Пока я восхищалась и с горящими глазами рассматривала прилавки, Камор перебросился парой слов с владелицей лавки, статной и подтянутой женщиной, а позже принялся наблюдать за мной. Вскоре мне приспичило стащить с одной из полок тяжелую вазу. Она была абсолютно белоснежной с вьющейся золотой каемкой снизу и сверху. Какая красивая! Я бы поставила в нее букет белых камелий и полдня крутилась бы вокруг, пытаясь уловить несуществующий запах… Она такая прекрасная! И как будто знакомая. И камелии эти, откуда-то взялись в моей голове…

— Нравится ваза, детка? — раздался внезапно над ухом шепот, обдавший меня теплом. — Наверное, навевает какие-то воспоминания?

В том-то и дело, что навевает… Внезапно ваза перестала казаться такой уж невероятной, и мне поскорее захотелось от нее избавиться. А голос, тем временем, продолжал уже громче:

— Сэнья Кавáта, расскажите, как вам досталась эта ваза?

— Я ее перекупила, ваша милость! — с готовностью ответила владелица, подходя к нам и принимая из моих мелко дрожавших рук вазу. — У нас тут был проездом один богатый сарсгардец. Избавился от нее почти за бесценок. Сказал, что у этой вазы большая история. Якобы ее родной брат стоит прямо во дворце Терка́на, правителя тех земель! Намекал, что это ценность из королевской сокровищницы. Да только я ее еще ни в одном каталоге королевских артефактов не нашла.

— А этот богатей откуда вазу взял?

— На что вы намекаете, лиджев? — строго посмотрела на Камора антикварщица. — Вы же знаете, я краденым не торгую.

— Увольте, сэнья Кавата, я ни в чем вас не обвиняю! — добродушно улыбнулся Друид и женщина снова оттаяла. — Просто зная ваш профессионализм и серьезный подход к делу, был уверен, что вы уже выяснили историю этой безделушки.

Женщина кивнула и улыбнулась в ответ. Поманила нас за собой и повела к прилавку, из-под которого вытащила большую книгу с яркими гравюрами, выполненными магическими чернилами. Поводив пальцем, она нашла нужную страницу и развернула фолиант к нам. Я изо всех сил старалась держать лицо и больше всего боялась опустить глаза вниз. Потому что страх и воспоминания, которые я тщательно прятала в памяти под пылью, тряпьем и мелкими заботами, грозили вот-вот прорваться наружу. Потому что я знала, что там увижу.

— Однако по началу, я просто не там искала. Не каталог артефактов. А каталог древностей и реликвий. Этот сарсгардец не врал. Моя ваза лишь копия — оригинал хранится в Королевском дворце в Шанг-Шэ. Знаете, где это? — спросила женщина, обращаясь ко мне. Я нашла силы, чтобы кивнуть. Мое внимание целиком поглотило изображение с белоснежной вазой, украшенной каймой из чистого золота. Я видела, как она падает с постамента и разбивается на сотни маленьких кусочков. Сделав дело, я покинула башню и отчиталась о выполненном задании.

— Говорят, в Сарсгарде снова началось кровопролитие. Представляете, аж до нас слухи об этом ужасе долетают! — Кавата скорбно покачала головой.

В тот день в моей вазе стояли камелии…

Это опасно. Почему мы пришли сюда? Почему здесь именно эта ваза⁈

Краем глаза я посмотрела на Камора, но он просто с интересом разглядывал одну из золоченых тарелочек. Заметив мой взгляд, он подмигнул и предложил двигаться дальше. Справившись со стучавшими в висках эмоциями, я натянула самую доброжелательную улыбку, на которую была способна, и попрощалась с милой сэньей Каватой. Вцепившись в локоть Камора, даже попыталась изобразить легкость жизни.

— Поговаривают, что волнения в том далеком королевстве не просто так начались, — задумчиво протянул Друид, когда мы покинули площадь.

— Наверное, там тоже была несправедливая власть, — пошутила я, заглядывая в глаза Воплощающему Землю и снова была награждена кривой улыбкой. — Кровь ведь никогда не льется просто так.

