– Андрей, ты мне не поможешь?

Голос Наташи вывел меня из состояния крайней задумчивости. Я посмотрел на часы. Рабочий день давно закончился. Сегодня пятница, поэтому все уже разошлись. Я же рассчитывал сегодня отладить плату, чтобы в понедельник отдать ее Маэстро. Почему не ушла Наташа? Это было довольно странно! Я не замечал за ней привычки засиживаться.

– Мне совершенно непонятны психофизические аспекты НЛО. Может, конечно, всё дело в моем скверном английском.

Наташа несколько дней в свободное от программирования время изучала американский уфологический сборник и часто задавала вопросы то мне, то Маэстро. Все схемы, которым было суждено сгореть от ее появления, уже отпылали, и Валя с Жекой успокоились и тоже консультировали ее весьма охотно по работе с «Электроникой-100».

– Да нет. История здесь в несколько непривычном для нас подходе к объекту. Паранормальные явления не принято у нас воспринимать всерьез. А вот на Западе сейчас очередная волна увлечения парапсихическими экспериментами. Передача мыслей на расстояние, воздействие на течение процессов в микро- и макрообъектах. Этим, конечно, занимались и раньше, но сейчас исследования в этой области проводятся на новой, весьма научной основе с использованием достижений в области электроники и вычислительной техники для обработки результатов. Опубликованы данные, которые не могут не вызвать интереса. Возьми «ТИИЭР», по-моему, номер второй или третий за 82-й год. Там очень хорошая статья об инженерном подходе к этим проблемам, тем более журнал переводной, не будешь мучиться с английским. Так, а что тут у тебя? – Я заглянул в ее книгу. – Ага, здесь приводятся результаты расследований Вильяма Ролла, директора одной из крупнейших уфологических организаций. Они показывают, если ему верить, что направленное воздействие человеческой мысли может вызывать физические явления, такие как движущиеся объекты, генерация света и звука. Сенсорное ощущение процессов, психически созданных чужим разумом, – одна из наиболее популярных теорий «психических» НЛО. Некий Келли разработал гипотезу, которая включает «программируемую» радиацию из космоса для направления активности человеческой расы. Ну, а людей, которые установили телепатический контакт с внеземными цивилизациями, вообще полно…

– И что, это всё правда? – Наташа с удивлением подняла на меня глаза.

– Сомневаюсь, но есть множество статей, в которых сообщается об индивидах, которые через установленный в ухе передатчик черпают информацию прямо от какой-то внеземной цивилизации, как мы из радиотрансляционной сети. Нам несколько раз приходилось общаться с такими пророками, устами которых глаголит внеземной разум. Валя разоблачает их очень просто. Дает им из сборника задач Демидовича парочку интегралов на парочку-троечку дней. И что думаешь? Инопланетяне, оказывается, не в состоянии решить их. Пожалуй, когда-нибудь сборник Демидовича станет вселенским.

Наташа засмеялась.

– Так что еще можно сказать… Да вот пертурбации электромагнитных полей Земли могут производить психическое воздействие на некоторых людей. Если коротко, то все эти псих. теории можно грубо разделить на две категории: объекты и их, так сказать, «операторы» – физически реальны, и вторая может быть сформулирована словами Джима и Кореля Лоренцен, это как раз то, на чем открыта у тебя книжка: «Популяция этого мира пала жертвой психической болезни, которая генерирует галлюцинации, включающие специфические виды кораблей и гуманоидов. Эта болезнь, похоже, будет распространяться». Перевел я.

– Мне кажется, что от всего этого действительно можно сойти с ума.

– Запросто, а если еще и пообщаешься с очевидцами…

Я многозначительно развел руками. Посмотрел на часы. Сегодня, значит, все-таки не успею…

– Ты не собираешься на сегодня заканчивать?

– Да, пожалуй, пора. – Наташа закрыла книгу.

Я помог ей одеться. Запер дверь.

Центр словно вымер, наши шаги гулко отдавались, когда мы шли по коридору.

На улице было тепло. Весна медленно входила в город. Тает лишь днем. К вечеру асфальт покрывается льдом, но все равно дни уже длинные, настроение весеннее.

Мы пошли по направлению к метро.

