Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Мы праздновали 1 Мая 1896 года в Каролинском лесу. Нас, рабочих, собралось там 49 человек. Перед собравшимися выступили Яцек и я. Мы пели революционные песни, а на высоком шесте развевалось красное знамя с лозунгом. Потом рабочие подхватили Яцека и меня и начали нас качать. Яцек за это отругал товарищей, но никто не обиделся. Его все очень любили. К замечаниям Яцека прислушивались, с ним считались уже в те годы.

У нас не было достаточно законспирированной квартиры, где можно было бы хранить гектограф и без особой опаски печатать нелегальные издания. Яцек взялся организовать это дело и организовал. Он нанял квартиру на Снеговой улице, рядом с полицейским участком. Прихожу к нему на новую квартиру, а Яцек печатает вовсю прокламацию на гектографе, даже пот с лица течет.

– Такая работа около самой волчьей пасти, пожалуй, не очень безопасна, – говорю ему.

Он пожал плечами:

– Как раз, – отвечает, – тут безопаснее всего. Им и иа ум не взбредет искать рядом с собой «нелегальщину». Вот лучше помоги мне, тогда быстрее кончим.

Я помог.

Накануне 1 Мая 1897 года6 мы собрались в 8 часов вечера, чтобы отправиться расклеивать но городу листовки. Я купил несколько пачек махорки, раздал каждому, чтобы в случае, если нагрянет полицейский, швырнуть в него и бежать. Каждому досталось по 50 экземпляров прокламаций. До четырех часов утра нужно было все расклеить. Яцек тоже взял свои 50 штук и клей. Но я забыл объяснить ему технику этой работы…

Яцек самым добросовестным образом расклеил свои листовки на улицах в порученном ему районе. Но сам при зтом весь вымазался клеем.

– Ну, – говорю, – если бы ты попался, то не выкрутился бы.

– Глупости, – отвечает, – у меня была твоя махорка и мои длинные ноги, они бы меня спасли.

Действительно, ноги у него были длинные, сам – тонок и строен, как тополек, красивый, ладный. На него заглядывались наши девушки-швеи, но, увы, без взаимности.

Яцека направили в Ковно на партийную работу. Через несколько месяцев он приехал и привез с собой номер газеты «Роботник ковеньски» («Ковенский рабочий»), отпечатанный на гектографе. Рассматривая газету на заседании комитета ЛСДП, мы обратили внимание на то, что первые страницы были четко и красиво написаны, а дальше – мелкими буквами и не везде разборчиво. Мы сказали об этом Яцеку. Он объяснил это недостатком времени и тем, что всю газету писал один, сам же и печатал, сам распространял, сам бегал от фабрики к фабрике и агитировал.

Яцек был моложе меня на три года. Мне тогда было 22 года, ему 19 лет. Как-то мы шли вместе ночью и разговаривали. Я ему говорю:

– Почему ты так не бережешь себя, так растрачиваешь свои силы? Нужно немного поберечь себя, иначе потеряешь здоровье.

– Чего уж там, – отвечает, – здоровье мое никудышное. Врачи сказали, что у меня хронический бронхит и порок сердца, что жить мне осталось не больше семи лет. Вот и нужно эти семь лет как следует, полностью использовать для рабочего дела.

Я похолодел от этих слов. Я очень любил его…

Прошло много лет. После ареста, ссылки и скитаний по России я в 1917 году случайно на станции Калинковичи увидел на избирательном плакате в Учредительное собрание имя Феликса Дзержинского. Так я узнал, что он жив и продолжает вести активную революционную работу.

Уже после Октябрьской революции я часто мечтал: скоплю денег на дорогу и махну в Москву, чтобы увидеть Яцека, хотя бы издали. Как он выглядит, такой ли стройный и подвижный, как когда-то? Насколько состарился?

Жадно просматривал я каждый номер «Гудка», настойчиво искал его портрета или статьи, расспрашивал красноармейцев, не видел ли кто-нибудь из них его или не слышал ли его выступлений. Наконец однажды в газете «Гудок» я увидел его фотографию. Он стоял на трибуне с поднятой рукой, в которой держал карандаш. Я долго смотрел на эту фотографию. Неужели это Яцек, тот молодой энтузиаст? Зрелый человек, с острыми чертами лица смотрел на меня с газетной полосы. Ничего удивительного. Многолетняя тюрьма и напряженная работа наложили свой отпечаток.

