– Вдруг придет посылочка.

– Так наш почтовый ящик висит у западных ворот.

Сакико закатила глаза, словно умоляя небеса дать ей терпения:

– Я жду вестника.

Кимико проследила за ее взглядом, всмотрелась в россыпь пухлых облачков на синем по-зимнему небе.

– Неужто мы и правда кого-то ждем?

– А почему бы и нет?

Эта неделя была самой подходящей для свадеб, помолвок, объявлений о наборе учеников и о результатах переводных экзаменов. Заявки, поданные в День разделения, еще могут прийти сегодня. Или ответы на заявки.

– Да, наверное. – У Кимико сжалось сердце от тревожной догадки. – Ты ведь не подавала никаких заявок от моего имени?

– А что, надо было?

Кимико застонала:

– Пожалуйста, просто скажи, что ты этого не делала.

Сакико покачала головой:

– Сначала нам нужно добыть контракт для Норико. А уж если в Нью-Саге не окажется чего получше, сможешь просмотреть ее запасные варианты.

Кимико кивнула. Она ожидала чего-то подобного. Как ни крути, они искали молодых людей, которых заинтересовала бы перспектива поселиться в Кикусаве и стать хранителями храмов. Это очень мало напоминало типичную карьеру. Любые наблюдатели, претендующие на Норико, могли бы сгодиться и для Кимико.

Бабушка была непреклонна в том, что девочки должны остаться, а у мамы внезапно проявились невероятные амбиции. Наблюдатели нынче были в моде, и она была полна решимости добиться лучшего для Норико. Один папа был, кажется, не в восторге от охватившего семью помешательства на почве генетических профилей и наследственности, и Кимико не могла понять почему. Ведь именно так в Междумирье подбирались пары с целью продолжения – а если повезет, то и усиления – чьей-то линии.

Сакико сжала губы:

– Я подала тридцать анонимных заявок да еще внесла имя Норико в несколько списков. Мы расширили параметры поиска.

Кимико переминалась с ноги на ногу. Прежде они искали информацию в своей местности, ориентируясь по большей части на выпускников Академии Ингресс.

– И сильно мы размахнулись?

– На весь мир.

Ого, радикальное изменение… смахивает на отчаяние.

– Неужели на Норико так никто и не подал?

– Заявки были, но никто из кандидатов не может исправить нашу ситуацию, – пригорюнилась Сакико. – Нам нужно что-то получше.

Вообще-то положение у них – хуже быть не может. Кимико уже открыла рот, чтобы сказать это вслух, но… могло быть хуже.

– Подозреваю, что на Норико положил глаз Аби Фудзивара.

– Сын мясника. Да, я тоже заметила. – Сакико подперла подбородок кулаками. – Самое ужасное, что это наконец заметила и сама Норико.

– Не думаешь же ты, что она?..

– Судя по ее румянцу и блеску в глазах, я бы сказала, что наша старшая на грани опасного решения: если она на это решится, то и наша участь будет незавидной – так, глядишь, мы и вовсе вылетим из Междумирья. – Губы Сакико задрожали, но она решительно взяла себя в руки. – Ты должна произвести в Нью-Саге наилучшее впечатление.

В соответствии с традицией наблюдателей, занятия в старшей школе Нью-Сага начались в первый день Нового года. После торжественного собрания Кимико неторопливо прогулялась по коридорам, поражаясь тому, как много здесь амарантов.

Да, с ней занимались внеклассные учителя из разных кланов. И конечно, среди сотрудников Академии Ингресс были амарантийские консультанты, лекторы и наставники. И все же большинство учителей и все ученики там были наблюдателями. Здесь же по меньшей мере четверть школьников не были людьми.

Всю свою жизнь Кимико восхищалась кланами, но с расстояния. Все, что она знала из рассказов и басен, теперь казалось пресным и банальным. Потому что это было выпукло, ослепительно, реально. Неужели наблюдатели высших рангов могут вот так, свободно, общаться с амарантами? Сердце кольнула зависть, но только на секунду. Потому что она была счастлива быть здесь.