– Поехали куда-нибудь погуляем. – Предложил я. – Ты, похоже, сегодня никуда не торопишься.

– Хорошо. А куда? – Она задумалась. – Я очень люблю старую Москву.

– Прекрасно. Что ты скажешь о Чистых прудах?

– Идет.

Метро уже опустело после часа пик. Мы зашли в подошедший поезд, сели на короткий диван в голове вагона.

– Ты опять на меня смотришь. Почему? – Она улыбнулась и повернулась ко мне.

– Мне нравится твое лицо.

– Ты в этом уверен?

– Странный вопрос. Если бы я, например, сказал, что ты красивая, тогда, действительно, в связи с тем, что это было претензией на объективность…

Наташа засмеялась.

– Перестань хихикать, ты прерываешь мою творческую мысль… В данном случае все определяется лишь субъективными ощущениями…

– И тем не менее, если бы ты сказал, что я красивая, у меня не возникло бы никаких вопросов. Потому что это я знаю.

– О, мадемуазель, какое у нас самомнение.

– Это лишь мнение окружающих. – Она посмотрела на меня уже без тени улыбки.

– Может быть, – решил я не спорить, – но в смысле своеобразия тебе не откажешь. У тебя неординарное лицо.

– А мне предлагали позировать…

– И ты, конечно же, отказалась.

– Да.

– А в кино тебе не предлагали?

– А я снималась.

– М-да, мы явно избалованы вниманием. Но достойны ли мы нашей физиономии?

– Что ты хочешь сказать?

– Есть такой роман, про человека, у которого было очень загадочное и необычное лицо, которое привлекало всеобщее внимание. К сожалению, он оказался слабым человеком и не смог подняться до своего лица. Поэтому плохо кончил. Интересно, а мы насколько соответствуем нашей маске?

– Мы соответствуем, – уверенно произнесла она.

– Это уже много, если ты так в себе уверена, во всяком случае, без этого трудно убедить других…

– Слушай, а почему ты всё время задираешься?

Я почувствовал, что она обиделась.

– Извини, по правде говоря, не знаю, что-то сегодня какой-то действительно агрессивный. Больше не буду. Во всяком случае, постараюсь.

– Нет-нет, ты можешь говорить всё, что хочешь, только не обижай меня…

Мы немного помолчали.

– Ты обычно в метро не читаешь? – спросил я, вспомнив, что не закончил изучение труда Иванова.

– Читаю, – сказала она и немного удивленно посмотрела на меня.

– У тебя сейчас есть что-нибудь? Я бы хотел полистать одну статейку.

Она кивнула и достала сборник стихов Петрарки.

– Ого! Тебе нравится средневековая поэзия? – спросил я, действительно удивившись.

Наташа утвердительно кивнула.

«В том плане, в каком мы понимаем трудовую деятельность, на Труфо обстоит всё совершенно иным образом, чем у нас.

Трудятся там только те, кто хочет этого. Оказывается, у них есть такие категории жителей, которые в принципе могут не работать. Таких очень много в каждый определенный момент времени. Когда я это узнал, первой моей реакцией было возмущение. Как такое может быть? Кто-то работает, а кое-кто живет за чужой счет. Мне пояснили, что это совершенно естественное явление, которое наблюдается в любом обществе. Всё дело в том, что это можно всячески скрывать, а можно изучить и понять это явление. Часто оно определяется генетическим кодом. И что ни делай, всё бесполезно, если действовать с помощью какой-либо формы насилия или принуждения. К тому же в принципе не может быть существа совершенно бесполезного. Даже если оно просто сидит и смотрит в небо. От этого бывает толк. Тем более что именно из этой категории существ чаще всего выходят философы и поэты, которые остаются жить в веках. Там, на Труфо, считается, что желание трудиться на благо общества – естественное желание, которое само по себе возникает у всех в конце концов. А раньше или позже зависит от квалификации труда или рода деятельности, к которому генетически предрасположен каждый индивид. И, конечно же, способностей. В принципе, конечно, можно заставить потенциально гениального математика стать, предположим, дворником, объяснив это тем, что еще черт знает когда его работы начнут приносить эффект, но есть ли в этом смысл?