Ненависть прокатилась по телу ядовитой волной. Тот, кто сделал это… ответит.

Грудь манна представляла собой одно сплошное месиво. Закусив губу, я ждала данных со сканера, чтобы оценить повреждения внутренних органов, и едва не разревелась от облегчения, увидев, что сердце – не иначе как чудом – уцелело. Саул выдержал несколько прямых попаданий, и все равно…

Я вздрогнула от дурного тревожного предчувствия. Осторожно, чтобы не потревожить ожог, приподняла бинт, мысленно готовясь к худшему. И похолодела.

Крови почти не было. Сердце Саула, рвано трепещущее в груди посреди открытой раны, было затянуто тонкой пленкой свежей розоватой плоти. Едва заметные чешуйки защищали его словно броня. Чешуйки шейда…

Шисс!

– Сола?

Кессель встревожено посмотрел на меня.

Шисс, шисс, шисс!

– Ракель… – Мои руки порхали над монитором, взгляд не отрывался от показаний сканера, и оставалось только надеяться, что фемма выполнит все в точности. – Мне нужен анализ крови Хель, и как можно скорее. Третий раздел в меню на сканере, там будет список. Я хочу знать, сколько в ее крови осталось литианского блокиратора. И осмотри повреждения, проверь, есть ли следы регенерации.

Сзади послышались щелчки – Ракель разбиралась с меню. Несколько секунд спустя ответил Кессель.

– Рваная рана на правом боку частично затянулась, – отчитался манн. – Есть следы трансформации на бедре. Больше сказать не могу, из-за блокиратора я не чувствую ее шейда.

Шисс!

«Спокойнее, Сола. Без паники».

– Сола, что происходит? – ворвался в сознание голос манна.

– Остановившаяся трансформация, – не оборачиваясь, проговорила я, – потерянная связь с шейдом. Я уже видела такое раньше, и блокиратор тут ни при чем.

Дротик, надо просто найти шиссов дротик!.. Нет, если бы он был, сканер бы уже обнаружил его…

– Что ты имеешь в виду?

На одно короткое мгновение я обернулась и выразительно посмотрела Кесселю в глаза. Манн помрачнел: понял.

– Блокиратора не обнаружено, – подтвердила Ракель то, что я уже и так знала. – Но… почему тогда?..

Все плохо, плохо, плохо!

Перед глазами промелькнули страшные кадры – замершая регенерация, рана на груди, мигающее красным слово «Ошибка», остановившееся сердце, разряды дефибриллятора и искры перегорающей проводки. Видение мокрого окровавленного Кесселя, распростертого на операционной койке бывшей клиники, наложилось на неподвижную фигуру Саула, и к горлу подкатила тошнота от осознания, что этот кошмар повторяется.

Нужно было подтверждение – последнее подтверждение.

– Осмотрите ее еще раз, – отрывисто бросила я Кесселю и Ракель, скользя взглядом по телу Саула. – Ищите три тонких отверстия на расстоянии сантиметра друг от друга. Вблизи от крупных сосудов, там, где больше повреждений без следов регенерации.

Пальцы скользнули по шее Саула, взъерошили черные с проседью волосы. Медик был неподвижен, только тихо пищал монитор, считывающий пульс, и едва ощутимо поднималась широкая грудь.

Три крохотных отверстия – маленькие, почти незаметные точки. На полпальца справа – еще три. Они были там же, где у Кесселя: в основании шеи, откуда неизвестное вещество могло быстро и беспрепятственно проникнуть в кровь. Судя по гематомам, с момента нападения прошло не меньше двух часов, так что поздно было пытаться остановить распространение яда. Кровь уже разнесла его по всему организму…

И если даже такая боевая машина, как Хавьер Кессель, едва не погиб от остановки сердца, что уж говорить о медиках, которые были куда старше и постоянно делали инъекции блокиратора, подавляющие способности второй сущности.

– Нашла, – проговорила Ракель. – На шее.

– Шисс!

«Саул, – в отчаянии я мысленно обратилась к бессознательному шейдеру, – мне так не хватает твоего совета. Я… я не знаю, что мне делать».

«Все, что возможно. – В памяти всплыло сосредоточенное – живое – лицо медика, который всегда боролся за каждого пациента до самого конца. – Все, что возможно».

