— Мой мудрый муж как всегда прав, — тяжело вздохнула и притворно надула губки Викандра. — Но я настоятельно требую, чтобы вы посетили нас, как только выдастся свободный денек! Двери дома Риверов навсегда открыты для вас!

— Большое спасибо, мне было очень приятно с вами познакомиться. Коль скоро вы уходите, пожалуй, я поищу себе еще какую-нибудь компанию… — грустно улыбнулась я. Чета Риверов действительно оказалась очень приятной, и их отбытие вновь оставляло меня в одиночестве.

— Мы тоже неимоверно рады знакомству! Не каждый день можно познакомиться с новым человеком, который не начнет задирать нос перед «Свиными Правителями». Всего вам доброго… Викандра, зови девочек.

— Хеееельга, Калиииимни!

Приближалась полночь, и я начала чувствовать первую усталость. Хотелось присесть и немного отдохнуть, но все диванчики уже заняты гостями, сморенными танцами и выпивкой. Оставалось лишь местечко у большого бара. Куда я и направилась.

Милый бармен, уже довольно нетрезвый, налил мне славную порцию какого-то красного ароматного напитка, назвал «сестренкой» и предложил выпить вместе. Недолго думая, мы с ним чокнулись и хорошенько приложились к бокалам.

— Камо́р. А тебя как звать? — еле ворочая языком, спросил мужчина.

Он был красив. Распробовав коктейль, я бы добавила — даже очень. Брюнет с тщательно уложенными волосами и аккуратной короткой щетиной, покрывавшей подбородок, щеки, росшей над верхней губой. И он носил черное. Черный фрак, черные брюки, черные сапоги, черная брошь на белом шейном платке. Черная маска лежала на стойке, прямо в луже красного вина. И, конечно, черные угольки глаз, на которые мне так сегодня везет. Не такие, как у Майло, темнее. Не такие проницательные и изучающие, более добрые, с затаившейся грустью в уголках.

— Минати. Я ученица лиджев…

— Так это о тебе, куколка, весь вечер мне тут сказки рассказывают! А теперь — сама пришла познакомиться! — Камор подбоченился, оперевшись одной рукой о край барной стойки. — Говорили, прям, что ты чуть ли не через постель Аксельрода к нам попала! Ерунда, чушь и домыслы! Я вижу, что ты не такая. Еще по одной?

— Да, пожалуйста! — решительно попросила я. От услышанных сплетен по коже поползли холодные мерзкие мурашки. Чтобы я! С Аксельродом⁈

— Правильно! Только тот не знает горя, кто вина вкушает море! О, стихи получились! Держи! До дна, сестренка!

И мы выпили на брудершафт.

— Так что ты думаешь о празднике?

— Не знаю, как-то все… — выговаривать слова стало чуть сложнее.

— Помпезно, вульгарно и неестественно? Абсолютно верно! Все ходят такие — «Здравствуйте, лиджи Какая-то-дальняя-родственница, как поживаете, как здоровье»? А на деле плевали и на жизнь, и на здоровье, и только и ждут, когда ныне здравствующая лиджи скопытится и передаст свое имение по наследству. Фу, противно. Еще будешь?

— Давай.

— Сомневаюсь, что богиня именно такой праздник задумывала в честь своего воскрешения. Хотя, не мне ж судить, чего хотела богиня, не я тут всем заправляю. Вот знаешь, что я тебе скажу, Минати? — ужасно разговорчив этот Камор.

— Да? — алкоголь быстро ударил в голову. Слишком поздно я поняла, как высок градус у выпитого. Глаза начали слипаться, а язык мог выдавать только самые простые слова. Односложные.

— Знай, Минати, Боги реальны. Что бы ни говорили эти Друиды — они реальны. И все тут.

— Даааааа?..

— Камор, что с ней? — отпустив на мгновение Лелей, к нам приблизился Аксельрод.

— Ничего. Выпиваем. Общаемся. Хорошо проводим время, — хмыкнул бармен, разведя руки.

— Думаю, Минати пора заканчивать проводить время и отправляться спать, — нахмурился мой бывший ментор, положив тяжелую руку мне на плечо.

— Все в порядке, я готова еще… Хоть всю ночь!

— Да какую всю ночь, ты на стуле то держишься только за счет того, что вцепилась руками в столешницу! — злобно возмутился Аксельрод. — Чем ты поил ее?

— Кампадусом.

— Неразбавленным?

— Так точно.

