В один из вечеров на танцплощадке вместе со мной оказалась та самая «красотка с дивана на новогоднем празднике». В этот раз она мне решила отомстить за свое плохое настроение в новогоднюю ночь, резко толкнув во время танца так, что я чуть не упала. Мне помог удержаться танцевавший рядом мой будущий муж. По-моему, после этого случая и начался период его ухаживания за мной.

В сентябре 1986 года, когда я перешла на третий курс института, мой будущий любимый попал в больницу с воспалением легких. Больница находилась неподалеку от моего дома, и он каждый день стал ко мне приходить в гости. В сентябре я была дома, не училась, потому что летом работала месяц в стройотряде, а на «картофельные работы» таких студентов не заставляли ездить. Его родители, узнав, что он вместо того, чтобы лежать в больнице, «отирается», с их слов, у нас дома, устроили ему скандал прямо при мне с моей мамой, посадили в машину и увезли. А вечером он опять пришел, и признался мне в любви. Как это было, я буду помнить всегда.

Еще некоторое время назад я бы сказался «вот и закрутился наш роман длинною в жизнь». А теперь считаю, это было сделано наперекор родителям.

Зная, что парень, который мне признался в любви, на три года меня моложе, что впереди у него поступление в институт в каком-нибудь городе, я не придавала этому приключению большого значения. Я знала, уедет в город, встретит красивую девчонку, и все забудется. Но обрывать ухаживания не хотела, потому что просто купалась в его внимании, в его комплиментах, в его заботе. Такого уровня внимания к себе я еще не испытывала, парень уверял меня, что я самая-самая. Он восторгался моими длинными ресницами, говорил, что у его предыдущих девчонок на спине были складки, а меня так приятно во время танцев поддерживать за идеально гладкую спину, что ногти у меня блестящие, и его восторги не прекращались, когда я пояснила, что это всего лишь бесцветный лак. В общем, меня идеализировали, а я решила не лишать себя этого, ведь впереди был еще целый учебный школьный год.

Он учился в десятом – выпускном классе деревенской школы, а я, студентка третьего курса, каждые выходные приезжала к родителям. Он меня встречал на автобусной остановке, дарил столько времени и внимания, что я «летала» от счастья. Мои родители начали меня предостерегать, говорили, что наши отношения не имеют будущего, на что я отвечала, ну и пусть, хоть короткое счастье, но мое.

Расскажу несколько историй, которые вселяли в меня уверенность в искренности его чувств. Классная руководительница заставляла его участвовать в каком-то школьном мероприятии, а он ей, отказывая, причиной назвал, что в день мероприятия будет встречать меня с автобуса. Так вот чтобы он смог меня встретить с автобуса и привезти с собой в школу, это школьное мероприятие руководство сдвинуло на более позднее время.

Было еще такое. Мы могли общаться по телефону часами, причем каждый день. У его семьи телефон был дома, а я жила в институтском общежитии, и ходила звонить ему с вахты. Как-то раз, в наш разговор врезалась его мама с параллельного аппарата и начала орать, сколько можно занимать телефон. Я с испугу бросила трубку, на следующий день звонить не стала, потому что была в сильнейшем стрессе. После учебы нас студентов отправляли на городской стадион для подготовки спортивного мероприятия, мы там по схеме поднимали флажки, из которых выстраивался какой-нибудь рисунок или слова. И вот сидя на стадионе в куче молодежи, я увидела своего любимого. Он примчался в город из деревни за 40 километров на мопеде поддержать меня, просил не обижаться на мать. Для меня это было подтверждением искренних переживаний за мои чувства, а может быть и настоящей любви.

Приезжать домой, а значит к нему, каждые выходные я не могла, потому что мне надо было навещать в соседней деревне (расстояние между ними 20 км) свою бабушку. Так вот зимой в мороз он, взяв с собой моего брата, приехал на мотоцикле к бабушке просто повидаться со мной.

