Император Японии был застигнут в самый неловкий для него момент — в спальне. Едва я материализовался у его шикарной, украшенной балдахином кровати — а подданные-то на полу спят, как в древности! — в меня прилетели три пули от спрятавшихся в бойницах под потолком снайперов. Охраняют Его Величество. Грохот разбудил Императора, а я тем временем накладывал на снайперов безопасную для здоровья парализацию, грустно трогал дырку в груди рубашки и брал ситуацию под контроль надменным тоном:

— Это так ты встречаешь Повелителя Человечество, Хирохито?

Император бухнулся с кровати и изобразил максимального уровня поклон одновременно с врывом охраны в дверь. Блин, а я же по-русски говорил! Полагаю, он считал интонацию. Призвав еще одного жука-переводчика, я прилепил его на внутреннюю сторону нижней губы. Будет улавливать звуковые волны, переделывать как надо, и распространять дальше.

— Непростительно! — завизжал япошка в пышных одеждах и начал извлекать катану из ножен.

Странные они — снайперы нормальные, не арбалетчики, а почетная охрана с железяками ходит.

— На колени и молите Повелителя о пощаде! — скомандовал Император, не отрывая лица от татами.

Команда сработала, и охрана пала ниц. Можно переходить к сути, да?

— Император Японии Хирохито, встань, — попросил я.

Нужно проявить некоторое уважение перед лицом его свиты — зачмырят же Хирохито, а нам потом вертикаль власти чини.

Император поднялся, и я отвесил ему легкий поклон:

— Приношу свои извинения за неожиданный и поздний визит. Мне нужно посоветоваться с вами наедине.

На лице Хирохито мелькнуло удовольствие — целый Древний за советом лично пришел, какого размера честь? — и он ответил:

— Дать недостойный совет Древнему — невероятная честь для меня. Могу ли я пригласить вас в кабинет? Но мне нужно немного времени, чтобы достойно одеться.

— Я тоже одет не совсем подобающе, — пожал плечами я. — Но это — ваш дом. Я подожду в кабинете.

— Рюноске, проводи Повелителя Человечества в мой кабинет! — велел Император.

С татами подскочил тот самый «пышноодетый» и с глубокими поклонами, регулярно оглядываясь и двигаясь задом, повел меня по коридорам дворца, Обстановка прикольная — если в доме барона был полный «фен-шуй» и красота на каждом квадратном сантиметре стен, здесь это впечатление утраивалось. Полюбовавшись картинами, гобеленами и древними китайскими статуями — трофеи из колоний, видимо — я прошел за Рюноске в кабинет, плюхнулся в кресло справа от рабочего стола и заявил:

— Если шпионы не исчезнут через тридцать секунд, им будет очень плохо.

— В кабинете Императора нет шпионов, Повелитель! — с низким поклоном заявил провожатый.

Не врет — внутри их действительно нет.

— Двадцать секунд.

— В кабинете совершенно негде спрятаться!

И это тоже правда — стол недостаточно массивен, чтобы под ним прятать шпиона, а шкафы здесь только книжные и картотечные.

— Пятнадцать.

— Доступ в кабинет императора имеют только ограниченное количество людей. Никаким презренным шпионам в кабинете Императора делать нечего!

— Ты разочаровал меня, Рюноске, — пожал я плечами и отключил троим прячущимся за стенами япошкам зрение, обоняние, осязание и слух.

На сутки — я же не изверг, но впечатлений хапнут на всю жизнь. За стенами послышались суета и наполненное ужасом мычание.

— Простите, Повелитель!!! — бухнулся лбом в татами проводник.

— Поздно, — холодно ответил я.

Уроки идут на пользу — осваиваю актерские навыки и необходимость показывать человеческим шишкам их слабость и чреватость попытки меня обманывать.

— Я сохраню честь! — прибег к привычному способу избежать ответственности Рюноске, уселся на колени и достал катану.

— Подожди прибытия Императора, что ты так непочтительно? — решил я решить проблему в корне.

Может показаться, что харакири требует огромного мужества и железной воли. Отчасти это так и есть, но нужно учитывать общественное сознание. Японец растет в инфополе, в котором эта жизнь — всего лишь звено бесконечной цепи перерождений. «Сохраняя честь», японец по сути проявляет трусость: чем разгребать собственные косяки, лучше переродиться и накосячить снова — честь ведь гарантирует хорошее перерождение. Но мне нация-суицидник нафиг не нужна, мне нужна система, которая заставляет соизмерять поступки с последствиями и способствует выработке обучаемости.

