— Конечно, но правила Академии важно соблюдать! И в них прямо сказано, что ученикам не следует ночью гулять по замку и за его пределами.

— Почему тогда не все это правило соблюдают?

— Если вы имеете в виду сударя Ясногорова, то ему просто необходим свет звезд — энергии его родной стихии, поэтому для него сделали исключение.

«Вот пусть бы сидел у себя в комнате у открытого окошка, и питался своим светом!» — подумала с раздражением, но вслух заметила:

— В следующий раз обещаю подумать дважды, прежде чем нарушить правила славной Академии. Вы пришли меня будить на занятия? Последнее время это делала служанка.

В ее глазах появились слезы.

— Скоро я перестану быть вашей наставницей, после каникул вы будете предоставлены сами себе. Конечно, у вас останется служанка, как и у прочих учеников, но мне хотелось вернуть те прекрасные дни, когда вы только-только прибыли в Академию.

Вид ее грусти вызвал у меня раздражение. Что же со мной происходит? С каких пор я стала такой? Обычно вид чужих слез вызвал у меня жалость и желание утешить, отдать все, чтобы помочь. Сейчас же я вела себя как кровная драконица — бессердечно, жестоко и злобно. Именно такими я всегда их всех считала, а сейчас и сама им уподобилась.

От отвращения к самой себе я пришла в чувство, и хотела уже попросить прощения, но Аглая утерла слезы, и быстро проговорила:

— Простите, сударыня, я позволила себе лишнее. Сейчас я пришлю к вам служанку, она поможет подготовиться к завтраку. В расписании у вас мертвый язык и уроки живописи, после — дополнительное занятие по трансформации. Вечером прибудет господин Клеверов, вам нужно будет явиться в корпус целителей. Вас уведомят. Хорошего дня!

Она стремительно вылетела из комнаты, оставив меня наедине с гневом и раскаянием. По отношению к ней я была слишком жестокой, даже на отца с Матвеем и Катериной злилась не так сильно. Только вот одно дело понимать, другое — принимать, и третье — найти в себе силы исправиться.

— Как все стало сложно! — вырвалось у меня помимо воли.

Слова повисли в воздухе, и впервые мне действительно захотелось уехать на каникулы в пансионат. Матильду я люблю и всегда рада видеть, их местное светское общество передерется за право пообщаться со мной — одной из избранных учеников Академии, а завистливых девчонок можно и оставить вне поля зрения. После Вадима Хрусталева, Макара Курилина, Нины Грачевой и прочих здешних «рептилий» было бы позорным бояться простых девчонок из провинциального пансионата!

Зато на время я избавлюсь от ставшей невыносимой атмосферы. Здесь каждый знал, какое унижение я пережила, и, может, они и не принимали это близко к сердцу, но мне хватало собственных эмоций. Я не сдалась, как кто-то из них ожидал, наоборот, записалась на дополнительные занятия, стала более активной, чем была раньше, но после продуктивного дня приходила ночь, полная слез и леденящих воспоминаний.

Да и избавлюсь от Артемия с Аглаей, хватит с меня их надзора! Матвей — другое дело, по нему я всегда скучаю, но нужно привыкать видеться как можно меньше: он заканчивает Академию, и скоро исчезнет из моей жизни навсегда. Если я не научусь жить без него сейчас, в будущем его отсутствие просто меня убьет. Хоть мы и расстались, я регулярно видела его, встречалась с ним глазами, слышала его голос — самый родной голос на свете! Однако осталось каких-то жалких шесть месяцев, и мы окончательно исчезнем из жизней друг друга.

ЯРОГНЕВ

Отвращение к себе давно стало моим верным спутником: на своем жизненном пути мне постоянно приходится принимать сложные решения, суть которых сводится к обману и предательству. Меня никогда не осуждали, зная, что все что я делаю — исключительно на благо рода или родины, и даже закрывали глаза на недостойные инциденты (если, конечно, они совсем не выходили за рамки дозволенного). И никто не ставил под сомнения методы, никто ими не интересовался: есть задание — бери и выполняй. Результат ведь превыше всего. Тот же Всеслав, несмотря на ненависть ко мне, мог взять под контроль свои чувства, доверяя неугодному младшему брату, когда ситуация того требовала. Однако собственную совесть заглушить было куда сложнее.

