— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Я воспользовалась моментом, чтобы вздохнуть и оценить ущерб.

— Больной. Уставшей. Испытывающей жажду.

Он помог мне сесть и поднес пластиковый стаканчик к моим губам. Было больно глотать, но вскоре вода немного уменьшила болезненность в горле.

— Лучше? — спросил он.

Я кивнула и оглядела свою палату. По телевизору транслировали баскетбольный матч, а в ванной горел свет. Хотя шторы были задернуты, я могла сказать, что снаружи было темно.

— Который сейчас час?

— Около десяти, — сказал он.

Я проспала весь день. Я вспомнила, как Джесс привез меня сюда сегодня утром, и краткий разговор с доктором, но проснувшись и увидев Ника, я больше ничего не помнила.

— Доктор Петерсон заходил? — спросила я.

Он кивнул.

— Что со мной не так?

— У тебя пневмония. — Он нахмурился.

Я не удивилась. Моя простуда была сильнейшей из всех, что у меня когда-либо были, а уровень стресса в последний день был зашкаливающим. Это был идеальный рецепт для пневмонии.

— Как долго я должна оставаться здесь?

— Три-четыре дня. Тебе дали антибиотик, и доктор Петерсон сказал, что это может занять некоторое время, чтобы он подействовал. Также ты была сильно обезвожена, поэтому они накачивают тебя жидкостью. И он дал тебе обезболивающее. У тебя два сломанных ребра, которые какое-то время будут болеть. Он наложил повязку, но они будут долго заживать.

— А мое лицо? — Это было чистое тщеславие, но я очень надеялась, что на моей щеке не останется необратимого повреждения.

— Просто отек. Через несколько дней он должен стать красивого фиолетового, зеленого и желтого цвета.

Я улыбнулась и с облегчением опустилась на кровать.

— Это довольно мило. Теперь у нас одинаковые синяки под глазами, — сказал он.

Моя улыбка исчезла, когда мои глаза остановились на его лице. В тускло освещенной комнате с опухшими глазами я не увидела его рану. Но теперь, когда я присмотрелась, красный рубец, окаймляющий его правый глаз, был очевиден.

— Кто тебя ударил?

— Дэш, — проворчал он.

— Почему?

— Я не очень хорошо воспринял новость о твоем похищении. Удар кулаком по лицу был его способом сказать мне, чтобы я собрался с духом.

— Ой. — Вдобавок к вине, которую я чувствовала из-за нашей ссоры, теперь я чувствовала себя ужасно из-за того, что заставила его пройти через это страдание. — Нам нужно поговорить, — сказал я, глядя на свои колени.

Так много нужно было сказать. Так много нам нужно было отработать. Что я собиралась делать, если у нас ничего не получится?

— Нет, пока ты не поправишься, Эмми.

Я смотрела ему в глаза и умоляла.

— Пожалуйста. Я не могу оставить все как есть.

Поцеловав мне руку, он сказал:

— Я не хочу все обсуждать, пока ты больна. Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы ты поправилась. Тогда мы сможем поговорить. А пока давай просто будем собой. Хорошо?

— Хорошо, — неохотно сказала я.

Мы оба какое-то время смотрели в телевизор, и мои глаза начали закрываться вскоре после того, как медсестра вошла, чтобы проверить меня. Я не спала меньше часа, но была измотана.

— Тебе следует пойти домой и немного поспать, — сказала я.

— Я не уйду.

— Почему нет? Этот стул не такой уж и удобный.

— Ага, но мне все равно. Я не оставлю тебя.

Счастливое чувство разлилось по моему сердцу. Я была в восторге от возвращения Ника. Да, нам было о чем поговорить, но сейчас я собиралась насладиться его успокаивающим присутствием. Мне нужно было, чтобы он был рядом. Поэтому я сделала глубокий вдох и приготовилась к боли.

Одним сильным толчком я скользнула своим телом к дальнему краю кровати. Боль пронзила мой бок, и я резко втянула воздух.

— Что ты делаешь? — сказал Ник, вскакивая со своего места.

— Переезжаю.

— Почему?

— Чтобы ты мог спать со мной.

— Нет. Возвращайся в середину, — сказал он, потянувшись, чтобы поднять меня.