— Да, Повелитель, — сунул катану в ножны Рюноске и закрыл глаза.

Медитирует, карму анализирует, и биометрия показывает то, что противоречит самой биологии: Рюноске ощущает покой, уверенность в правильности выбора и абсолютно счастлив — в следующей жизни у него точно все будет хорошо, а эта ему надоела. Только вот другой не будет, и в этом весь ужас ситуации.

Хирохито прибыл в нарядном кимоно, причесанный и благоухающий духами. Оценив экспозицию, он нахмурил на Рюноске брови, и я взял ситуацию в свои руки:

— Рюноске принял меня за идиота, и теперь три твоих шпиона ни на что не годятся. Покажи их всем — это станет уроком для тех, кто не понимает истинного положения вещей.

— Прошу вас, Ваше Императорское Величество, — взмолился охранник. — Позвольте мне сохранить честь!

— Император Хирохито, прежде чем принимать решение, я прошу вас поговорить со мной, — влез я.

— Рюноске, ты не готов. Иди и подготовься как подобает! — велел Император.

— Благодарю вас, Ваше Императорское Величество! — довольный охранник отвесил глубокий поклон и свалил, не забыв закрыть за собой дверь.

— Шпионов сменили, и меня это расстраивает, — ощутил я новую смену за стенами.

В отличие от прошлых, эти дрожат от ужаса.

Выглянув в коридор, Император рыкнул на подчиненных, и нас наконец-то оставили наедине.

— Я считаю ваши ритуальные самоубийства способом избежать ответственности. Самоубийство — это слабость, и я даю вам неделю на то, чтобы вы законодательно запретили эту практику.

— Честь — это главное, что есть у нас, японцев, — зыркнул он на меня исподлобья.

— Мне плевать, что напридумывали дикари без присмотра хозяина, — развел я руками. — Для нас, Древних, честь заключается в служении своему виду. Во Вселенной хватает разумных, но успехов добиваются лишь те, кто отринул ложные идеалы и сосредоточился на том, что реально можно построить: всеобщее процветание. Самоубийство ничего общего с этим не имеет, и в мире, который мы строим, ему не место. Ты меня понял, Хирохито?

— Понял, Повелитель, — заставил он себя поклониться.

— А теперь я попрошу у тебя совета, — выдал старому фашисту пряник. — В каком месте Японии лучше всего будет смотреться золотой дворец Хранительницы Традиций?

— Хранительницы Традиций?

— Мир меняется, и скоро государства в нынешнем виде будут уничтожены. Однако в разнообразии — сила человечества. Сохранить традиции и культурное наследие всех наций для Человечества жизненно необходимо. Я не хочу Юки в качестве наложницы — она прекрасна, но мне она не подходит. Выдать ее замуж после меня — все равно что окунуть в бочку с дерьмом. Она этого не заслужила, поэтому я назначаю ее мать, Сакуру, Хранительницей японских традиций. Я дарую ей долгую жизнь, а Юки станет ее главной помощницей, и в будущем — заменит на почетном посту.

Выслушав меня, Император счел инициативу достойной:

— Великолепная мысль, Повелитель!

— Тогда вели нести карту и позови своих лучших архитекторов — у нас мало времени.

Полтора часа согласований — из них час ушел на то, чтобы собрать архитекторов — и два часа работы на глазах у Императора и его приближенных вылились в высоченный — сто три метра — просторный золотой дворец в условно-азиатском стиле: у них же тут не моноэтническое государство, «Дворец традиций» должен подходить китайцам, корейцам и народам помельче.

Скорость постройки — заслуга Сеннит, выделившей мне бригаду жуков. Впечатлений япошки хапнули столько, что в их послушании я теперь уверен: ломать не строить, и, если строим мы вот так, значит ломаем совсем хорошо. Еще один повод задуматься — шлакоблоки, которые я превращал в золото прямо здесь, на южной оконечности Кюсю, с видом на бухту и рядом с городом Кагосимой. Кусочек золотого шлакоблока с моего позволения откололи и провели экспертизу — полностью идентично 999 «пробе».