А стыдно за следующие два случая. Учительница (в годах, часто засыпала на уроке) дала задание списать текст с букваря. Я допустила несколько ошибок. Учитывая, что до этого у меня были только пятерки (раньше в первом классе сразу ставили оценки), учительница акцентировала на моих ошибках внимание класса, и я соврала… Сказала, что допустила ошибки, потому что мой сосед по парте столкнул букварь на пол, и я писала текст по памяти. Учительница зная, наверное, что это не так, позвала мою маму (она вела урок в соседнем классе), рассказала ей все, и, учитывая, что была гораздо старше и опытнее моей мамы, позволила себе дать ей совет никогда меня не ругать за неудачи, иначе из меня вырастет патологический врун. Поступок ужасный, мне было стыдно тогда и стыдно сейчас. Мне кажется, что больше в жизни я так никого не подставляла. Однако всю жизнь прилагала и прилагаю усилия до сих пор для того, чтобы меня не за что было ругать. Переросло это все в следующее – дома у меня должен быть полный порядок, всегда должна быть приготовлена еда, и дома, и на публичных мероприятиях я и мои близкие должны выглядеть достойно. В период моей трудовой деятельности если и были случаи, когда меня ругали на работе (что краааайне редко было), то за то, что я перестаралась, а вот недоделок я себе не позволяла. Ещё очень боюсь подвести (подставить) кого-нибудь, поэтому если обещаю, стараюсь выполнить во что бы то ни стало, а если это не в моей власти, душа просто разрывается.
Второй случай про маму. Помню, что у мамы в школе были подруги. Она, напомню, работала учителем начальных классов, одна из ее подруг была лаборанткой в школе. Так вот они иногда после уроков устраивали в лаборатории посиделки со спиртным. Однажды маму за это ругало руководство школы, а мне было нестерпимо стыдно.
Хочется отметить ещё одно душевное переживание из возраста начальной школы. Папа, как всегда, был на работе (работал парторгом в передовом племсовхозе). Мама уехала в город по делам. Мы с братом играли дома, соорудили домик из стола, стульев, покрывал. В общем, полный бардак устроили. Мама приехала, увидела, что дома все «кверху дном», отругала нас и легла спать. Не помню, что она конкретно в гневе говорила, но очень хорошо помню свои переживания после этого. Я, почему то, после этого скандала начала представлять как будет продолжаться жизнь после моей смерти. Представляла все черным вокруг себя, представляла, что меня нет, а другие люди смотрят телевизор. Проходит время, а меня опять нет, а потом опять нет, и так вечно. Страх был просто леденящим душу. Я села к маме на кровать и заплакала. Не помню, была ли я понята тогда. Но страх смерти в форме этой темноты вокруг мучил меня еще очень-очень долго.
Начальные школьные годы (примерно до четвертого класса, а может быть и до шестого) запомнились мне счастливым периодом моего детства. Помню себя играющей со всеми ребятами нашей улицы. Собирались целые команды девчонок и мальчишек, мы катались на велосипедах, лазили по деревьям, катались на ветках тополей, раскачивая их вверх и вниз, строили из веток шалаши, играли в казаки-разбойники. Из листочков тополей и спичек сооружали себе «концертные» наряды и устраивали не только представления, но и ставили целые спектакли, взяв за основу какую-нибудь сказку. Причем заводилой чаще была я, все ребята с улицы приходили именно к нам во двор, а потом придумывали игры.
Была у меня в этот период времени и лучшая подруга, мы были близки по духу, нам очень нравилось играть вместе. Она была творческой, поддерживала мои инициативы ставить сказки, у нее здорово получалось играть Золушку. Именно с ней я проводила большую часть своего времени. А потом случилась новая душевная травма (далее расскажу какая), я обиделась. Общаться мы с ней перестали. В старших классах (спустя года три-четыре) я подошла к ней в школе, попыталась помириться, она тоже была не против, но… разбитую чашку не склеишь. Не склеилась чашка и в студенческие годы – она училась в одном городе и в одном медицинском институте с моим мужем, даже как-то пришла к нам в общежитие в гости, но опять «увы». В возрасте пятидесяти лет, приблизительно (она была на три года моложе меня), мы случайно встретились в кабинете врача. Я пришла к офтальмологу, а это оказалась она. К удивлению, заболтались, рассказали друг другу как живем. Она сказала, что получив профессию педиатра, не нашла себя в ней, переквалифицировалась на офтальмолога, и вот уж здесь она воплощает в жизнь свои театральные потребности, как тогда, в детстве («помнишь?», спросила она), когда мы ставили на улице сказки для других ребят.