— Сворачивайся. Веди ее спать. В Восточном крыле уже приготовлена спальня. По распоряжению Тильгенмайера Минати пока остается здесь.

— Принято к исполнению, — заносчиво ответил бармен, взъерошивая волосы. — Идем, сестренка, пора баиньки.

Разлепив неожиданно сомкнувшиеся глаза, я пробормотала:

— Пойдем, Камор…

— Идиоты, — сокрушенно покачал головой Аксельрод, возвращаясь к танцам и Лелей.

Музыканты выбивались из сил, но продолжали играть. Заканчивающиеся закуски тут же менялись на новые — в ход пошли торты, пирожные, фрукты, заморские сладости. Вина продолжали разливаться полноводными реками, но у бара уже никто не наливал. Мы с Камором медленно брели прочь от Главного зала. Мужчина поддерживал меня за талию, не давая упасть, а мне было безумно стыдно за то, что не могу идти сама. В мозгу тихонько шуршало ощущение дежавю. И немного — комфорта и уюта.

— Твоя комната, если я правильно понял распоряжения, — проговорил Камор, спустя сто лет.

— Спасибо! — я вспорхнула из полуобъятий, привалилась к дубовой двери и начала дергать ручку. Она не поддавалась.

— Кажется, это немного не так работает, — хихикнул Камор и «нажал» на ручку двери. Она распахнулась. Я ввалилась внутрь и растянулась на теплом мягком ковре. Тут же на спину запрыгнуло что-то легкое и шипящее по-кошачьи. Брюнет отпрянул.

— Не бойся, — попыталась выговорить я, не отрывая лица от ковра. — Это мой кот Се… Себастьян.

— Славная компания — ведьма и ее магический кот, — улыбнулся мужчина, сложив руки на груди. — Тебе помочь?

— Не, порядок! — я развернулась, села на пятую точку и прижала нервный комок кота.

— В таком случае — добрых снов. Надеюсь, ты сможешь сама найти постель.

— Да, смогу… Эй, Камор?

— Внемлю.

— Не рассказывай никому об этом, хорошо? Ты, кажется, хороший парень…

— А ты — хорошая, но пьяненькая девочка. Доброй ночи.

Камор сам прикрыл входную дверь. Я крепко-крепко сжала в объятиях Себастьяна, что, еще чуть-чуть, и явно сломала бы его хрупкие косточки. Но как же я рада его видеть!

— Минати, что с тобой⁈ Тебе срочно нужно проспаться! Отпусти меня, я покажу тебе твою лежанку! — ворчал кот. Я кивнула. Встала, держась за стену.

Спальню заливал лунный свет, исходивший от больших окон. Я не успела ничего разглядеть, так сильно мне хотелось сейчас просто лечь спать. Не замечая никаких препятствий, ринулась к кровати. Не раздевшись, просто сняв маску, наконец, легла в постель и уснула. Милый, заботливый Себа, не желая оставлять меня одну, решил сегодня спать рядом.

Засыпая, я, как вечную истину, повторяла себе: «Никогда, больше никогда в своей жизни я не буду пить! Никогда!»

И не различила, как во входную дверь кто-то тихо поскребся, чуть скрипнули петли, замерли. Не увидела проникшую внутрь женщину — слабую зеленую тень, призрака в прозрачном платье, с длинными, струящимися до колен черными волосами. Не почувствовала леденящее прикосновение к щеке, острый пронзительный взгляд. Не услышала, как она прошептала — «Чужая!» и растворилась в воздухе. Только Себастьян чуть дернул во сне ухом, отмечая потустороннюю сущность.

* * *

С первыми лучами весеннего рассвета Аксельрод покинул бальную залу. Танцевать, набивать брюхо едой и заливать горло вином остались лишь самые выносливые и самые пьяные. Кто-то из гостей уже сладко посапывал на диванчиках — слуги аккуратно будили их и отводили отсыпаться в специально отведенные комнаты. Со столов снимали скатерти-юбки, чтобы передать прачками, уносили опустевшие блюда, выметали мусор, осколки битого стекла, завядшие цветы, растерзанные вееры и носовые платки. Когда посетители будут выдворены, начнется самый глобальный этап уборки — чистка паркетов, возвращение центральной ковровой дорожки, замена цветов в огромных вазонах, окуривание залы благовониями. Зал празднеств снова станет собой — Тронным залом Дома Круга, местом, где вершится правосудие, принимаются делегаты других государств и объявляются важнейшие указы.