Эйдан побледнел.

— Ты шутишь, я держусь подальше от Ноктем-Фоллз, пока последствия этого соединения не улягутся.

— Но старейшина вампиров — её дядя. Мы точно должны поехать, — запротестовала Мерин.

— Он может обвинить меня в том, что позволяю его племяннице стать парой одного из моих воинов. Нет уж. Спасибо. — Эйдан покачал головой.

— Эли-и-и-и-иза-а-а-абет, ты же возьмёшь меня с собой в Ноктем-Фоллз? — умоляла Мерин, состроив щенячьи глазки.

— Возьму. Можем в следующем году поехать после DragonCon.

— О нет. Она уговорила тебя на этот съезд. — Эйдан уставился на свою пару.

— Это совершенно безопасная поездка. Подумай. Это событие, когда тысячи людей, таких же, как Мерин, собираются вместе на пару дней и живут этим, — объяснила Элизабет. Все пятеро мужчин побледнели.

— Тысячи людей, — прошептал Колтон.

— Как Мерин? — уточнил Килан.

Элизабет огляделась. Мужчины выглядели как олени в свете фар.

— Ну, может, и не как она.

— Слава богине. Одной Мерин миру достаточно, — поддразнил Колтон, выглядя успокоившимся.

— Это потому что я «лимитированное издание». Ты должен быть благодарен, что вообще меня знаешь, — пробубнила Мерин.

— Мы благодарны, любовь моя. Благодарны. — Эйдан хмуро посмотрел на своих бойцов поверх головы Мерин.

— Мы ни за что не променяем тебя на разумную версию, — заверил её Колтон.

Мерин улыбнулась, затем нахмурилась.

— Что значит «разумную»?

Вошёл Рю, держа в руках две корзины.

— Я принёс хлеб, только что из печи. — И тут же внимание с Мерин переключилось на еду. Элизабет должна отдать должное Рю, он точно знал, как обращаться со своей подопечной.

Краем глаза она заметила слабое мерцающее свечение. Не говоря ни слова, она нарезала пасту на мелкие кусочки и положила их на хлебную тарелку. Которую подтолкнула к маленькому огоньку. Через несколько секунд крошечные кусочки макарон начали исчезать. Она зачарованно наблюдала за процессом.

— Я думала, что жизнь в Ликонии будет скучной, — пробормотала Элизабет себе под нос.

— Никогда, заинька моя, никогда, — сказал Гавриэль, добавив крошечные скатанные хлебные шарики на тарелку рядом с макаронами. Элизабет улыбнулась своей паре, когда те тоже начали исчезать.

После ужина мужчины разошлись по своим комнатам. Гавриэль, как настоящий джентльмен, предложил Элизабет руку. Он проводил её до фойе и остановился.

— Я велел Рю взять твои чемоданы и отнести их в мою комнату. Я не самонадеян, но полагал, что там единственное место, в котором они могут без проблем оставаться. Я также приготовил для тебя комнату для гостей. — Его тон был ледяным, а тело напряжённым.

Её сердце ёкнуло. Маленькой девочкой Элизабет мечтала о красивом принце с изысканными манерами. Помимо её отцов и дяди, очень немногие мужчины оправдывали эти очень высокие ожидания. Гавриэль пробил стеклянный потолок и поднял планку бесконечно выше.

Если она скажет нет, у неё будет больше времени для себя. Наверное, только для того, чтобы думать о нём и переосмыслить своё решение.

Если она скажет да, ей придётся признать тот факт, что она теперь не одинокая. Элизабет посмотрела на свою пару. Его глаза были непроницаемы.

Он не давил на неё. Будучи не из тех, кто уклоняется от трудной ситуации, она поняла, что хочет сделать.

— Я хочу остаться с тобой, только… — Элизабет нерешительно замолкла.

— Только что, суженая моя? Всё, что попросишь, я выполню, — заверил её Гавриэль.

— Не ожидай многого, — выпалила она и покраснела.

Он притянул её в объятия и крепко сжал.

— То, что ты рядом, уже больше, чем я заслуживаю. Ты ни за что не разрушишь мои ожиданий, они разбились вдребезги перед лицом прекрасной реальности, которой ты и являешься. — И вот у неё сердце растаяло, но куда? Ах да, в его карман, чтобы он носил его с собой всё время. Элизабет вздохнула и вцепилась в его рубашку. Он отстранился и поцеловал её в лоб. — Пойдём, заинька, покажу твой новый дом. — Гавриэль взял её за руку и повёл наверх.

— Я могу здесь остаться? — спросила она.

— Да. Эту тему мы с Эйданом и обсуждали до того, как ты захватила его кабинет, — ответил он, слабо улыбнувшись.

