Пока наши желудки переваривали, мы свернулись калачиком на диване, чтобы посмотреть телевизор.

Сегодняшним вестерном был еще один классический фильм Джона Уэйна «Человек, который застрелил Либерти Вейланса». Мы посмотрели только половину, но я поняла, что этот фильм станет абсолютным фаворитом. Я была большой поклонницей Джеймса Стюарта, и имени его персонажа, Рэнсом. Если у меня когда-нибудь родится сын, это имя будет первое в списке.

Рэнсом Слейтер.

Еще одна спонтанная мысль о Нике. Они регулярно посещали меня уже несколько месяцев. С тех пор, как я рассталась с Логаном. Мне нужна была терапия.

— О, ради всего святого… — пробормотала я себе под нос.

— Что это было? — спросил Ник.

Черт. Дерьмо. Сумасшедшая.

— Ничего, — сказала я.

Ник наклонился вперед и схватил пульт, ставя фильм на паузу.

— Мне нужно поговорить с тобой кое о чем, Эммелин.

Мое тело мгновенно пришло в состояние боевой готовности. Он использовал мое полное имя. Ник никогда не называл меня полным именем.

Я искоса взглянула на него.

— Хорошо?

— Ты чувствуешь себя здесь комфортно? — спросил он.

— Здесь? — спросила я, указывая на пол. — В твоем доме? Или ты имеешь в виду Прескотт?

— И то, и другое.

— Тогда да обоим. А что?

— Ты знаешь, почему я оставил тебя в Вегасе, — сказал он. — Твои деньги. Мой образ жизни и семья. Эта комбинация ставила тебя в опасное положение.

Я выпрямилась на диване, мой желудок скрутило. К чему он клонит? Пауза, которую он сделал, прежде чем продолжить, заставила мое сердце учащенно забиться. Потрескивание огня эхом отдавалось в тихой комнате.

— Твои деньги все еще беспокоят меня. Не по тем же причинам, но… — Он поерзал на диване. — Мне насрать на деньги, но я не могу…

Его пальцы нервно подергивались, а нога подпрыгивала на полу. Ник всегда был таким спокойным и собранным. Его нервозность выбивала из колеи.

Мои глаза изучали его лицо в поисках какого-то намека на то, что он изо всех сил пытался сказать.

— Что?

Он шумно выдохнул и выпалил:

— Мне нужно знать, собираешься ли ты в конце концов бросить меня, потому что у меня нет денег. — Встав с дивана, он провел руками по волосам. — По крайней мере, не тех, к которым ты привыкла. Что произойдет, когда ты решишь, что жизни в бревенчатой хижине в Монтане недостаточно? Ты вернешься в город? Когда твой отец откажется от тебя, потому что ты осталась здесь со мной, ты уедешь? Он гребаный мудак, Эмми. Он отнимет у тебя все это только потому, что ты не полетела в Нью-Йорк и не стала умолять своего бывшего принять тебя обратно.

В его бессвязной речи было многое, что нужно было осмыслить, поэтому я сидела неподвижно, формулируя свой ответ, пока он расхаживал перед камином.

— Не мог бы ты вернуться на диван? — спросила я.

— Нет.

— Ник. Иди сюда, — приказала я.

— Просто скажи мне. Да или нет.

— Да или нет на что?

Он перестал расхаживать по комнате и широко раскинул руки.

— Да или нет, на то, собираешься ли ты бросить меня, потому что у меня нет гребаных денег!

— Откуда это взялось? — спросила я, потрясенная тем, насколько он был расстроен. Не так давно мы смеялись за ужином и болтали о наших днях.

— Успех этого человека был полностью основан на лжи, Эмми, — сказал он, указывая на телевизор, остановившийся на кадре с Джеймсом Стюартом.

Я понятия не имела, о чем он говорил. Я мысленно подсчитала, сколько пива Ник выпил за ужином. Он не должен быть пьян после двух бутылок. Верно? Может быть, мое сумасшествие начало передаваться.

— Начни сначала, пожалуйста, — сказала я. — Джеймс Стюарт лгал? Когда?

— Он не стрелял в Либерти Вейланса. Джон Уэйн это сделал. Но он присвоил себе всю славу.

