Плохо.

Оставшиеся нор-ры беспокойно заметались по улице, взволнованно перешептываясь. Воспользовавшись суматохой, я резко развернулась назад и заскочила в ближайший переулок. Но придумать новый маршрут не успела – услышала над головой приближающийся низкий гул лопастей следящего дрона. Как назло, не иначе.

Ш… нет, в ближайшее время от упоминания этих прекрасных тварей я, пожалуй, воздержусь.

Из груди вырвался тяжелый вздох. Стоило ли выбираться из коллектора, чтобы угодить в тиски полицейской облавы?

– Ну, и что поможет мне из этого выкрутиться? – вполголоса спросила я саму себя без особой надежды на удачное решение сложившейся проблемы.

Нор-ры утихли. Полицейские, кажется, тоже. Надо было выбираться – чем дольше я оставалась на одном месте, тем больше возрастали шансы, что меня найдут. Но стоило только повернуть на опустевшую улицу, как когтистая лапа зажала мне рот и дернула за собой обратно в черноту узкого проулка.

– Тише, – прошипел над ухом знакомый голос.

Я подавилась собственным возмущенным криком. Прекрасно понимая бесплодность попыток вырваться из крепких рук, я все равно дернулась и на чистом упрямстве пнула наугад каблуком ботинка. Клацнула зубами, норовя укусить сжимающую рот ладонь. Хотелось закричать, но мешала рука шейдера и осознание того, что привлекать внимание к нашему ненадежному укрытию сейчас ой как не стоит.

– А ты все-таки горячая штучка, Шей Сола!..

В голосе Кесселя чувствовалась насмешка.

Я фыркнула. Руки разжались. Гневно сверкнув глазами, я отскочила в сторону.

– Что ты здесь…

Шейдер не дал мне закончить. Молниеносным движением он сорвал с моей руки коммуникатор и, прежде чем я успела осознать это и возмутиться, раздавил его ногой. Браслет выбросил в воздух пучок синеватых искр и с печальным треском погас.

Это было уже слишком.

– Что за фокусы? – Я вцепилась в отвороты кожаной куртки манна и развернула его к себе, впившись злым взглядом в самодовольную физиономию. – Ты вообще нормальный? Какого ш… ты творишь?

– Во время полицейских рейдов сигналы отслеживаются, – ровно ответил Кессель. – Как только коммуникатор появился в сети, система определила твое местоположение и передала сведения на ближайший полицейский пост.

Я мысленно выругалась. Могла бы и сама догадаться. За коммуникатор, конечно, было обидно, но свобода и жизнь дороже.

– Хоть предупредил бы, – буркнула я.

– Некогда.

И не поспоришь ведь.

Кессель выглянул на улицу через мое плечо и нахмурился.

– Пора уходить, – твердо сказал он.

Я была готова к тому, что шейдер вновь возьмет меня за руку и потянет неизвестно куда, словно послушную куклу, но вместо этого Кессель перехватил мое запястье и бесцеремонно задрал рукав куртки вверх. Под светлой кожей отчетливо проступили полоски уникального кода ид-чипа.

– Ты что, не избавилась от этой дряни? – скривился шейдер.

– Не трогай, не трогай! – Испугавшись, что боевик сейчас поступит с моей рукой так же, как только что поступил с браслетом, – одним рывком выдернет из плеча, а потом раздавит ногой, – я торопливо прикрыла запястье другой ладонью. – С чего я должна была избавляться от ид-чипа? Это мой главный документ.

– По этой штуке, – бросил шейдер на чип плотоядный взгляд, и я всерьез забеспокоилась о сохранности собственной конечности, – тебя элементарно отследить. Технари, работающие с ид-чипами, регулярно посылают сигналы геолокации по районам, где проводится рейды. Список жителей, оказавшихся в зоне покрытия, отправляется оперативникам. Если хочешь, чтобы тебя не нашли, одного сломанного коммуникатора недостаточно.

Я медленно выдохнула. Выходит, все зря. Как ни старайся, а ответить за ложь сотруднику полиции и нарушение режима все равно придется – и отчим не преминет воспользоваться ситуацией и отыграться на мне сполна. Разве что и правда выдрать чип, который устанавливали далеко не идиоты, прямо с мясом и сухожилиями, лишая себя не только официального статуса гражданина Абисс-сити, но и возможности пользоваться правой рукой… Вот только после этого я тоже все равно что труп.

