© Волжская А., Яблонцева В., 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Я знала, что этот вечер не мог закончиться ничем хорошим. Это было одно из тех глубинных, беспокойных знаний, которые иногда называют интуицией или предчувствием. Я нутром чуяла – ничего хорошего не произойдет, и все тут.

Настенные часы – белый циферблат, синий пластик ободка, черные стрелки – отсчитывали последние секунды вечерней смены. Пять минут до конца затянувшегося дежурства. Еще пять минут в клинике.

Мой план был четок и прост: перепроверить оборудование, запереть двери и шкафы с лекарствами, вырубить в здании энергию и отправить сообщение Хель, которая будет открывать клинику утром. Если не возиться, еще успею забежать домой и привести себя хотя бы в относительный порядок. Принять быстрый душ, распустить волосы, подвести глаза, натянуть любимый черный с серебром топ, серьги-кольца в уши… и на станцию. Главное – не опоздать. Скайвей, серебристыми нитями связывавший центральные районы Абисс-сити с темными перенаселенными окраинами, был единственным, что даже в трущобах работало по расписанию – хоть часы сверяй. Опоздаю – об ужине и свидании можно будет забыть.

Молчаливым напоминанием вспыхнул на запястье синий огонек коммуникатора. Ли Френнель. Интересуется, беспокоится, уточняет – как и полагается благовоспитанному манну-литианину перед первой встречей вне интранета. Но именно сегодня настойчивое мигание индикатора оповещения не радовало, а нервировало, подсознательно ассоциируясь с мерцанием голомонитора, считывавшего показания пульса пациента.

Вспышка, пауза, вспышка.

Пауза…

«Мы его теряем!»

Да к шиссам все!

Не открывая сообщение, я сдернула коммуникатор с руки, зло сунула в карман рабочих брюк и решительно выбросила Ли Френнеля из головы. Ну его… к шиссу… по крайней мере, на ближайший час.

Вдох, выдох… Кажется, это только кажется…

«Маску, маску плотнее прижми, Солана!»

Шиссово предчувствие не ослабляло хватки, подстегнутое призрачными голосами в голове. Неудачный день в семнадцатом районе Абисс-сити – трое за прошедшие сутки умерли на нашем операционном столе. И теперь я никак не могла успокоиться, даже погрузившись в привычную монотонную рутину – пересчитать стопки капсул в шкафу, проверить скальпели в отсеке для дезинфекции, достать из сушилки чистые колбы. Словно от того, в каком состоянии я оставлю клинику, могла зависеть чья-то жизнь.

Живот сводило от внутреннего напряжения, пальцы мелко тряслись. Почти бессознательно я прикоснулась к правому предплечью, где под плотным пластырем выступила набухшая капля блокиратора. Почти полмесяца до новой плановой инъекции – а если не лезть в неприятности и не сходить с ума по мелочам, можно протянуть и дольше. Как раз хватит времени заработать на новую дозу.

Дорого, как же все дорого!..

Снаружи застучали тяжелые дождевые капли. Несколько минут – и разразится ливень, подарок от метеорологической службы Абисс-сити, стабильно обеспечивавшей над центральными районами мегаполиса хорошую погоду за счет остальных. С губ сорвался едкий смешок. Ли Френнель, небось, уже предвкушает романтическую прогулку под звездами после ужина в дорогом литианском ресторане, а я тут размышляю, как бы добежать до станции скайвея, не вымокнув до нитки.

Накинув водонепроницаемый плащ, я в последний раз окинула взглядом полутемную приемную. Все на месте: три пластиковых стула для ожидающих, стол администратора с привинченными к крышке панелями голомонитора – на случай, если кому-то придет в голову украсть ценную технику, – и искусственное деревце в кадке. Вот и все, что могла позволить себе расположенная на задворках мегаполиса маленькая клиника, большая часть пациентов которой была не в состоянии полностью оплатить лечение, а уж тем более предоставить данные страхового полиса. Две надежно закрытые двери – кабинет дежурного медика и операционная – и еще одна, со сложным кодовым замком – кладовая, где хранилось все ценное оборудование и медикаменты. Нанятый техник нор-р, по слухам работавший с системами безопасности космоверфей, постарался на славу: ни одна из попыток взлома, опробованных закоренелыми наркоманами и любителями поживиться чужим добром, не увенчалась успехом.