А обида моя была на ее бабушку. Как я уже писала выше, играли мы на улице все вместе, девчонки и мальчишки 7-12 лет. И вот ее бабушка говорит моей родственнице, что не одобряет нашей дружбы с ее внучкой, потому что я «ребятница». Что это за обвинения я сразу тогда не поняла, но потом мне кто-то попытался объяснить и я очень обиделась. Обидно до сих пор. Спустя годы, узнав кто такой «бабник» и кто такая «шалава», так и не смогла понять, что дало повод так обо мне сказать. Я ни в кого не влюблялась, не оделяла особым вниманием, не позволяла к себе никому прикоснуться. Наоборот, не могла понять влюбленности своей подруги (внучки этой самой бабушки-обвинительницы) в главного персонажа кинофильма Электроника. Единственные взаимоотношения с мальчишками – это мое лидерство в играх. Меня слушались, уважали, и это всё. Психологическая травма в дальнейшем привела к тому, что у меня не было больше «душевных» подруг, в душу я никого не впускала. После обидного обвинения взаимоотношения с противоположным полом, я имею ввиду общие игры в детстве, а позже и начавшиеся ухаживания, я пресекала в корне. Мальчишки в школе в отличие от других девчонок не дергали меня за косички, не отбирали портфели как у других, и уж тем более не щипали, как других, потому что я была всегда строга, а они боялись моего взгляда, останавливать словом даже не было необходимости. Это вовсе не значило, что я была «пугалом» и меня «шугались». Причина была просто в моем характере и сформировавшемся комплексе от перенесенной обиды. Став постарше, от одной из своих одноклассниц, я услышала, что нравлюсь одному самоуверенному брутальному парню, но он считает, что ко мне «и на хромой кобыле не подъедешь». Потом как-то ещё сосед, которому я в детстве помогала с уроками (училась все десять лет на пятерки), сказал, что я многим ребятам нравилась, но меня, почему то, все боялись. А еще один из моих бывших одноклассников признавался ему, что после своей третьей женитьбы понял, что искать такую как я больше не будет, таких больше нет. Этот самый одноклассник, вернувшись со службы в Армии, приходил один раз ко мне в институт, вызвал с лекции и подарил букет цветов. Было очень неожиданно. Он был хорошим парнем, надежным, трудолюбивым, не глупым, но мне не по душе. Я не приняла букет, извинилась, попросила так не делать. Больше своим вниманием он меня не доставал.
Еще в воспоминаниях периода средних классов (с четвертого по восьмой), всплывают родительские вечеринки с коллегами по работе или соседями, выезды со спиртным на пикники. Мне это ужасно не нравилось, я протестовала. Помню, как-то одна из гостей, работавшая воспитателем детского сада, сказала маме, что ей в рот рюмка не лезет под моим взглядом. Дело однажды дошло до того, что я решила проучить родителей. Были мысли покончить с собой, но не отважилась. Однако хорошо помню, что спряталась в пустой бочке и просидела там чуть ли не полдня, пока родители после очередного веселья с гостями бегали меня искали.
В старших классах я жила два года с бабушкой (в населенном пункте родителей была только восьмилетняя школа). В это время у меня была маленькая домашняя собачка, которую бабушка терпеть не могла, она не понимала, зачем держать не полезных домашних животных. Особенно ее злило то, что маленький тойтерьер по кличке Малыш пугал ее своим громким и звучным лаем, когда бабушка заходила в мою спальню. Малыш отважно меня «защищал» от любого человека, подходившего ко мне. Ему за это здорово влетало тапочкой по морде от всех напуганных родственников. Однажды бабушка все же уговорила папу избавить ее от этой собаки. Папа кого-то подговорил, и собаку выкрали и выбросили в другой части села. Я в этот день собиралась своего Малыша искупать, он водные процедуры не любил, поэтому услышав слово «купаться», всегда куда-нибудь прятался. Я подумала, что питомец спрятался, поняв мои намерения, обыскала весь дом, потом весь приусадебный участок, но к великому своему расстройству так его и не нашла. Поиски продолжались целый месяц, мне помогала, чуть ли, не половина школьников. Когда собачку кто-то из ребят нашел и принес мне, радовалась тоже половина школы.