Летом перед его поступлением в институт и перед моим четвертым курсом, я опять была в стройотряде в дальнем районе области. Любимый, соскучившись, и туда приехал ко мне на мотоцикле, провести несколько часов в моем обществе.

Сексуальных отношений я не допускала в этот период времени, поэтому и тогда, и потом всю жизнь верила, что это было проявлением настоящей, светлой и высокой любви.

Больше года наши отношения были чистой платонической любовью. Потом он стал намекать, приставать. Я отстранялась, хотя во мне всё трепетало. Потом он пытался шантажировать тем, что ему придется пойти на связь с другой девушкой, так как это естественная потребность его организма. Я психанула, сказав, ну иди. Через некоторое время он «зашел с другой стороны», сказав, что с другой не хочет, но без этого вредит своему здоровью. Поняв, что задел мои чувства к нему, пообещал, что он меня не тронет, а только лишь прикоснется своим местом к моему. Я сдалась. Это случилось в маленьком коридорчике родительского дома, прощаясь перед его уходом, мы обнялись, он прижал меня всем телом к стене, и прошептал, что только прикоснется, только меня почувствует. Так и было, он только лишь прикоснулся. Это прикосновение я как будто ощущаю даже спустя десятилетия. И вот я поверила ему окончательно, я убедилась, что любимый никогда не причинит мне боль, ни моральную, ни физическую. Как я тогда ошибалась!

Подобную близость я допускала крайне редко. Он уговаривал, шептал, что опять только прикоснется. Я изо всех сил сдерживалась, говорила, что смогу ему ответить бурными ласками только после официального брака. В конце концов, так по чуть-чуть и чуть-чуть, и не поняла, как весной выпускного пятого курса оказалась беременной. Но подробнее об этом позже.

После школы его семья планировала отправить сына в далекий город учиться на капитана дальнего плаванья. Он тоже сначала хотел этого, но после начала наших отношений, отказался уезжать и на уговоры родителей «встал в позу». Без согласования с родителями весной даже сдал пробные экзамены в институт на программиста, чтобы учиться со мной в одном городе.

После провальных уговоров сына, его мама пошла «ва-банк», решив действовать через меня. Мило и ласково убеждала меня уговорить его поступать хотя бы не на капитана дальнего плаванья (сын категорически отказывался уходить от меня в длительные плаванья), а в медицинский институт, который находился тоже в другом городе, но не так далеко.

К этому времени я сама уже по уши в него влюбилась, и желала ему только хорошего. Знала, что без материальной помощи родителей он пока не сможет, что ему надо получить профессию. Конечно же, я смогла его убедить поступать в медицинский институт.

Главой семьи у них была мама – она и зарабатывала, и связи имела, уют в доме тоже она обеспечивала, и организационные вопросы были на ней, и решения принимала она. Перед вступительными экзаменами ему надо было заниматься с репетитором, ведь в деревенской школе давались весьма посредственные знания. Мама нашла ему репетитора из числа профессоров того ВУЗа, в который планировалось поступление. Этот репетитор сдала ему ещё и комнату в своем большом доме. Чтобы сыну было легче уезжать в другой город, его мама попросила меня поехать вместе с ними на один-два дня. И я, ослепленная любовью, даже не отпросилась у своих родителей, а лишь оставила записку и укатила вместе с его семьей.

В период сдачи любимым вступительных экзаменов, я была в стройотряде, и он мне после каждого экзамена присылал телеграмму об оценке, на которую его сдал, и со словом «люблю». Помню, как на почте осуждающе за это слово на меня смотрели. В стройотряде мы с девчонками жили в одной большой комнате. Фотография моего любимого стояла на подоконнике рядом с кроватью. Одна из девчонок спросила меня кто это, как фамилия этого артиста и где он снимался (фото было очень красивое). Но, узнав, что это мой парень, упрекнула в том, что настоящую любовь огласке не придают. Мне же о своих чувствах хотелось кричать на весь мир.