Кукольная квартирка, где она случайно оказалась ночью почти год назад, находилась в цокольном этаже. По крайней мере, девушка все еще надеялась, что ее пребывание в этом доме было случайностью, досадным недоразумением или, на худой конец, просто совпадением. Если бы не одно «но».

Внутренний периметр ее пристанища, напоминающий чем-то домик для Барби, о котором маленькая Настя исступлённо грезила, был окружен железной решеткой. Решеткой, намертво вмонтированной в бетонную плиту пола под светлым ковровым покрытием с густым ворсом.

Между прутьями можно было легко просунуть руку или даже ногу и прикоснуться к стене, но ее собственные кости не позволяли сделать что-то большее. Да и как быть с головой, если пройдёт все остальное. Ее же не оставишь в клетке. Железный короб был примерно на пятнадцать сантиметров с каждой стороны меньше комнаты. Таким образом, между прутьями и стеной оставалось небольшое расстояние. Но оно скорее служило издевательским напоминанием о свободе, чем шансом выбраться наружу. Решетки были и на окнах под потолком и на двери.

…Что ее похитили, Настя поняла сразу, как открыла глаза и почувствовала боль в запястьях. Она лежала связанная на заднем сиденье незнакомой машины и помнила только то, как на даче, оставив сына в доме, пошла прогуляться. Точнее, она пошла за шишками, чтобы вместе с ребенком сделать поделку в садик.

Настя узнала своего похитителя, который вырвал ее у свободы ночью недалеко от ее дачного дома. Это был незнакомец, которого она за несколько часов до похищения видела на заправке, и который тогда произвел на нее сильное впечатление. Обычный мужчина, обративший внимание на то, как Настя с пятилетним сыном устроили небольшую перепалку около колонки и придержавший перед ними дверь в павильон. А потом сверливший взглядом ее спину, пока она стояла в очереди. Он сверлил ее взглядом каждый день пребывания в кукольном доме, и каждый раз в ушах девушки будто стукались круглыми боками стеклянные шарики.

– Т-р-л-л-ль, – звенело, как тогда, в очереди.

Поглядывая на незнакомца, Настя не знала, как относиться к подобному поведению со стороны представителей противоположного пола, ведь все мужчины доселе вызывали в ней исключительно только отвращение. Он же (хоть она изо всех сил отбрыкивалась от этих мыслей) показался Насте вполне привлекательным, и она невольно залюбовалась тем, как дорогой костюм обтягивает его фактурные плечи, ноги и ягодицы. У мужчины были короткие темные волосы с редкой, еле заметной проседью, гладко выбритое лицо и жесткий взгляд. Этот взгляд, от которого у нее слабели ноги, казался настороженным и еще немного грустным. И каждый раз ее сердце болезненно сжималось, будто его пронзали ледяной иглой.

Как ни пыталась, Настя не заметила в мужчине ничего странного или ненормального. И вот уже тем же вечером она сначала оказалась в чужой машине, а затем пелена перед глазами – и похититель пропускает ее вперед с единственным словом: «Спускайся».

– Я буду называть тебя Алина, – сказал он ей в ночь похищения, когда, осторожно ступая босыми ногами, пленница спускалась впереди него по лестнице (теперь, мама, я всегда буду надевать носочки).

– Но меня зовут Настя. Я никакая не Алина. – Подняла она на мужчину заплаканные глаза, когда магнитный замок на решетке щелкнул, оставляя ее совершенно одну в темной комнате.

– Алина. Теперь тебя зовут Алина, – удовлетворенно улыбнулся он и добавил: – В твоей комнате есть все необходимое.

Кричать было бесполезно. В этом она тоже убедилась практически сразу. Все следующее утро девушка орала, как сумасшедшая, так громко, что к вечеру лишилась голоса и могла только шептать и сипеть.

Сначала она думала, что похититель будет ее бить или насиловать, а может бить и насиловать одновременно, но мужчина с темными глазами и словно пришитыми по контуру губами не предпринимал никаких попыток с ней сблизиться.

– Ты очень упряма. Но мы здесь одни. Если ты не заметила, это частный дом. Мой дом. Если такое повторится еще раз, то я выпишу тебе успокоительное. Ты же не хочешь, чтобы я сам мыл тебя и менял белье?

