— Тебе можно стоять? Почему ты стоишь? — Эйдан потянул себя за волосы.

— Да, могу. — Мерин наклонилась, чтобы поднять простыни

Эйдан снова отбросил их, как будто они величайшая угроза, известная человечеству.

— Ты невозможен! Я могу функционировать в течение следующих девяти месяцев!

Эйдан просто подхватил её на руки и повернул лицом к ним.

— Извините нас. — Он быстро направился к их комнате.

— Неандерталец! — Они услышали визг Мерин, когда они завернули за угол и скрылись из виду.

Когда они ушли, Элизабет больше не могла сдерживаться. Она так сильно смеялась, что думала, у неё лопнет живот. И не только она, мужчины вокруг тоже смеялись. Колтон сполз по стене, хватая ртом воздух.

Гавриэль улыбался, вытирая слёзы.

— Они всегда такие? — спросила она.

Он кивнул.

— По большей части. Я думала, как долго она будет ждать, прежде чем сказать ему

Колтон выдохнул, переводя дыхание.

— Я думаю, все знали, кроме Мерин и Эйдана. На прошлой неделе изменился её запах и химия тела.

— Неудивительно, что я не догадалась, с самого нашего знакомства от неё так пахло, — сказала Элизабет.

— Интересно, будет ли у неё утренняя тошнота, нам нужно больше еды. — Колтон злорадствовал и встал, потирая руки

Элизабет выгнула бровь.

— Вы, мальчики, понимаете, что теперь, когда она беременна, ей нельзя употреблять кофеин, верно?

Мужчины замолчали и замерли, глядя друг на друга, их ужас нарастал.

— Мы не выживем, — прошептал Килан.

Дарьян шагнул вперёд, несколько раз сглотнув.

— Когда ты говоришь «нельзя кофеин», это включает шоколад?

Элизабет кивнула. Она была шокирована, когда Килан захныкал.

— На сегодня мы закончили. Я пойду к себе в комнату до ужина, — сказал Дарьян с отсутствующим выражением лица

— Хорошая идея, — согласился Колтон и направился к себе.

— Может, подойдёт заклинание невидимости, — пробормотал Килан себе под нос, поворачиваясь в противоположном направлении к своим апартаментам.

— Ты, любовь моя, очень злая женщина, — сказал Гавриэль, ведя её в их комнату.

Она остановилась посреди коридора и протянула ему руку.

— Могу я заинтересовать тебя передышкой в середине дня? — спросила она.

В отличие от командира, он легко поднял её на руки и потащил в их комнату, затем открыл дверь и закрыл её за собой.

В комнате была кромешная тьма — Гавриэль не поднял жалюзи, закрывающие свет. Он поставил Бет и отошёл.

— Гавриэль? — позвала она, давая глазам привыкнуть к темноте комнаты

Она услышала мужской смешок и увидела пару красных глаз, светящихся с другого конца комнаты.

— Элизабет, — услышала она, как он позвал.

Она сглотнула.

— Да?

— Моя, — прошептал он. О, Боги

Она наблюдала, как Гавриэль взглядом красных глаз начал осматривать её. Сердце забилось в ровном ритме в груди. Умом она понимала, что он никогда не причинит ей вреда, но прямо сейчас они играли не в эту игру.

— Гавриэль?

— Твоя кровь дразнит меня, заинька, зовёт меня. — Его голос был низким и плыл по комнате.

— Я бы никогда не отказала тебе, пара моя, — сказала она, поворачивая голову, отслеживая движения.

— Что, если я захочу тебя всю?

Она сглотнула и смотрела, как красные глаза приближаются.

— У тебя уже есть моё сердце, душа и тело. Если ты чего-то ещё хочешь, оно твоё, — пообещала она.

— Тогда я намерен взять это. — Его тёплое дыхание на её затылке заставило вздрогнуть. Она быстро повернулась к нему. Он сделал шаг вперёд, а она отступила. Когда её ноги коснулись кровати, его ухмылка стала дикой. Она почувствовала его руки у себя на плечах, а затем упала навзничь, уставившись в потолок. Он забрался на кровать и двигался над ней, пока мускулистые бёдра не оказались по обе стороны от её ног. Затем голыми руками разорвал её юбку по боковому шву, пока ткань не остановилась на поясе. Бет почувствовала царапанье когтей, и юбка исчезла. Когда он поднял руки к свитеру, когти исчезли, но это не сделало его менее опасным. Он рывком поднял ткань через голову, но вместо того, чтобы снять, обернул ткань вокруг запястий. Ещё одно движение когтей, и её любимый лифчик распахнулся, обнажив грудь. Вместо того, чтобы снять сапоги и колготки, он просто разорвал промежность.

