Грей сидит, уткнувшись в экран ноутбука, и переводит взгляд на меня, широко улыбаясь.

– Доброе утро, – говорит он с таким видом, как будто все в порядке, и я облегченно выдыхаю. Я думала, он будет смотреть на меня другими глазами. Но он ведет себя совершенно обычно.

– Доброе утро, Грей, – бормочу я, проходя мимо него, чтобы приготовить кофе. Чашка Грея пустая, и я на автомате подливаю ему еще чаю. Мне даже в голову не приходит, что я не спросила, хочет ли он еще, пока я не замечаю, что он смотрит на меня с таким видом, какой у него иногда бывает, – с каким-то удивлением, что ли.

– Спасибо, – тихо благодарит он.

Киваю, усаживаясь рядом с ним. Он проходится взглядом по моему лицу, и я вижу беспокойство в его глазах. Я благодарна, что он не задает никаких вопросов и просто подносит чашку к губам.

Я хмурюсь при виде его сбитых костяшек и провожу кончиком пальца по его синякам, стараясь не сделать больно. Грей напрягается с виноватым видом, и мои губы складываются в невольную улыбку. Стоило догадаться, что брат и Грей не спустят Брэду с рук то, что он сделал, но я рада. Рада, что они на моей стороне.

– Спасибо, – говорю я. – Спасибо, что ты всегда со мной.

Поставив чашку на стол, Грей нежно убирает волосы с моего лица.

– Я всегда буду рядом, Ари.

Я киваю и улыбаюсь еще шире.

– Знаю, – бормочу, глядя в его карие глаза. В них есть зеленые искорки, которые всегда меня завораживали. – Ты знаешь, что я тоже всегда с тобой, правда?

Грей кивает, но я замечаю, как он подбирается, как будто защищаясь. Это едва заметно, но угадывается по напряженным плечам и челюсти, по взгляду, из которого уходит тепло. Он всегда был таким. Как будто не верит моим словам. Даже после всех этих лет ему трудно осознать, что мы с Ноа считаем его своей семьей.

Я откидываюсь на стуле и делаю глубокий вдох.

– Вчера… я рано ушла с работы, потому что мне позвонили. Я была такой эгоисткой, думала только о своих проблемах…

Грей внимательно смотрит на меня.

– Ты не эгоистка, Ария. Тебе сделали больно. Это другое.

Он бы так не говорил, если бы знал, что я не сказала Ноа. Я отвожу взгляд, собираясь с мужеством.

– Где Ноа? Мне надо с ним поговорить.

Грей продолжает внимательно смотреть на меня, как будто пытаясь прочесть мои мысли, и пожимает плечами.

– Утром его вызвали в больницу. Не знаю, когда вернется. Он выбежал из дома, выкрикивая разные медицинские термины. Наверное, что-то серьезное.

Я киваю, уставившись в стол.

– Эй, что не так?

Я перевожу взгляд на Грея, мое сердце снова болит, но на этот раз по другой причине.

– Вчера звонил наш юрист. Вот почему я ушла домой раньше. Он… он сказал, что убийцу наших родителей выпустили досрочно, а я… вместо того чтобы сказать Ноа, я…

– Черт.

Грей кладет ладонь на мою руку. Его ладонь такая большая, что моя кажется крошечной, и его прикосновение неожиданно успокаивает меня.

– Ты в порядке, Ари? Даже не представляю, что ты чувствуешь.

Он сжимает мою руку, и я закусываю губу в попытке справиться с эмоциями. У меня больше нет слез, но сердце продолжает плакать.

– Я должна рассказать Ноа. Вчера я думала только о себе и Брэде, хотя наше расставание – ничто в сравнении с этими новостями.

Грейсон качает головой.

– Ария, ты не сделала ничего плохого. Скажешь ему об этом днем позже, ничего не изменится.

Я киваю, но все равно продолжаю чувствовать себя виноватой. Последние сутки я была обузой, а я ненавижу такое состояние.

– Я должна рассказать ему как можно быстрее.

Грей кивает.

– Я рядом, если нужен вам. Вам обоим.

Я заглядываю в его глаза и киваю в ответ. Он всегда был рядом, нам с Ноа ужасно повезло, что он есть в нашей жизни.

– Как она сегодня? Мне надо было отключить телефон и не реагировать на срочные вызовы. Я не единственный врач в больнице. Кто-то другой тоже справился бы. Как я не подумал!

Я качаю головой.