Настя не хотела. Поэтому попыток кричать больше не предпринимала. Какой смысл орать, если тебя никто не слышит.

Через пару дней похититель купил ей одежду. Несколько пар туфель на каблуках и легких джинсов, обтягивающие кашемировые платья под горло, шелковые блузы, домашние атласные комплекты и белье. У Насти никогда не было такой дорогой и приятной на ощупь одежды. Более того, подобную она даже не видела. Разве что в модных журналах, которые иногда покупала.

Но больше всего ее поразила обувь. «Casadei», – прочитала она. Черные лакированные туфли на огромном тонком каблуке. «Сантиметров десять не меньше», – прикинула Настя. В следующей коробке лежали лодочки из эластичной лайкры на стальной шпильке. Эта модель, обтянутая сексуальным трикотажем оттенка «герань», напомнила ей идеально подогнанные по фигуре костюмы супергероев. «Valentino» – гласила надпись на коробке.

– Valentino? Интересно, не из кожи ли своих жертв он делает эти туфли, – отчего-то мысль показалась ей забавной, и пленница истерично расхохоталась, растягивая губы в болезненной улыбке. Приобретенная в детстве дурная привычка кусать их до крови, снова дала о себе знать.

Красивая комната, дорогая одежда, сбалансированный завтрак, обед и ужин. Для каких экспериментов он поселил девушку здесь? И если он собирается над пленницей издеваться, то зачем купил ей одежду и эти туфли, на которых она не могла даже стоять. Да и ходить по ворсистому ковру в них оказалось катастрофически неудобно. Правда, обувь выглядела такой красивой и дорогой, что Настя не в силах была отказать себе в удовольствие и все-таки примерила ее. А после уже не смогла снять. Вышагивала на шпильках по своей крохотной ванной, где полы были выложены серыми каменными плитами, наслаждаясь «дорогим» цоканьем. Девушке казалось, что именно так оно звучало, и она испытывала полный восторг, если бы… Если бы только на двери и окнах не было решеток.

– Чем ты увлекаешься спустя пятнадцать лет? – принеся ей как-то ужин, спросил маньяк.

– Какие пятнадцать лет? – вытаращила она глаза.

– Мы не виделись пятнадцать лет, Алина. Тогда… с того вечера, как ты убежала от меня. Обиделась и убежала. Помнишь?

– Не припоминаю, – дрожащими пальцами пленница попыталась отделить столовые приборы от салфетки, в которую те были завернуты. Пятнадцать лет назад она еще жила в деревне с родителями, нигде не бывала и уж тем более ни с кем не знакомилась. Отец просто убил бы ее, если бы узнал.

– Ну как же, за городом. Помнишь, мы ездили кататься, а потом ты что-то себе напридумывала…

– Э-э-э… – Настя судорожно сжала в руке вилку.

– Ты испугалась и убежала, когда нашла в моей машине заколку своей подруги. Больше мы с тобой не виделись.

– А-а-а, да, убежала. Я… я ничем таким не занималась особенным, – еле уняв дрожь в пальцах, она приступила к стейку. Во всех книгах, которые Настя когда-либо читала, жертвы социопатов совершали одну и ту же ошибку: спорили.

«Представлю, что это всего лишь игра. Должна делать вид, что я – Алина. Интересно, что случилось с настоящей Алиной?» – думала Настя, дрожащими руками кромсая кусок свинины на кусочки.

– Вижу, что тебе понравились туфли? – подняв свои потрясающе красивые глаза, сменил тему незнакомец.

– Что? – Первый кусок мяса встал поперек горла. Настя закашлялась. – Ах, туфли. Да, очень красивые туфли. Спасибо. Это настоящие Valentino? – Она скромно убрала обутые ноги под овальный столик, который мужчина каждый свой приход сервировал на двоих.

– Конечно! – несколько оскорбленно произнес он и поправил ворот трикотажной обтягивающей футболки, которая отлично подчеркивала его торс. – Я все-таки стал юристом-международником, как мы с тобой мечтали.

«Этого еще не хватало! – подумала Настя. – Что может быть хуже маньяка? Только маньяк с юридическим образованием».