— Предупреждай о спойлерах, пожалуйста, — пробормотала я. И продолжила. — Объясни мне, как к фильму относится то, — сказала я, указывая на экран, — что я покидаю Монтану. И раз уж ты об этом заговорил, тебе, наверное, лучше объяснить, почему ты считаешь меня избалованным ребенком, которого волнуют только деньги. И почему ты думаешь, что я бы бросила свою жизнь здесь и побежала обратно в город, если бы у меня был нулевой баланс на моем банковском счете.

До этого момента я в основном была сбита с толку его выходкой. Но как только слова слетели с моих губ, контроль, который я держала в себе, развеялся.

Неужели он действительно считал меня такой поверхностной? Разве я не ясно дала понять, как сильно презираю своего жадного отца? Что я совсем не похожа на него? И как он мог не понимать, как сильно мне нравилось жить за городом? Я постоянно говорила об этом.

— Это не то, что я имел в виду, — сказал он. — Я не думаю, что ты избалованный ребенок.

Я встала с дивана.

— Тогда объясни. Сейчас же.

— В фильме Джеймс Стюарт прожил свою жизнь с сожалением. Я не хочу этого для тебя. Или для меня. Я думал, что избавился от этой мысли, когда ты переехала сюда. Что перестал сожалеть о том выборе, который я сделал, оставив тебя в Вегасе. И я перестал. Но уже некоторое время я снова начал думать об этом. Что, если однажды ты проснешься и поймешь, что твоя прошлая жизнь была лучше? Я не смогу дать тебе ее, Эмми.

Мое самообладание испарилось, когда Ник опустился на стул и уронил голову на руки.

— Я сказал тебе, что не оставлю тебя и не позволю тебе уйти. Но я это сделаю. Если это то, что тебе нужно, чтобы быть счастливой. Я отпущу тебя.

Я обошла кофейный столик и встала над Ником. Запустив пальцы в его волосы, я сказала:

— Ты сошел с ума.

— Я знаю. — Он вздохнул и посмотрел на меня. — Я просто не хочу снова тебя потерять.

— Тогда перестань быть абсолютным идиотом.

Когда он открыл рот, чтобы ответить, я прижала кончики пальцев к его губам.

— Моя очередь, — сказала я и отодвинула его плечи назад, чтобы я могла оседлать его бедра. Мои пальцы играли с волосами у основания его шеи, и я начала разбирать его опасения.

— Давай начнем с того, что ты думаешь, что я захочу вернуться в город. Пожалуйста, верь мне, когда я говорю, что не вернусь. Никогда. Возможно, Прескотт и не последнее место для меня, но я больше не буду называть Нью-Йорк своим домом. И если ты вообще слушал меня в течение последних нескольких месяцев, ты поймешь, что это правда. Понял?

— Да.

— Следующее — мой отец. С тех пор как я окончила Йель, он не имел ни малейшего отношения к моим личным финансам. Пока я работала в его компании, единственное на что он влиял, была моя зарплата. Он мог бы предложить мне миллиарды, и я бы никогда не взяла их у него. Мне не нужны его деньги, и никогда не будут.

Он кивнул.

— И наконец, деньги. Если все, на что я буду жить — это зарплата учителя, я все равно буду счастлива. Мне не нужны богатства и модные вещи. Да, они были у меня всю мою жизнь. Но они мне не нужны.

— Ты никогда не жила без них, Эмми. Откуда ты знаешь?

— Я и не знаю, — сказала я. — Но в глубине души я знаю, что это правда. Тебе просто придется поверить мне, когда я говорю, что деньги для меня не имеют значения. Да, они облегчают жизнь. Но нет, они не гарантируют, что жизнь будет хорошей. Я видела богатых людей несчастными, а бедные семьи счастливыми. Я знаю, что важно. — Когда он промолчал, я спросила:

— Ты мне веришь?

Он кивнул.

— Кризис предотвращен?

Он снова кивнул.

— Я не собираюсь бросать тебя, потому что у тебя нет денег. Но уйду от тебя, если ты проспойлеришь концовки всех фильмов, которые мы смотрим.

Его тихий смешок вызвал улыбку на моем лице.

— Я налью еще вина. И потом расскажу тебе всю историю моих денег, чтобы ты знал.

Наливая себе бокал, я посмеивалась про себя над тем, каким параноиком я была всего несколько месяцев назад, думая, что Ник может охотиться за моим богатством. Мистер Эндрюс был уверен, что Ник подпишет наш развод не без большого вознаграждения.

Абсолютная глупость.

Ника не волновали деньги. Вообще. Ему просто нужно было знать, что меня тоже.