Рыцарь революции.
М., 1967, с. 48–52

А. Б. БАРСКИЙ

ТОВАРИЩ ЮЗЕФ

Для Феликса Дзержинского научный социализм служил оружием в борьбе за новую жизнь. Идеи для Дзержинского существовали, чтобы их претворять в действие, чтобы за них бороться, воплощать в жизнь. Мысли и дела у него всегда органически сливались в единое целое…

Будучи в 8-м классе, на пороге университета, Дзержинский бросает гимназию, считая, что «за верой должны следовать дела».7 Он знает, что можно учиться в гимназии и в университете и в то же время, по мере возможности, вести революционную работу. Он знает, что так делают другие. Но для него такая половинчатость невозможна. Делу рабочего класса он должен целиком посвятить себя, он должен отдать ему всю свою душу, всю свою жизнь, все свои мысли, все свои силы. И он с головой уходит в рабочее движение.

Таким был Юзеф, когда мы впервые увидели его после вторичного побега из восточносибирской ссылки. Он приехал к нам за границу больной туберкулезом. Как же невероятно трудно было уговорить его лечиться! Ведь в партии его ждало столько работы! С необычайной жадностью набросился он на новинки марксистской литературы, читал запоем на польском и русском языках. В то же время он в невероятно тяжелых условиях организовал транспортировку нелегальной литературы и материалов в российскую часть Польши, наладил связи с подпольными организациями СДКПиЛ. Сам он часто выезжал туда для нелегальной работы. С этого момента начинается неустанный рост партийной организации и революционного влияния СДКПиЛ на трудящиеся массы в Королевстве Польском.

Юзеф, так же как Роза Люксембург, становится наиболее популярным, наиболее любимым вождем польского рабочего класса. И с этого времени никто из польских товарищей не может себе представить СДКПиЛ без Юзефа.

Юзсфу никогда не хватало времени и сил, чтобы уравновесить свою глубокую «веру» с «делами», день был для него слишком коротким, сутки слишком малы, человеческие силы слишком ограниченны. Но по мере роста движения и приближения 1905 года Юзеф вырастал в какого-то гиганта воли и энергии, а когда наступили январские дни и он сразу же в январе переехал на постоянную работу в Варшаву, силы его как-то удесятерились, он был вездесущий, полон свежей инициативы и энергии, неутомимый, заражающий других своей волей и энтузиазмом. В наступившем разливе революционной стихии, на этом все расширяющемся поле действия Юзеф жил всеми фибрами души – это была его стихия, его жизнь, кипучая, полная, богатая радостями партийных успехов в нарастающем движении.

Таков был молодой революционер Юзеф, таким он вступил в ряды борцов Великой Октябрьской революции, умудренный страданиями многих лет тюрьмы и борьбы, и таким он остался до конца своей короткой, но богатой жизни.

И неудивительно, что именно этот бесстрашный и благороднейший рыцарь пролетарской революции, в котором никогда не было ни тени позы, у которого каждое слово, каждое движение, каждый жест выражал лишь правдивость и чистоту души, призван был стать во главе ВЧК, стать спасающим мечом революции и грозой буржуазии.

Именно ему судьба предназначила наиболее опасную работу в тот момент, когда широкая волна внутренней контрреволюции и интервенции международного капитала грозила залить и затопить твердыню международного пролетариата.

Но как могло случиться, что именно Дзержинский, который в жизни своей не написал ни одной статьи на экономические темы, который никогда не был ни экономистом, ни техником, а в течение всей своей жизни был только профессиональным революционером-подпольщиком, как могло случиться, что именно он взялся за задачу восстановления разрушенного до основания железнодорожного хозяйства огромной страны и что он с задачей этой великолепно справился? Как случилось, что именно на его плечи, как руководителя Высшего совета народного хозяйства, легла такая гигантская задача, как поднятие из разрухи дезорганизованной промышленности? Почему же именно ему, этому недавнему профессиональному революционеру-подпольщику, доверили роль руководителя и организатора строительства социалистического хозяйства революции? Вспомните простые слова из его автобиографии, и вы поймете, может быть, этот любопытный исторический факт… «За верой должны следовать дела и надо быть ближе к массе и с ней самому учиться».8

вернуться

6

Очевидно, автор ошибся. Это было в 1896 г.

вернуться

7

Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения. М., 1977, т. 1, с. 13.

вернуться

8

Дзержинский Ф. Э. Избранные произведения, т. 1, с. 13.

7
{"b":"89733","o":1}