Он все еще был одет в форму шерифа и выглядел не менее захватывающе. Кто бы мог подумать, что коричневая рубашка может выглядеть так хорошо?

Как бы он выглядел без рубашки? Мысленный образ заставил меня вздрогнуть.

— Ты идешь, — наконец сказал Джесс, нарушая накаленный момент. — Даже если это означает, что мне придется закинуть тебя на плечо и отнести в грузовик.

— Ты не посмеешь, — прошипела я.

— Проверим?

Мои руки сжались в кулаки.

— Я не пойду.

Джесс взбежал по ступенькам и ворвался прямо в мое личное пространство, заставив меня отступить назад. Затем он наклонился так, что его нос оказался в нескольких сантиметрах от моего.

Я ожидала, что он снова прикажет мне или действительно поднимет и унесет. Поэтому его голос, нежный и вкрадчивый, застал меня врасплох.

— Джорджия, дай мне шанс показать тебе, что я не тот мудак, каким был на этой неделе. Пожалуйста?

Слово «пожалуйста» сделало свое дело. У меня было такое чувство, что Джесс не часто произносил его.

— Хорошо, — прошептала я, делая еще один шаг назад.

Я не могла думать, когда он был так близко ко мне. От опьяняющего, чистого, свежего запаха его кожи у меня кружилась голова.

Ворвавшись внутрь, я быстро попрощалась с Роуэн и самодовольно улыбающейся Мейзи. Затем поспешила обратно на улицу, опустив подбородок, чтобы смотреть под ноги, пока шла к грузовику. За те три минуты, что он был здесь, я уже с трудом сохраняла хладнокровие.

Я едва коснулась рукой дверной ручки грузовика, как меня остановил Джесс, схватив за локоть, мягко отводя мою руку, чтобы он мог открыть мне дверь.

Когда его пальцы коснулись моей кожи, по мне пробежал ток от локтя через руку и вниз к ногам.

Должно быть, он тоже что-то почувствовал, потому что резко коротко вздохнул и больше не сделал ни одного движения, чтобы открыть дверь. Вместо этого он придвинул свое тело ближе к моему, пока нас не стал разделять всего сантиметр. Стоило мне слегка повернуться, и моя грудь была бы прижата к его.

Прежде чем я сделала бы какую-нибудь глупость, например, обвила бы руками его шею и прижалась губами к его губам, я тихо пробормотала «спасибо» и отступила назад. Он открыл дверь, и я запрыгнула внутрь, сделав несколько глубоких вдохов, пока он огибал капот.

Мы ехали в город в тишине. Обычно я бы попыталась завести праздную беседу, но я понятия не имела, что сказать. Мой локоть все еще покалывало, а сексуальное напряжение между нами было удушающим в тесном грузовике.

К счастью, поездка была короткой, и вскоре мы уже сидели в кафе.

— Мне, пожалуйста, фирменное блюдо, — сказала я официантке, протягивая ей свое меню.

— Мне тоже. И положи соус ранчо сбоку тарелки. Спасибо, Тина, — у Джесса не было меню. Тина даже не дала ему его.

Мы сидели в кабинке у окна кафе «Прескотт», откуда открывался вид на Мэйн-стрит, и оба только что заказали куриную фахиту с картофелем фри.

Кабинки занимали три стены кафе «Прескотт», а посередине стояли квадратные столики. В задней части стойки, отделявшей кухню от зала ресторана, стояли табуреты. Примерно на три четверти кафе было заполнено посетителями. Со своего места в кабинке я могла видеть повара, работающего на кухне за прилавком, и пятиярусную витрину с пирогами и пирожными рядом с кассой. Мои глаза остановились на шоколадном торте на втором ярусе, когда Джесс пробормотал:

— Господи.

— Что?

Он наклонил голову в сторону окна. Пожилая пара стояла прямо снаружи, глядя на нас. Когда я повернулась к ним лицом, они оба улыбнулись, а мужчина подмигнул. Я не была уверена, что делать, но они казались дружелюбными, поэтому я улыбнулась в ответ и слегка помахал им пальцами.

— Ты не помогаешь, Джорджия.

— Что? Они кажутся милыми. Ты их знаешь? — спросила я.

— Сет Балан и его жена. Сет — член Кофейного клуба. Ты и твое маленькое приветствие будете единственной темой в клубе завтра утром.

— А… Что это за Кофейный клуб?