Я шлепнула его по рукам и нахмурилась.

— Эмми, — прорычал он.

Я закатила глаза.

— Не спорь со мной. Я больна. Я хочу, чтобы ты лег сюда. Мне все еще холодно, и ты можешь меня согреть.

Он выдохнул и пробормотал: «Блядь», но затем начал сбрасывать ботинки.

Осторожно он прижался своим большим телом к моему, затем просунул руку мне под шею, чтобы я могла положить голову на изгиб его плеча. Это было не так приятно, как лежать ложкой, но я все равно была довольна.



Две женщины стояли возле моей больничной палаты и шептались друг с другом. Или, по крайней мере, они думали, что шепчутся. На самом деле они говорили с нормальной громкостью, потому что кричали друг на друга шепотом.

— Я вхожу.

— Нет, не входишь.

— Да, вхожу.

— Не трогай эту дверь! Ты их разбудишь!

— Замолчи!

— Не затыкай меня!

— ЗАМОЛЧИ!

— Замолчите вы обе, — сказал Ник. — Еще немного и вышвырну вас отсюда!

— Ёрт²¹, попробуй! — прошипел один из голосов.

Джиджи.

Я начала хихикать у него на груди.

— Вы двое разбудили Эмми, — рявкнул Ник.

— О, хорошо! Ты проснулась, — сказала Джиджи, вальсируя в комнату, а за ней — Сара Филлипс.

В отличие от Джиджи, которая не стыдилась того, что разбудила нас, симпатичная светловолосая блондинка, которую я встретила на вечеринке Джиджи в гараже, покраснела и отвела глаза. Она несла огромный букет желтых и персиковых роз вместе с связкой воздушных шаров. На обеих женщинах были халаты, вероятно, после визита они должны были приступить к работе.

У Джиджи тоже были цветы, герберы всех цветов. В другой руке у нее была огромная белая коробка.

Ник осторожно высвободил руку из-под моей спины и сел на кровати, свесив ноги с края.

— Что вы двое здесь делаете?

— Добро пожаловать в клуб! — сказала Джиджи. Она освободила руки и подошла ко мне в постели, нежно лаская мою воспаленную щеку. — Ура! Но мне жаль, Эммелин.

— Спасибо. Добро пожаловать в клуб?

— Клуб похищенных. — Она ухмыльнулась.

— О, чёрт возьми, — пробормотал Ник, когда я засмеялась.

— О! Ой. Не смеши меня. Слишком больно, — сказал я, схватившись за ребра, которые теперь горели.

— Извини, — сказала она. — О, не смотри на меня так, — сказала она Нику.

В настоящее время он сердито смотрел на нее, нависая надо мной, чтобы посмотреть, все ли со мной в порядке.

— Я в порядке, — сказала я.

Он немного поворчал, но пересел на стул.

— Что ты принесла нам из кафе? — спросил он, указывая подбородком на белую коробку.

— Завтрак. Мы любим больничную еду, — невозмутимо ответила Сара. — Но мы подумали, что вам может понадобиться что-то особенное.

Впервые после моего испытания я действительно почувствовала голод. Было утро понедельника, и почти все выходные я проспала.

— Мы позвонили Тине в кафе, и она приготовила специальную партию булочек с корицей и карамелью, — объяснила Джиджи. — Обычно она готовит их только по воскресеньям, но было ей так плохо из-за того, что с тобой случилось, что она сделала исключение.

— Скажи мне, что ты принесла больше двух, — сказал Ник.

— Шесть. — улыбнулась Сара.

Он хлопнул в ладоши, потирая их взад и вперед. Джиджи протянула коробку, но прежде чем он успел до нее дотянуться, она выхватила ее обратно.

— Мы остаемся столько, сколько захочет Эммелин, — сказала она, прищурив глаза.

— Она начинает уставать, ты уходишь, — сказал Ник.

— По рукам.

Я никогда раньше не пробовала ни одной из знаменитых булочек Тины и не могла съесть много, но каждый кусочек был восхитителен. Булочки были теплыми и липкими, с идеальной смесью корицы, сладкой карамели и слоеного хлеба.

Ник уничтожил остальные пять булочек. Когда он отправил в рот последний кусочек, я посмотрела на него широко раскрытыми глазами.