раз за все четыре курса опоздала. Такого больше не повторится, обещаю.

– Ладно, садись. – Преподавательница кивнула на дальний из двух стоящих в репетитории роялей.

Лиза выхватила из сумки ноты. Распахнула уже закрытую крышку рояля, подняла пюпитр. Листы с нотами рассыпались по нему веером. Плюхнулась на стул. Еще не до конца отогревшиеся пальцы принялись бойко стучать по клавишам. Слишком бойко для этого произведения. Лиза попыталась перевести дыхание, расслабить запястья, но ничего не помогало. Пальцы словно выколачивали звуки из рояля. Только к середине пьесы она поняла, какую ошибку совершила. Детскую, нелепую. До нее здесь занимался кто-то из первокурсников или просто невысокий студент. Конечно, нужно было потратить несколько секунд и отрегулировать высоту стула. Теперь с незафиксированных локтей вес ушел в кончики пальцев. Баха так не сыграть, для него нужна легкость.