– Ты же обещал, – горько проговорила я. – Обещал, что я смогу уйти и все будет хорошо.

– Все будет хорошо, – подтвердил шейдер. – Если доверишься мне.

Доверие – опасное слово, особенно в трущобах, где каждый был сам за себя. Да и себе не всегда не стоит доверять. Вчера я подчинилась внутреннему зову, придя на помощь раненому шейдеру вопреки законам улиц и здравому смыслу. И куда меня это привело? Из рядовой медички я превратилась в без пяти минут преступницу, скрывающуюся от полиции по темным подворотням в компании боевика из «Механического солнца», одной из самых опасных банд Абисс-сити. И после этого говорить о доверии?..

Но шейд внутри убеждал меня прислушаться. Принять помощь, позволить другому в критической ситуации взять на себя ответственность за мою жизнь. Манн был близко, так близко, что мысли путались, а сознание заволакивал сладкий туман. Пальцы в обрамлении черных чешуек крепко сжимали запястье, и прикосновение к чувствительной коже обжигало. Да, Кессель был непредсказуем и опасен, но инстинкты упрямо твердили, что эта угроза направлена не на меня. А значит… Я могу рассчитывать на его защиту. Довериться. Отдаться. Отдаться шейд мечтал больше всего.

– Решай быстрее, – вывел меня из раздумий хриплый голос шейдера. Я мучительно сглотнула вязкую слюну и до боли закусила губу, чтобы немного прийти в чувство и разогнать дурманящие разум фантазии, подкинутые второй сущностью и разбушевавшимися гормонами. – Времени нет. Я уже сталкивался с подобными штуками. Видишь… – Кессель поднял мою руку выше, поднес к глазам. Под кожей тускло мерцал одинокий зеленоватый огонек. – Скоро пройдет пеленг. Если полиция засечет сигнал, отряд будет здесь через полминуты, и придется прорываться с боем.

Я поежилась. Ввязываться в открытое противостояние с литианской полицией не хотелось. Но был ли у меня выбор? Я увязла в чужих разборках по самое не хочу, и жизнь уже вряд ли когда-нибудь вернется в прежнее русло. Так что лучше думать о том, как вообще остаться живой.

– Да, – нехотя произнесла я, чувствуя, что этим коротким «да» навсегда отсекаю себе дорогу обратно. – Я согласна… довериться.

Кессель без улыбки кивнул, принимая мой выбор, но я успела уловить в его взгляде насмешливую торжествующую искорку.

– Я знаю, что делать, – проговорил он решительно. – Но сперва тебе нужно приглушить сигнал. И лучший способ это сделать – трансформировать часть руки и скрыть ид-чип чешуйками шейда.

– Но, – растерянно я опустила взгляд, – я… не умею. Никогда по-настоящему не пробовала управлять шейдом. Не способна я к частичной точечной трансформации. В тот раз, в клинике, это получилось почти случайно. А сейчас… Нет. Ничего не выйдет.

Я попыталась отстраниться, но Кессель не позволил, наоборот, притянул ближе.

– Мог бы объяснить, но это займет слишком много времени. Раз доверяешь, Шей Сола, смотри мне в глаза и делай то, что я скажу.

Голос шейдера – низкий, с едва заметной хрипотцой – завораживал. Я подняла голову и почти растворилась в его взгляде, черном, как пластины, покрывающие его руки. И увидела, как на самом дне этой тьмы медленно разгорается крохотная яркая искорка.

Шейд. Вторая сущность Хавьера Кесселя.

Он потянулся ко мне. Не физически, нет – ни один мускул не шевельнулся на сильном теле боевика. Разумом к разуму, шейдом к шейду.

Я ощутила его прикосновение – словно теплая ладонь скользнула по обнаженной коже. И этот контакт неожиданно показался мне ярче и острее любой, даже самой откровенной близости. Интимнее. Глубже.

Никогда прежде я не испытывала ничего подобного.

Кессель все так же стоял, но мне показалось, будто он в тот же момент оказался позади меня, крепко прижался грудью к спине, скользнул ладонями вдоль рук, накрывая запястья. Я вздрогнула, по коже пробежала волна мурашек. Тело выгнулось, стремясь продлить иллюзорный, но кажущийся таким реальным контакт.