Можно уходить.

Щиток энергопитания, наружный кабель которого несколько дней назад лишился части изоляции после меткого выстрела, подмигивал в нервном прерывистом ритме в такт хлещущим снаружи струям дождя, периодически выстреливая снопом искр из-под неплотно закрытой крышки. Еще одна вещь в бесконечном списке на распределение скудных финансов. Хоть изоляционной лентой дыру обмотать, что ли? Пациент из нор-ров, которого мы недавно буквально по частям собрали, как раз принес в качестве платы стащенный с верфей моток. Клейкая лента, как говорится, главный друг космомехаников. И медиков, надо признать, тоже.

Натянув плотную прорезиненную перчатку, я набрала на панели, закрывавшей щиток, сложный код и рывком откинула крышку. Проводка нещадно искрила, била по глазам белыми вспышками. Прищурившись, я потянулась к главному рубильнику – нужно наконец обесточить клинику, пока дождь не разошелся в полную силу, а то только пожара нам не хватало. Пальцы сомкнулись вокруг широкой ручки…

Дрожь пронзила тело до самых ступней. И дело было не в электрических разрядах. Их блокировала перчатка. Нет. Что-то дурное, отвратительное, что-то поворотное, разделяющее жизнь на до и после – должно было случиться.

Шиссово предчувствие!

Я крепче стиснула ручку, проклиная нервно-тревожное чувство внутри, которое мешало решительно дернуть рубильник. Если я сделаю это, если отключу питание, все системы клиники перейдут в режим ожидания, а при повторном запуске перезагрузка потребует времени. Немного, но… иногда решают мгновения. Иногда…

«Быстрее, быстрее! Да шевелись же, Солана Диаз!»

Нет. Это будут проблемы Хельми. Это ей нужно завтра прийти пораньше, чтобы подготовиться к приему пациентов и приходу медика. А у меня выходной, свидание и большие планы. Большие, большие планы…

И в этот момент за окном – в нескольких метрах от входа – промелькнула какая-то тень.

Опасность!

Я напряглась, готовая к атаке. Сердце застучало безумно часто – ненормально часто, – и я нервно выдохнула сквозь стиснутые зубы, почти физически ощущая, как бугорок инъекции уменьшился на миллиметр. Несколько дней спокойной жизни спущены в канализацию. Большое спасибо разыгравшемуся воображению от отощавшего кошелька.

Разумом я понимала, что сейчас нужно просто отключить рубильник, активировать сигнализацию и воспользоваться запасным выходом, обходя подозрительную тень по большому кругу. Не стоило искать приключений на свою голову. Не стоило…

Но вместо этого я взяла из ящика администраторского стола фонарик и резко распахнула входную дверь.

Никого.

Порыв ветра швырнул в лицо мелкие дождевые капли. Небольшой козырек над входом в клинику защищал от ливня, но промозглый холод, особенно ощутимый после теплой и сухой приемной, мгновенно пробрал до костей.

На улице было темно. Город всегда экономил на освещении отдаленных районов, а те светильники, которые, может, и имели бы хоть какой-то шанс работать ночью, быстро разбирались на запчасти ушлыми нор-рами или разбивались во время бесконечных стычек между бандами. Только неоновые рекламные вывески на крышах и стенах высоток, недосягаемые для выстрелов и приставных лестниц, освещали территории окраин, бросая на все вокруг неестественные ядовито-зеленые, лимонные и едко-розовые отсветы.

– Кто здесь? – перекрывая шум капель, прокричала я. – Покажись!

Тишина.

Я сощурилась, вглядываясь в плотную пелену дождя, но тщетно. Стена ливня скрывала все на расстоянии вытянутой руки. Мерцали кислотными цветами рекламные огни, справа, почти над самым козырьком выхода, потрескивала поврежденная проводка. Далеко, на самой грани видимости, серебряная пуля скайвея расчертила полосой темное небо – точно по расписанию.