– Как я. А хотите вот такую, тетушка?

– Нет, нет, дорогая. – Госпожа Миура вернула шоколадку в пакет. – Ты за ней ездила в такую даль. Лучше принеси мне как-нибудь твою книжку.

– Только сначала эти добавлю, – пообещала Кимико.

Она начала собирать этикетки от шоколадных батончиков Дзюндзи еще в школе, когда впервые поняла, что такое лимитированный выпуск. Ее дедушка помогал ей находить их, купить и разложить в определенном порядке. Не было случая, чтобы он, выезжая из Кейши, вернулся домой без шоколадного батончика Дзюндзи, изготовленного специально для других префектур.

Кимико ужасно по нему скучала.

Но ее обычная уловка сработала и сейчас. Сосредоточиться на хорошем – например, на традиции, которую дедушка начал, а она продолжает. Не из чувства долга, а по любви.

Помахав госпоже Миура на прощание, Кимико зашагала к дому. Посторонние по большей части не обращали внимания на этот плотно заселенный район, управляемый Бизнес-ассоциацией Кикусавы и местным женским комитетом. Здесь были свои школы – от дошкольных групп до средних классов – и что-то вроде клуба, где люди собирались, чтобы поиграть в сёги, маджонг или настольный теннис.

Кимико миновала аптеку, круглосуточный магазин и тележку старого господина Рёты с исходящим паром аппетитным одэном.

– Миябэ-кун!

Кимико весело помахала рукой окликнувшему ее господину Фудживаре, владельцу мясной лавки. В детстве Кимико его побаивалась из-за низкого голоса, резких черт лица и окровавленного фартука. Но за грубоватыми манерами скрывалось добродушное сердце. Он подозвал девушку к ярко освещенной витрине своей лавки. Демонстративно осмотревшись – будто боялся, что кто-то их увидит, – мясник протянул ей приготовленную на пару пампушку.

– Это мне? – удивилась Кимико. Блестящее от пара белое тесто обжигало ладонь.

Господин Фудживара понимающе указал на сумки, висевшие у нее на руках.

– Сластями сыт не будешь, а тебе нужны силы.

– Спасибо! – Кимико разломила пампушку пополам, выпустив ароматное облачко пара. – Вы заглянете к нам наверх сегодня вечером?

Мужчина, ходивший в школу с ее матерью, похлопал себя по мускулистому бицепсу.

– Можете рассчитывать на меня и моих мальчиков! В такие дни друзья и соседи объединяются!

– Тогда до вечера. – Кимико помахала рукой и крикнула: – Еще раз спасибо!

Почти все лавки и магазинчики закрылись сегодня рано. И понятно – все уже хлопотали по хозяйству, чтобы успеть с последними приготовлениями к завтрашним торжествам в честь кануна Нового года.

Кимико как раз успела доесть пампушку со свининой к тому времени, как поравнялась с парой древних вишневых деревьев у поворота к начальной школе. Дальше – крытая автобусная остановка. А за ней крутой склон, густо заросший вечнозелеными деревьями. Под нависающими ветвями скрывалась длинная, узкая лестница, подножие которой обрамляла заметная красная арка с двумя сидящими каменными драконами. Конечно, Кикусава был домом для Кимико Миябэ, но особенно это относилось к храму Кикусава. Потому что семья Миябэ всегда жила здесь, на самом краю Междумирья, служа людям и выполняя обязанности хранителей святынь.

– Вы меня ждете? – крикнула Кимико.

– Не особо. Но все равно добро пожаловать домой.

Ее младшая сестра сидела на третьей ступеньке снизу на круглой подушке, надежно защищавшей от холода. Широкие штанины ее красных хакама доставали прямо до маленьких ступней, а длинные волосы были искусно подобраны с боков. Она чудесно выглядела. И знала об этом.

Кимико была уверена: чтобы ее сестренка пошевелилась и хоть что-то сделала, нужна не одна, а как минимум три веские причины.

Сакико окинула ее взглядом:

– Твои решения, как всегда, сбивают с толку.

Кимико ссутулилась:

– Папа разрешил мне съездить.