— Местная группа стариков, которые встречаются здесь каждый день за кофе. Когда они не говорят о ценах на зерно или рынке крупного рогатого скота, то сплетничают хуже, чем кучка девочек-подростков. Каждый раз, когда мне нужно узнать, что происходит в городе по какому-то поводу, я прихожу в клуб, чтобы узнать новости. Ты сидишь здесь со мной в таком виде, и это все, о чем они будут говорить завтра.

— И что? Они будут говорить о том, как я единожды ужинала с тобой? Не вижу ничего страшного в этом, — сказала я.

Он вздохнул и наклонился вперед.

— Я ни с кем не ужинаю по пятницам вечером, Веснушка. Ни с кем. Я предпочитаю сидеть в одиночестве и делаю так уже много лет. Ты новенькая в городе. Ты красивая, особенно в этих джинсах и туфлях. И ты в моей кабинке. К половине десятого завтрашнего утра все в городе будут знать о нас с тобой.

— О, — я покраснела и посмотрела на стол.

В этом заявлении было много такого, что мне нужно было переварить. Я буду горячей темой завтрашней группы старых закадычных сплетников. Джесс ужинает в одиночестве каждый вечер пятницы. Джесс думает, что я красивая. Он заметил мои джинсы и туфли.

Это было мило, и от этого мне стало хорошо. Так хорошо, что у меня затрепетало в животе.

Ни разу с тех пор, как он появился на ферме сегодня вечером, у меня не возникло впечатления, что он притворяется, разыгрывает спектакль или скрывает свои мотивы. На самом деле, Джесс не походил на человека, который стал бы притворяться в чем бы то ни было. И если это было правдой, то, возможно, я неправильно его поняла. Возможно, его извинения этим утром были искренними.

Но я не была готова перестать быть осторожной. Мы провели недостаточно времени вместе, чтобы я могла хорошо понять его намерения или простить его за то, как он вел себя по отношению ко мне ранее на этой неделе.

Моим лучшим решением было сменить тему.

— Как долго ты работаешь шерифом?

— Пять лет.

— Получается, ты был довольно молод, когда тебя избрали. Это впечатляет. Тебе сколько, тридцать три, тридцать четыре?

— Тридцать четыре. А тебе?

— Тридцать один.

— Что твоя семья думает о переезде в Монтану? — спросил он.

— Ну… эм… На самом деле у меня нет семьи. Моя мама скончалась несколько лет назад. А отец умер, когда я была маленькой.

— Извини, — сказал он.

— Все в порядке. Моя мама была потрясающей. Я редко чувствовала, что что-то упускаю из-за того, что у меня нет большой семьи.

— Ты не возражаешь, если я спрошу, из-за чего она умерла?

— Рак молочной железы.

— Извини, — повторил он.

Я лишь пожала плечами. Разговор о моей матери и ее борьбе с раком был не той темой, которую я хотела затронуть за ужином.

Несколько минут он ничего не говорил, но потом протянул руку и накрыл ею мою. Этот жест был таким добрым, что у меня в горле образовался комок.

— Все в порядке, — сказала я. — Как насчет того, чтобы сменить тему на что-нибудь более легкое? Мы не хотим, чтобы группа старых закадычных сплетников увидела, как твоя первая за многие годы собеседница за ужином в пятницу вечером начала рыдать за столом, потому что говорила о своей покойной матери.

— Группа старых закадычных сплетников? — усмехнулся он.

— Гораздо лучшее, чем «Кофейный клуб».

Это вызвало у него улыбку. Улыбку, на которую я не могла не ответить. Улыбку, которая послала теплую волну счастья по моему телу, от макушки до кончиков пальцев ног.

Остальная часть нашей беседы за ужином была непринужденной. Ни разу у меня не возникло ощущения, что Джесс играет со мной или что он просто тянул время, прежде чем затащить меня в постель. Он был искренним. И нам было комфортно. Спокойно. Естественно.

Джесс рассказал мне о том, как рос в Прескотте. Он прожил здесь всю свою жизнь, за исключением времени, проведенного в полицейской академии. Предыдущий шериф ушел в отставку, оставив после себя команду помощников шерифа, средний срок службы которых составлял двадцать пять лет. Поскольку большинство из них с нетерпением ждали выхода на пенсию, Сэм и Джесс были единственными местными кандидатами. У Сэма не было никакого желания баллотироваться на эту должность, поэтому Джесс принял участие в выборах, соревнуясь с мужчиной из Айдахо.