Голубоглазая драконица довольно улыбнулась, проводя пальцем по моей щеке.

— Я много историй о тебе слышала, но ты превзошел их все!

Ее задорный смех исторг у меня лишь горькую улыбку, которую она, кажется, не заметила.

— Рад, что не разочаровал.

— А я рада, что тебя отправили в эти края. Я с ума уже сходила от скуки.

Строго говоря, меня никто никуда не отпускал, наоборот, Всеслав дал особое распоряжение, привязавшее меня к архипелагу до момента отбытия в столицу. Мое нахождение здесь — чистая самодеятельность, рискованная, ибо брат вполне может расценить мои действия как дезертирство. Но я не мог оставаться на месте, когда вокруг творилось столько неладного.

К любви крола к археологии все уже привыкли. И правда, пусть лучше в земле копается, и радуется находкам, чем развлекается иным образом, плетя интриги. Только вот меня настораживала его настойчивость, агрессивность в плане сохранения исследований в тайне, остервенелость и стойкий интерес к северу. Хоть мне это и не нравилось, я чувствовал между нами странную связь, словно мы одинаково мыслили, и закаленная во многих бедах интуиция во все горло вопила, призывая проследить за Казимировым.

Его археологи прочно обосновались на нагло захваченной территории, и у меня был лишь один шанс выведать информацию.

— Адамина, это ты спасла меня от сумасшествия, — в свой голос я вложил всю доступную мне искренность. — В этом холодном безрадостном краю ты сияешь вместо солнца, и согреваешь, как огонь.

Ее лицо просияло, она теснее прижалась ко мне.

— Я и мечтать не мог, что судьба вознаградит меня тобой, хотя, если ты уедешь, жизнь станет куда более горькой, чем была до тебя.

— Ярогнев, — с неподдельной нежностью отозвалась девушка, — можешь не бояться, пока мы не собираемся уезжать. Конечно, когда прикажут — я буду вынуждена подчиниться, но пока у нас с тобой полно времени!

Такое милое признание должно было быть вознаграждено поцелуем, но это не помешало мне сделать пару мысленных пометок. Итак, обосновались они здесь надолго, и искомое пока не найдено, ведь тогда главе экспедиции пришлось бы усилить охрану, и мне не удалось бы добраться до Адамины. Они еще ищут, и не свернут лагерь, пока не найдут. Но что им так нужно?

— Моя девочка, я просто тебя не отпущу.

Она раскраснелась, и явно смутилась.

— Я и сама не хотела бы расставаться с тобой, но у меня есть долг. Как я могу остаться?

— Тебе не придется нарушать договор: я просто тебя похищу.

Драконица весело рассмеялась.

— Ты настоящий северянин! Дикий и отчаянный!

— Все из-за тебя, я буквально лишился рассудка!

Тяжело изображать чувства, которых не испытываешь, я и попытался представить на ее месте другую. Мысленно заменил ее каштановые волосы на светлые локоны, голубые глаза — на серые, широкий рот — на миниатюрный с пухлыми губками, прямой нос на изящный, едва-едва вздернутый. Представил скулы такими же высокими, но менее выпирающими, и, конечно же, дополнил портрет лебединой шеей, которая так сильно меня манила.

— Почему ты так странно на меня смотришь? — игриво спросила девушка.

— Придумываю план, как задержать вас тут подольше. Не знаю, как у вас, археологов, настроена работа, но могу подкинуть несколько любопытных мест для раскопок. Чем дольше тут пробудет ваша экспедиция — тем больше у нас с тобой будет времени.

На ее лице отразилось замешательство и жгучий интерес, который она тут же скрыла под снисходительной усмешкой.

— Это очень мило с твоей стороны, но вряд ли ты сможешь предложить нам что-нибудь подходящее.

— Ну, моя дорогая, это зависит от того, что вы ищите, — вложил в голос всю доступную мне честность и непосредственность. — Север богат находками такого уровня, что и самому кролу не стыдно принести в дар! Например, у нас было много стоянок древних периодов, оставивших утварь, предметы быта, оружие, сбрую на двурогих лошадей, орудия возделывания земли.