— Как ты мог позволить своему командиру так работать? Серьёзно? У него даже картотеки не было. — Элизабет передёрнуло.

— Теперь у нас есть ты. Будешь держать нас в узде. С тобой и Мерин подразделение станет лучше, чем прежде.

— Ты меня дразнишь?

— Нет, моя суженая, я искренен. Всё стало только лучше с тех пор, как ты приехала. — Ага, сердце прямо там, в кармане.

Гавриэль провёл её по длинному коридору до последней двери, которую открыл и отступил, пропуская Элизабет. Она вошла в тёмную комнату, и он закрыл за ними дверь, погрузив их в кромешную тьму.

— Гавриэль…

— Ш-ш. Всё в порядке, — казалось, он говорил с другого конца комнаты. Боясь натолкнуться на мебель, Элизабет стояла на месте. — Добро пожаловать в мой маленький мир, — сказал Гавриэль, и через несколько секунд на потолке и стенах появились крошечные огоньки. Звёзды, галактики, целые солнечные системы кружились по комнате. Элизабет ахнула и обернулась, пытаясь всё рассмотреть. — Вампиры — одна из древнейших рас. Есть несколько тайн этого мира, которые мы не знаем. Но звёзды? Звёзды по-прежнему остаются великой тайной. Независимо от того, сколько мне лет, я смотрю вверх и снова чувствую себя маленьким мальчиком, думающим об их великолепии, — сказал Гавриэль, появляясь позади Элизабет. Он обнял её за талию и притянул спиной к себе.

— Как думаешь, из-за истинной связи чувство такое правильное? — спросила она, положив голову ему на грудь. Элизабет почувствовала, как он покачал головой.

— Думаю, что притяжение существует для тех, кто сопротивляется ему. Я видел много пар, которые отвергли своих суженых, потому что были вместе только из-за него. Оно сближает, но не обеспечивает счастья. То, что ты чувствуешь, то, что чувствую я — это когда две души, которым суждено быть одной, сходятся вместе. Я был рождён для тебя. Моя незавершённая душа радуется тому, что нашла свою вторую половину, и хотя она может быть искромсанной и сломанной, надеюсь, что когда-нибудь станет достойной быть твоей второй половиной.

Глаза Элизабет заволокло слезами. Она развернулась в его объятиях, обняла за шею и крепко прижалась.

— В чём дело, дорогая? — спросил он, поглаживая её спину.

— Ты такой идеальный и говоришь красивые слова, а я не верю, что когда-нибудь смогу тебе соответствовать. Я знаю, что ты древний, Гавриэль, не знаю, насколько, но уверена, что ты старше моего дяди. Живя в Ноктем-Фоллз, я приобрела это странное шестое чувство выживания, когда могу оценить возраст вампира, а ты не вписываешься ни в какие рамки. Всё это время ты, должно быть, мечтал о своей паре. Как я могу надеяться, что стану похоже на тысячелетнюю мечту? — Она спрятала лицо у него на груди.

Гавриэль отстранился, и в свете тысяч мерцающих звёзд Элизабет увидела в его глазах неподдельное волнение. То же самое чувство он старался скрыть от других. Гавриэль развернул её и обнял сзади.

— Каждый год я добавлял новую звезду в свою историю. Каждый год молился, чтобы тот, кто это слушает, послал мне пару. — Гавриэль поднял руку и указал на маленький голубоватый огонёк. — В тот год мне пришлось убить моего лучшего друга, который одичал после того, как его пару убили люди. Я плакал, добавляя эту звезду в память о нём, и хотел, чтобы тихий голос сказал, что всё будет хорошо. — Гавриэль повернул их тела. Он указал на жёлтую, ярко сияющую звезду. — В тот год, когда я добавил эту звезду, стал крёстным отцом самого красивого мальчика, которого доводилось видеть. Не прошло и двух месяцев, как его убили. Ему было всего полгода. Всё, о чём я мечтал — это чтобы рядом был тот, кто будет держать меня за руку. — Когда Гавриэль снова начал их поворачивать, Элизабет со слезами покачала головой. Как может нечто столь прекрасное содержать в себе столько боли? Он обошёл её и встал впереди. — Я рассказал это не для того, чтобы тебя огорчать. Воспоминания болезненны. Но было бы ужаснее всё это полностью забыть. Каждый год я вешал новую звезду, чтобы не забыть. И каждый год повторял одну и ту же мольбу: пожалуйста, пошли мне пару, я просто хочу, чтобы кто-то меня обнял. Это всё, чего я хотел. Так что, хотя я прожил тысячи и тысячи лет, ты исполняешь все мечты о паре, просто находясь здесь. Твоё сострадание и цветущая любовь — это больше, чем я когда-либо хотел. — Гавриэль наклонился и заключил её лицо в свои большие ладони.