Вдох, выдох.

Руки сжались в кулаки.

Я решительно вскинула голову.

– Наш единственный шанс помочь Михелям – ускоренная глубокая очистка крови, – объяснила я своим невольным ассистентам. – Шиссова дрянь, которой отравили Саула и Хель, уже несколько часов циркулирует по их организмам. Не знаю как, но она, похоже, блокирует связь с шейдом, не позволяя шейдеру трансформироваться и залечить раны. Так что все, что мы можем, это выкачать ее из тела как можно скорее. Если снизить концентрацию вещества в крови, возможно, связь восстановится. Запустится механизм регенерации, а дальше – дело техники.

По крайней мере, так было с Кесселем. Как только шейд пробудился, его состояние резко улучшилось.

– Ракель…

Фемма повернулась ко мне.

– Ты хорошо ориентируешься в вашем медблоке? Есть перечень доступного оборудования?

– Должен быть, – ответила барменша-медичка.

– Мне нужен аппарат для обменного переливания крови, аппарат для ускоренного гемодиализа, дефибриллятор, две капельницы, два набора для венепункции, шприцы, катетеры. Искусственная кровь – вся, что есть. И…

Я замолчала на полуслове, заметив, что Ракель не сдвинулась с места.

– Что-то не так? – напряженно спросила я.

– Солана… этого у нас нет.

– Нет искусственной крови, неси донорскую, только желательно самую свежую.

– Ее тоже нет.

То есть как – нет?

– А оборудование?

– Нет.

Я стиснула зубы, чувствуя, что начинаю терять терпение. Срываться на Ракель не хотелось. Но на кону стояла жизнь тех, кто был мне дорог, и их шансы таяли с каждой секундой. У меня не было права на промедление.

– Хорошо, – постаралась я взять себя в руки. – Если не разбираешься – не страшно. Просто дай мне доступ к базе, и я сама найду все, что мне нужно.

– Солана… – Фемма покосилась на Кесселя. – Дело в том, что у нас ничего нет.

– Что ты хочешь сказать? – Голос предательски дрогнул. – Что значит – нет? У «Механического солнца» хватило средств, чтобы каждому рядовому боевику повесить в кабинет по голопроектору, но не нашлось денег на шиссов дефибриллятор?

Ракель и Кессель обменялись недоуменными взглядами, но ничего не ответили.

– Хорошо, – процедила я сквозь зубы. – Что у вас вообще есть?

– Эти медицинские штуки годами стояли тут без дела. Нам они не были нужны, а клиники в трущобах всегда испытывали трудности с оснащением. То, что не было отправлено Саулу, мы продали Дамиану из пятнадцатого. Все, что осталось, перед тобой…

Она обвела рукой пустой медблок.

Прекрасно, просто прекрасно.

– А сканеры, значит, уцелели, потому что были намертво прикручены к потолку? – не сдержалась я. – Что ж, мне несказанно повезло!

– Мелочь, успокойся.

Кессель потянулся ко мне, но я резко отшатнулась в сторону.

– Успокоиться? – Я сорвалась на крик. – Как я, по-твоему, должна успокоиться? Они умирают, бесчувственная ты шиссова тварь! Умирают, потому что никто из вас, бессмертных бронированных идиотов, не подумал, что критические ситуации иногда случаются и надо быть готовым ко всему! А я…

Шейдер не дал мне закончить. Он пересек разделявшее нас расстояние одним мощным рывком и крепко сжал мои плечи, не дав отстраниться. Я дернулась в его хватке.

– Пусти!

– Пущу, если угомонишься, – спокойно ответил он. – Истерикой ты никому не поможешь.

Правда кулаком ударила под дых. Я стиснула зубы, не давая горькому стону вырваться из груди. Отчаянно захотелось уткнуться в крепкое и кажущееся таким надежным плечо манна, но… сейчас было не время для слабости. И для истерики тоже.

Кессель замер, давая мне время собраться с мыслями. Молчала и Ракель. Тишину комнаты нарушал лишь тихий писк мониторов, считывавших пульс пациентов.

Они все еще были живы.

Рано сдаваться.

– Нужна чистая кровь, – то ли Кесселю, то ли самой себе пробормотала я. – Но где ее взять, если нет запаса донорской или искусственной?