– Я, знаешь, не так уж уверена и в его решениях. – Младшая сестра вздернула нос. – Послезавтра ты должна произвести наилучшее впечатление. Наше будущее зависит от этого.

– Один год в старшей школе Нью-Сага не добавит блеска нашей родословной.

– Нет, но ты встретишь там разных важных людей. – Сакико погрозила ей пальцем. – А связи ведут к контрактам!

Хотя Кимико не вполне разделяла амбиции и оптимизм своей сестры, она не могла отрицать, что Нью-Сага – уникальный шанс. Все члены ветви Кикусава семьи Миябэ были наблюдателями и на хорошем счету, но со временем их становилось меньше, и они опускались все ниже по иерархической лестнице.

Улучшить свою родословную можно было единственным способом, через брак. Но наблюдатели из лучших семей не спешили делать предложения – для них это была незавидная партия. А у дочерей храма Кикусава было мало шансов на новые связи, которые могли бы улучшить их положение.

В основном это была заслуга их матери.

Хотя и то, что сказала Сакико насчет решений отца, было справедливо.

Мама была уроженкой этих мест и не наблюдателем, но папа взял ее в семью. Его невеста, а потом жена оставалась в блаженном неведении о Междумирье, пока Норико не достигла возраста для поступления в Академию Ингресс. Разразился нешуточный скандал, а следом – неловкое признание.

Но Кикуко Миябэ наотрез отказалась поддержать традицию наблюдателей и отпустить своих девочек на учебу.

Что сказали бы люди?

Итак, Норико, Кимико и Сакико ходили в местный детский сад, начальную и среднюю школу. Правда, при условии, что вместо внеклассных занятий и кружков они будут заниматься с наблюдателями дома.

До вступительного экзамена в Академию Ингресс жизнь Кимико мало чем отличалась от жизни любой другой девочки в Кикусаве. По крайней мере внешне. Потому что дополнительные уроки дома привлекли в святилище целый поток необычных и таинственных наставников. Поначалу Кимико даже не поняла, что многие из этих людей не были людьми.

Одним из самых ранних ее воспоминаний было гладкое лицо и странные глаза, мягкие руки и нежная улыбка. Она помнила, как потянулась… а незнакомец отстранился. И как назвал ее щеночком. Теперь-то она осознавала, что этот особый гость был приглашен, чтобы оценить потенциал девочек.

В память врезались резкие слова бабушки:

– Вот что выходит, если женятся по любви.

Но дедушка, помнится, тогда ответил:

– Звезда есть звезда, и неважно, насколько ярок ее свет.

И Кимико охватила невероятная радость, потому что к тому времени Звездные фестивали уже стали одним из ее любимейших праздников.

Она быстро научилась различать своих наставников и понимать, кто из них человек, а кто – нет. Наблюдателями обычно были бывшие одноклассники папы, бывшие учителя или знакомые из других храмов и святилищ. А гости из числа амарантов чаще оказывались знакомыми ее дедушки или, точнее, дедушкиного дедушки. Память у них была цепкой и такой же долгой, как их жизнь, и они с очевидной симпатией относились к потомству друга.

Другие. Скрытные. Отстраненные. Многоликие. И Кимико будто попала в самую-самую гущу. Детство запомнилось постоянными предостережениями бабушки о том, как важно хранить семейную тайну и ничего не рассказывать в школе. В Академию Ингресс она поступила позже, на целых десять лет отстав от других наблюдателей ее возраста, – никому не известная и ничем не примечательная.

Нью-Сага действительно могла здорово ей помочь. А ведь это стало возможным только благодаря Сакико, которая подала заявку от ее имени.

– А как ты вообще оказалась тут, внизу? – поинтересовалась Кимико.

Сестра похлопала по стоявшему рядом с ней пузатому глиняному горшку. Дедушка использовал такие, проводя некоторые церемонии и ритуалы.

– Проверяю, не скользко ли на дорожках.

– Нет, серьезно. – Видно же было, что выходящая на юг лестница ничуть не нуждается в посыпании солью. – Ждешь чего-то?