Мокрые ледяные капли стучали по моей голой коже. «Дождь». Шум падающих капель складывался в тихий, размытый шепот тысяч голосов. «Что такое шепот?» Шум, звук, раздражитель… Вялые образы сформировывались из крупных капель и тут же мутнели в бесконечной стене дождя. Неразборчивый шепот голосов ревел в пустом сознании. «Что такое шепот?» Тихий звук… шум… речь… Тихая речь… Тихая безголосная речь, при которой слова произносятся без использования голосовых связок. «Где я? Кто я? Зачем я?» Тысячи образов слились в одну мощную приливную волну, вознося на своем гребне мое «Я» из глубин подсознания. Не сильно высоко, но достаточно для осознания себя. Крупные ледяные капли все так же стучали по моему телу, выстукивали влажные шлепки из океана образов, понятий и воспоминаний. «Мне снится сон… Или я снюсь сну?» «Федя…» «Федя, ты нужен…» Дождь, шепот голосов… Я сплю, мне такое уже снилось. Очередная волна воспоминаний закружила меня в водовороте, и я торпедой вылетел из подсознания… тряхнув звонкой от пустоты ушастой головой, стараясь поскорее прийти в себя, причем буквально.
Помню, когда был молодым и наивным, устроился на завод слесарем — хотел, как мой дед, сделать карьеру правильного работяги. Время, правда, было уже совсем не то, но хер с ним. Там у местного «начальника» прикол был — пришел кто-то на работу с опозданием или же перегаром, тому вручалась самая тяжелая кувалда под добрым именем «Понедельник». (Помимо «Понедельника», были еще кувалды с именами дней недели: двенадцатикилограммовая кувалда «Вторник», десяти — «Среда», совсем небольшая кувалдочка — «Четверг», массой в восемь кэгэ, «Пятница», весящая праведную шестерку, и крохотная, но ходовая «Суббота», всего два кэгэ весом.) И направлялся несчастный на долбеж стен старого цеха. Демонтаж и прочая фигня, да. Вручную, шестнадцатикилограммовой самоварной кувалдой. Мне хватило одного знакомства с «Понедельником», чтобы бросить пить и опаздывать. И пересесть со стакана на баян — дешево и сердито, да. Вся смена упарывалась до розовых слоников, а перегара-то нету… В общем, одному новенькому «Понедельник» при очередном богатырском замахе рикошетом об стену прилетел прямо в лоб — бедняга на пару часов потерял память. Он только и мог, что бессвязно мычать и агукать, вытирая кровавые дорожки с ушей… Все закончилось более-менее нормально — чувак пришел в себя, вот только вмятина на лбу от кувалды на всю жизнь так и осталась. К чему я это вспомнил? Да просто симптомы похожие — кровь из ушей чуть ли не фонтаном херачит, мозги вкрутую сварились. Да и черепная коробка немного деформировалась — кости на затылке от внутреннего давления разошлись. Не будь я полевой формой жизни, точно была бы амба, а так ниче, еще повоюю. Щас с силушкой и мыслями соберусь, возьму вилы и на баррикады… Че за бред мне в голову лезет?!
«Высшее темное исцеление» взбодрило и придало сил. Мысли немного упорядочил, осмотрелся вновь работающими глазами. И со скоростью пули постарался съебаться с Изнанки. Увы, не вышло. Мою тушку просто прибило огромным духовным давлением к одной точке пространства. Ну, блять… Надо мной завис огромный алый змеиный глаз.
— «Ты беспомощен и ничтожен передо мною!» — загудела басовитая мысль темного божества в моей многострадальной черепушке. — Преклонись сейчас же, тебе не избежать своей судьбы…
— Пошел в пизду, хуй с припаянной башкой. — прохрипел я от натуги. Крепко держит, мразь. — Я выберусь и грохну тебя, хуйня бесхребетная…
— «ХА-ХА-ХА!!! Ты, БУКАШКА, никогда в жизни не сможешь убить МЕНЯ, ПОВЕЛИТЕЛЯ ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ!» Я поморщился, такой концентрации пафосного пафоса исключительно ради пафоса хватило бы не только эту вселенную, но еще парочку соседних утопить. «Я тот, кого ты называешь «бог»… ха-ха-ха…»
— Да не пизди. — я вновь поморщился, только теперь от досады. Нехуево, наверное, этот гондон в моей голове покопался… — Если ты Яхве, то я Император Человечества… Или вообще Кхорн, ебать его во все черепные отверстия во славу Слаанеш. — астрал с моими словами, похоже, был согласен — тени резко налились яростно-темными цветами. Или это «папаша» какую-то хуйню мутит…
— «Яхве? Кхорн? Что за бред ты несешь, ничтожество!» — от ментального крика этого нехорошего пидораса из моих ушей вновь фонтаном брызнула кровь. Да заебал, блять! Одним мимолетным желанием направляю потоки своей крови прямиком в глаз уроду. Она еще часть меня, с кусочками аурных оболочек, совсем крохотными, правда. А я существо давно не физическое… — «Я АБСОЛЮТ! Альфа и Омега! Я в каждом существе — жившем, живущем, будущим жить! Аааааа!!!»