– Давай будем честны, – говорю я, – она бы не хотела, чтобы ты сегодня был дома, и ты это знаешь. Если бы ты и правда считал, что нужен сегодня Арии, то остался бы. Мы оба понимали, что ей нужно время.

Ноа умолкает и поворачивается к Арии. Мы вдвоем наблюдаем, как она накрывает на стол, отказавшись от нашей помощи.

– Она запекла курицу, значит, что-то не так, – говорит Ноа. – Она запекает мясо, только когда чувствует себя виноватой. Я не хочу, чтобы она винила себя. Все это не ее вина, но я не знаю, как сказать ей об этом и не сыпать соль на рану. Не хочу, чтобы она снова плакала.

Ее глаза до сих пор красные, и она мрачна. Ноа прав. Она, видимо, и правда чувствует себя виноватой, но по другим причинам. Я мысленно возвращаюсь в утро, когда она сидела рядом, пока я работал. От нее исходила такая беспомощность, когда она рассказывала мне о вчерашнем звонке… Даже не представляю, что она чувствует. Как жаль, что я ничего не могу сделать. Если бы она позволила, я бы сам рассказал обо всем Ноа, чтобы это не пришлось делать ей, но это не мое дело. Пусть они считают меня членом семьи, но есть вещи, которые должны решаться только между ними. Тут я не могу помочь. Не в этом случае.

– Пойдем, – говорю я и кладу руку ему на плечо. – Она так старалась, готовя ужин. Пора садиться.

Ноа кивает и выдавливает улыбку, когда мы входим в столовую. Ария поднимает голову, и при виде ее лица у меня сжимается сердце. Она пытается быть храброй, но я вижу, как она разваливается на части у меня на глазах, и мне больно притворяться, что все в порядке, хотя единственное, чего мне хочется, обнять ее и собирать каждую слезинку с ее щек.

Я подхожу к ней и кладу руку ей на спину.

– Садись, – говорю я. Наши глаза встречаются, и я не могу описать, что между нами проскальзывает. Миг близости и доверия, миг, когда она делится со мной своей ношей. Она кивает и тихо садится, пока я раскладываю еду по трем тарелкам.

– Как прошел твой день? – осторожно спрашивает ее Ноа.

Ария смотрит на брата, и ее плечи напрягаются.

– Ноа…

Он вопросительно поднимает брови, я сажусь рядом с ней, положив руку на спинку ее стула, чтобы она чувствовала мою молчаливую поддержку.

Прежде чем заговорить, Ария опускает глаза.

– Я должна тебе кое-что рассказать, но не знаю как…

Ноа встревоженно выпрямляется. Я вижу, как у него в голове прокручиваются разные варианты, но правда хуже, чем он себе представляет.

– Вчера звонил наш юрист, – говорит она голосом чуть громче шепота. – Его… его выпустили условно-досрочно.

Ноа вскакивает, широко распахнув глаза, и его стул с грохотом падает на пол. Лицо искажается от боли, и он трясущейся рукой проводит по волосам.

– Джек звонил тебе вчера? Перед тем как…

Ария отводит взгляд и обхватывает себя руками.

– Да… Поэтому я пришла домой рано.

Ноа подходит к ней и крепко обнимает. Они молчат, погрузившись в печаль.

– Извини, что сразу не сказала, – бормочет она, уткнувшись ему в грудь.

Ноа отодвигается и гладит ее по голове.

– Все в порядке, Ари. Вчера на тебя многое свалилось.

Он отпускает ее и идет к угловому бару за бутылкой скотча. Ноа редко пьет. Он слишком хорошо знает, что алкоголь делает с человеком, и ему это не нравится.

Мы с Арией молчим, пока он наливает нам по стакану. Ноа одним глотком выпивает свою порцию и наливает снова, выпивая ее так же быстро. Ария беспомощно смотрит на меня, но я тоже не знаю, что делать. Я ничем не могу помочь.

– Джек изучает вопрос, ищет способ что-то сделать.

Ноа кивает, но, глядя на них обоих, очевидно, что никто из них не верит, что можно что-то изменить.

– Ты в порядке? – осторожно спрашивает Ария.

С отсутствующим видом Ноа кивает.

– А ты?

Она кивает, но мне очевидно, что они стараются держать лицо друг перед другом. У меня ощущение, будто я вторгаюсь в их личное пространство, в котором они переживают горе, и я встаю, чтобы уйти в гостевую комнату. Но я успеваю сделать только один шаг, перед тем как Ария хватает меня за руку.