— Я чувствую твой запах, моя Бет. Чувствую запах твоих соков, и знаю, что, если проведу языком по твоей сердцевине, меня будет ждать настоящий праздник. — Его голос был низким и серьёзным.

Она собиралась ответить, когда он сделал именно то, что обещал. Затем приподнял нижнюю половину её тела и скользнул языком внутрь так глубоко, как только мог.

— Боги! Гавриэль, ещё, пожалуйста, сделай это снова, — умоляла она.

Его язык внутри её набухшей плоти был на несколько градусов холоднее температуры тела, разница создавала эротический контраст, от которого чувства выходили из-под контроля. Гавриэль убрал одну руку с её спины, и секунду спустя вошёл в её тело двумя пальцами, толкая и изгибая. Она запрокинула голову, тяжело дыша, казалось, она не могла вдохнуть достаточно воздуха. Когда он повернул голову и вонзил клыки во внутреннюю поверхность бедра, Бет резко замерла от вспышки боли. Пока он пил, переплёл пальцы, и удовольствие вернулось. Он оторвался от неё и оглядел всё тело.

— Ты принадлежишь мне. Каждый твой дюйм. Внутри и снаружи. — Он глубоко погрузил пальцы.

— Гавриэль, — простонала она. В горле пересохло от попыток отдышаться.

— Да, любовь моя, выкрикивай моё имя. Пусть весь мир знает, что ты моя. Если придут дикари, я уничтожу всех до единого; даже сама Смерть не разлучит нас. Я залью этот мир кровью или спалю дотла, прежде чем отпущу тебя. — Он опустил нижнюю часть её тела на кровать. Затем перевернул и, обхватив руками за талию, притянул к себе. Бет почувствовала холодный металл его молнии у сердцевины, а его член прижался к ткани изнутри.

Гавриэль уверенно надавил на её спину, заставляя прижаться грудью к матрасу.

— Держи руки над головой, — приказал он едва ли человеческим голосом.

Она услышала звуки рвущейся ткани, прежде чем почувствовала горячий, твёрдый член, дразнящий сзади. Без предупреждения он погрузился в неё на всю длину. Элизабет открыла рот, чтобы закричать от удовольствия, но её лицо было прижато к кровати. Снова и снова он глубоко входил в неё. Это не нежная любовь, он клеймил её.

Когда он наклонился и ещё глубже вдавил её в матрас, она повернула голову, чтобы сказать притормозить, но именно в этот момент он сделал ход. Его клыки вонзились глубже, чем раньше, боль была почти невыносимой. Бет была на грани того, чтобы позвать на помощь, когда боль превратилась в удовольствие. В отличие от предыдущего раза, боль не исчезла полностью, она возвращалась снова и снова, удерживая тело на грани оргазма. Как раз в тот момент, когда Бет подумала, что больше не выдержит, удовольствие возросло. Каждый раз, когда он глотал и она чувствовала, как его губы конвульсивно сжимаются на шее, её тело сжимало его член так, что казалось, будто он водит этой набухшей головкой по каждой эрогенной зоне.

Перед глазами всё плыло, и Бет закрыла глаза, а он продолжал пить.

Шлепки тел стихли, а он всё ещё пил.

В теле Бет произошло короткое замыкание, в результате чего она испытала самый сильнейший оргазм в жизни; а он всё ещё пил.

«Интересно, проснусь ли я после этого».

Бездумно её тело раскачивалось синхронно с его толчками; а он пил. Это стоило каждой секунды.

А потом ничего.

Когда она проснулась, подумала, что ослепла, но быстро поняла, что солнце село и единственным источником света в комнате была крошечная лампочка на розетке в ванной.

— Гавриэль? — позвала она. Пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы смочить горло. Ответа не последовало.

Бет протянула руку и нащупала лампу на прикроватной тумбочке, которая имитировала мягкий свет мерцающей свечи. Она моргнула. Простыни были другими. Он сменил их, но зачем? Бет села, и комната поплыла разноцветными полотнищами. У неё болела шея и внутренняя поверхность бедра. Бет посмотрела вниз и увидела расползающийся синяк на ноге. Подняв руку, она, в отличие от всех других случаев, когда её кусал пара, нащупала две дырочки, оставленные его клыками.