Она в большом долгу перед Сакико.

Этим надо наслаждаться. Запомнить и никогда не забывать. Кимико еще больше замедлила шаг, пытаясь продлить мгновения. Ей хотелось собрать их, каждый миг, и сберечь. Ведь они и есть лимитированные выпуски – в самом прямом и самом жестоком смысле. Как знать, может, кроме этого года, у нее и не будет другой возможности подольше пообщаться с амарантами.

А они выделялись среди всех учеников в зале, привлекая внимание своей эффектной праздничной одеждой. Кимико узнавала цвета и гербы самых разных кланов – медведей, голубей, лошадей, мотыльков, оленей. Пока шло собрание, она приметила даже одного феникса.

Приветственную речь произнес сам Хисока Твайншафт, – достаточно веский повод для того, чтобы зал наводнили репортеры и папарацци. Пресс-секретарь Твайншафт превозносил учеников Нью-Саги, называя их будущим мира и поколением, стремящимся жить в гармонии. А еще он подчеркнул один удивительный момент: все они разные. И не должны быть одинаковыми. Ученикам Нью-Саги предстояло стать примером для всего мира, исследуя свои различия, находя баланс, укрепляя узы доверия.

Кимико подумала, что этот принцип объясняет такой необычный дресс-код Нью-Саги. В большинстве школ этой части мира и в младших, и в старших классах различия устранялись с помощью единой формы. И в Нью-Саге не-наблюдатели по этой традиции были одеты в черную форму: у мальчиков – воротники-стойки и золотые пуговицы, у девочек – плиссированные юбки, отложные воротники и шарфики, завязанные узлом.

Сама Кимико была одета так же, как все наблюдатели, которые носили облегающие бриджи и бархатные туники различных приглушенных цветов в зависимости от специализации. На ней был строгий черный комплект, говоривший, что специальность пока не определена. К ее облегчению, такими же были туники у большинства других наблюдателей. Но кое-кому уже удалось выделиться. Их туники были заметны. Оливково-зеленый и бордовый. Индиго и сливовый. Кофейный и охристый.

Легко взлетев на несколько лестничных пролетов, Кимико остановилась у окна. Вид с четвертого этажа с этой стороны здания впечатлял: заснеженный лес и замерзшее озеро. Территория, великодушно предоставленная в пользование школе компанией Хармониуса Стармарка.

Сзади к ней подошла шумная группа, и кто-то мимоходом толкнул ее.

– Извини! Я тебя не заметил! – воскликнул он, поднимая руки.

Волки реально ходили стаями, даже здесь. А его реплика задела больше, чем должна бы. Ведь у нее никогда еще не было возможности проявить себя в качестве наблюдателя.

– Ох, сестренка. Я не только неуклюжий, но и неучтивый. – Округлив светло-карие глаза и поджав хвост, парень взял ее за руку. И тут же выпустил, как будто обжегся. Что-то пробормотал себе под нос на другом языке, но снова перешел на японский. – Я забыл, можно ли нам дотрагиваться.

У него определенно был американский акцент.

Поспешно послав ему знаки, чтобы успокоить, Кимико заговорила медленно и отчетливо:

– Местных жителей фамильярность смутила бы, но наблюдатели поймут, – и, взяв его за руку, она застенчиво прибавила, – брат-волк.

Амарант завилял хвостом, и Кимико охватила радость. Какой он приветливый. Парень покрутил головой, отыскивая глазами двух своих товарищей по стае, ожидавших в коридоре. Все три молодых волка были рослыми, широкоплечими, с совершенно черной кожей и шапками курчавых волос. Он что-то крикнул друзьям по-английски, а те в ответ едва заметными жестами показали, что подождут. И что им любопытно.

Чувствуя себя немного увереннее, волк сгреб ее руки в свои:

– Плум-рет Найтспэнгл, но все зовут меня Плум.

– Я Кимико Миябэ, и со мной все в порядке, Плум. Догоняй своих товарищей по стае. Нам всем пора на занятия.