— А вазы не вызывают нервного возбуждения. Помягче Минати, ты так схватилась за меня, а ведь еще даже не ночь и мы не одни! — фыркнул Друид и я, как по команде, чуть расслабила пальцы. — Ну что ж, ваза и ваза. Я надеялся, что эта милая лавка тебя порадует, но, кажется, безделушки тоже наводят тебя на сложные мысли о справедливости и власти. Хорошо, я знаю, как можно исправить это недоразумение.

— Как? — пискнула я, надеясь, что он не поведет меня прямиком к Акшар, жаждущей моей кровушки. Потому что этот милый и со всех сторон дружелюбный Друид, кажется, знает обо мне то, что ему не положено знать. Или, как минимум, догадывается.

— Театр! Пора бы нанести визит лиджи Максвелл!

Ладно, хоть повеселюсь перед смертью, раз уж она неминуема. Да, я решила, что этим вечером меня точно раскроют. И казнят. И причиной этого будет белоснежная ваза с золотой каймой, бес бы ее побрал!

* * *

Не помню, когда в последний раз, я ходила в театр. Но этим вечером, когда мы приближались к величественному зданию театра «Лекур» в Академическом районе и Камор оживленно рассказывал о его архитектурных достоинствах, мне ярко вспомнились два посещения. Первое состоялось в глубоком детстве. В неокрепшую психику намертво врезался факт, что все куклы крепились на веревочки. Они пели, танцевали, приветствовали низкими поклонами Императора-философа, но ими кто-то управлял, сами куклы были лишены свободы передвижения и воли. А если кукла плохо себя вела, такая же кукла на веревочке подбегала и деревянной тросточкой хлестала отступника. Второй случай произошел во времена обучения в Академии актуальной дипломатии. Одноклассницы собирали большую компанию для похода на новое шоу, которое устраивала Имперская Научная Академия. На сцене тогда играли механоиды. Так ученые решили познакомить жителей столицы поближе со зловещими, дребезжащими машинами. Их игра казалась мне странной, пугающей и, лишь отчасти, забавной. Механоиды в платьях, париках и костюмах, читающие стихи и размахивающие оружием, они старались быть похожими на людей. Так старались, что порой забывали о своей механической природе. И, когда один из «актеров» с настоящей яростью нападал на другого, пытаясь нанести настоящие увечья — мне становилось страшно. Что взять с человека, который живет в мире эмоций и страстей? Ему можно простить многое, ссылаясь на человеческую природу. Но механический болван, убивающий другого механического болвана, кажется таким кривым зеркалом на человечество, что уже сложно найти оправдание и для первого, и для второго. Стоит ли говорить, что жители Киллана По слабо оценили старания ученых?..

В общем, у меня были странные отношения с театром. Запутываясь в своем притворстве в реальной жизни, я скептически относилась и к игре на сцене. Но теперь мы с Воплощающим Землю собираемся навестить этот оплот вечного искусства, и я не могу не гадать о том, что же я там увижу. Смерть? Предательство? А, может быть, любовь?..

Снаружи трехэтажный театр «Лекур» был декорирован сложной лепниной, колоннадой и изящными фигурами, изображающими кокетливых девушек в масках и мужчин в старинных доспехах. Огромный холл, в котором мы очутились, сверкал невообразимым количеством света и стекла. Сверху расположился высокий купол, декорированный потолочным плафоном. Он изображал группу Друидов в серых хламидах, внимательно изучающих большой потертый фолиант, лежащий на плоском камне. Они спорили между собой и, казалось, этот разговор будет вечным. С купола вниз свисала роскошная люстра с сотнями свечей, заливавшими пространство мягким уютным светом. Стены, отделанные дорогим бежевым орехом, украшали многочисленные пейзажные полотна в золоченых рамах. Вдоль стен располагались крошечные мягкие канапе и тахты. В центре тихо журчал круглый фонтан, в котором плавали маленькие золотые рыбки. И повсюду, куда бы ни смотрели глаза — стояли вазы, наполненные цветами или цветущими растениями. Все в центральном зале говорило не только о богатстве владельцев, но и об их трепетном отношении к искусству.

Однако зал был пуст. Откуда-то издалека доносилась веселая приглушенная музыка да тихой нежностью вздыхал фонтан. Мы под руку с Камором, не останавливаясь и не задерживаясь, прошли прямо к маленькому окошку, за которым сидела опрятная старушка.