При встрече моей крови, принявшей вид жутко шипастой стрелы (да еще разогнанной телекинезом до околосветовой скорости и под завязку накачанной моей разноплановой пси), со слегка нематериальным буркалом Отца, астрал раскрасило в сочные алые тона. За стрелой, кстати, остался вполне различимый обычным глазом световой след, от которого хотелось держаться подальше — чуйка вопила чуть ли не в голос «ОПАСНО, НЕ ТРОГАТЬ!». Сюрреалистичненько получилось… Сама изнанка начала распадаться густым влажным пеплом от одного только соприкосновения со «следом». Сам же божок дико и яростно, буквально на одной ноте, неистово орал от боли. Нехер было почти что лично являться, самодовольная тварь. Его криком, стоит признать, меня шатало очень таки чувствительно — печенка так вообще от травматических вибраций «зыбкого» пространства никак не могла собраться одной кучкой. Она, грубо говоря, в равных долях присутствовала во всей моей брюшной полости. И подобным образом «существовали» все органы в моем многострадальном физическом теле. Регенерация, конечно, старалась залатать повреждения, но безуспешно. Астрал, бедненький, так и вовсе начал мироточить кровью со всех щелей и выступов, которые не осели прахом. Мало того, я начал ощущать, как первый слой изнанки резко погружается в самые пучины призрачного Междумирья. Немедля достаю из инвентаря ритуальный нож из своей кости своего же, блять, производства. Надо завалить этого гандона, пока я не оказался в какой-то неведомой части подпространства перпендикулярного, блять, мира-отражения…
Сцепив зубы, мощным толчком телекинеза закидываю свою тушку в огромную рану на гигантском глазу Отца. Она сочилась изнутри густой и вязкой тьмой, мощно воняющей страданиями. Это же сколько этому уебку народу скормили поклонники-то, если его внутренняя суть настолько пропиталась предсмертным смрадом жертв? Триллион? Два? На каком протяжении времени? Сто, триста веков, миллионы тысяч лет? Да ебал я столько жить в принципе, не говоря уж про все остальное — жертвы, фанаты-поклонники-верующие…
Изнутри рана напоминала небольшую, но крайне сырую пещеру, которую «выбурили» с помощью мощной струи сверхагрессивной кислоты. Не до конца растворенные, содрогающиеся от болевых спазмов клочки плоти «папани» свисали то тут, то там, придавая «пещере» антураж скотобойни… Воткнув ритуальный кинжал поглубже в полуреальную божественную плоть и скастовав прямо через него парочку «Выжиганий Скверны», я достал из инвентаря свою цепь. Пока заклинание делает «бо-бо» батяне, выжирая его ауру, у меня есть время накинуть еще говнеца на вентилятор. Иди, миленькая моя, можешь перекусить поплотнее, шведский стол перед тобой — наедайся с запасом! Цепь в ответ ласково зашелестела своими звеньями и «щучкой» вбурилась в импровизированный «потолок», разбрызгивая повсюду влажные куски плоти. Мда, блять… Я протер глаза от едкой божественной кровушки (папаня удар держит херово — почти полностью воплотился от боли), зеньки мои неистово пекли. Ну, заебись, вот тебе и сопутствующий ущерб подъехал. Скастовав пяток раз подряд «Темное восстановление», мой снова ясный взор случайно упал на «выход из пещеры Али-Бабы-Али-Деда». Тот кусок астрала, что мне виден из дыры в плоти, кипел от энергий, которые проходят совсем рядышком. Армагеддец, в натуре, можно ачивку за просмотр во плоти и из первых рядов? Странно, не дают… Может, не так прошу?
Усилием воли очистил мысли и снова «ныряю» в инвентарь. Достав, в пару к ритуальному, кинжал из адаманта — металла «Убийцы Богов», я со всей ярости и с боевым кличем «Шо не съем, то понадкусываю!» с двух рук начал ковырять божка на маленькие кусочки. Мое тело покрывает заклинание «Аура Предвечной» — густой зеленый туман действовал на незащищенную нежную божественную плоть как царская водка на золото — то есть растворял вроде не спеша, особенно для меня, но неумолимо. Пирокинез, на пару с криокинезом, шипастыми лезвиями пронзал божественную плоть. Бррр, чет меня от крови этого подонка мажет… Прогнав поток чистой маны и пси через энерго-каналы, я немного пришел в себя. Ну, ништяк, блять — как не понос, так золотуха! А накинем-ка треть выработки маны на «Ауру Предвечной», магия смерти по своей сути абсолютный антисептик — она выжигает все дочиста, не трогая только ядро души. И то, с помощью магии Смерти (как и Жизни, кстати), Искрой можно манипулировать в довольно широких пределах. Так что поддам-ка я газку, причем буквально! Туман мигом кристаллизовался, оседая на поверхности мягкого внутреннего мяса папани. А после кристаллы начали расти вглубь, пожирая все на своем пути.
