В Дариовар я прибыла с утра пораньше и тут же отправился в горы, начать поиски цветка.

Я, наверное, облазила все скалы и ущелья, пока не поняла, что мои ноги сами идут к тому самому бездонному колодцу.

Иду вперёд, иногда останавливаюсь и уговариваю себя повернуть назад, но тут же отмахиваюсь от всех тревожных мыслей и продолжаю идти вперёд.

Вот эти скользкие, словно пламенем слизанные, каменные выступы над бездной.

Опускаюсь на корточки и аккуратно двигаюсь к краю, чтобы заглянуть в бездну, а вдруг там всё же есть способ спуститься вниз и при этом не свернуть себе шею.

Заглядываю вниз. Темно.

Хмурюсь, оглядываю край выступа, чтобы найти способ начать спуск вниз, в бездну, только понимаю, что цепляться здесь не за что.

Хотела было уже отползти подальше от края колодца, но чей-то увесистый пинок под мой зад и я лечу в дыру.

Сказать, что вся моя жизнь пролетела перед моими глазами, не скажу, а вот то, что виновника моего полёта ждёт мучительно-медленная смерть, это гарантировано.

Миг и наступила темнота…

От Аэрлиса.

С тех пор, как Астрид занялся поисками мифического цветка — антикуин, который якобы может излечить любой недуг, она словно отдалился от меня. Подолгу сидит то в одной библиотеке, то в другой.

Маланисор узнав о теме её работы, позволил ей не посещать остальные занятия, и моя супруга вообще закопался в книгах.

Прерывалась она в основном на сон и еду, и то на еду она обычно отрывалась, когда я ей об этом напоминала в сотый раз, или когда просто уносил на своих руках.

Что же касается сна, то обычно она засыпала глубокой ночью за столом, могла вообще не спать до утра, а могла и вскочить с постели по среди ночи и побежать обратно к своим книгам.

Глядя на всё это, я уже начал сожалеть, что утянул её тогда, раньше времени на каникулы, наверняка тогда она выбрала себе тему для диплома полегче, да и от моей помощи не отказывалась, видите ли, она всё хочет сделать сама.

Эх. Для чего же тогда муж нужен, если не помогать супруге?

А потом, утром, она объявила, что нашла предположительное место, где может цвести антикуин и я на мгновение вздохнул с облегчением, но лишь на мгновение. Астрид объявила, что отправится туда одна, я хотел было начать возражать, но моё сокровище объявило что хочет, чтобы я её встречала с тортиком, и что она очень быстро вернётся.

Немного подумав, я согласился. Ладно уж, встречу. А вот когда я спросил, какой она хочет торт, то упал в осадок. Нет, не сразу, а когда до меня всё же дошло, что она хочет клубничный торт с селёдочным кремом.

А разве такой бывает?

Пришлось теперь мне засесть за книги, попутно через ментальную связь узнавать у матери, знает ли она что-нибудь про такой торт.

Ма лишь хмыкнула в ответ и посоветовала селёдку моей жене не давать, а то пить сильно хотеть будет, а от воды ноги отекают. Да и вообще сладкое вредно, клубника может вызвать диатез, а от сливок полнеют.

Это как же делать клубничный торт с селёдочным кремом, и без всех этих ингредиентов?

Ближе к трём дня, у меня на душе стало тревожно. Сначала списываю на то, что у меня не получались бисквитные коржи, а я ведь хотел всё сделать саморучно, а не с помощью магии, только ничего не получалось.

Ближе к пяти, меня вдруг осенило, что тревога моя относится не к коржам, а к Астрид. И тут же всё становится на свои места, Астрид отправилась в Дариовар, а там эта чёртова бездна.

Я тут же открываю портал туда, побросав свою работу.

Выйдя из портала, замираю на мгновение, увидев, как Ндак толкнул Астрид в пропасть.

Вопрос за что, не возникал, наверняка Моинэль приказал, а этот для него всё сделает, было лишь мгновение, чтобы кинуть в него парализующие заклинание, принять свой драконий облик и кинуться к бездне, чтобы попытаться спасти любимую.

Но не тут то было.

Огромную дыру, словно купол, накрыл барьер.

Я попытался пробить его ударами своих лап и хвоста, но понял, что это бесполезно. Это единственный барьер, что не подвластен моей силе и магии, как и тогда, когда горгона отравила Астрид своим ядом. Но я не вправе отчаиваться, от этого зависит жизнь моей жены. Единственное утешение для меня, если барьер держится, значит и она жива.

Поняв что барьер не сломать, я приземлился на край бездны и начал копать.

Да копать в камне дыру невозможно, но когти дракона очень прочные и они раз за разом оставляли борозды, а что мне надо? Лишь дыру, в которую я смогу пролезть в человеческом облике.

Копал я долго, упорно, стирая когти в кровь и когда солнце скатилось к горизонту, меня охватило отчаяние.

— Ты же обещал Истар, ты обещал, что если мы найдём, друг друга в этом мире, то мы будем вместе! — проревел я в небо, во всю мощь своих драконьих лёгких.

В небе совсем рядом громыхнуло, сверкнула молния, хотя на небе не было и облачка, не говоря про тучи.

На земле что-то дёрнулось, а когда я посмотрел туда, то увидел, что Ндак отошел от заклинания и пытается удрать, снова насылаю на него паралич под звуки треска, словно стекло бьётся, и, обернувшись, вижу, как барьер осыпается вниз, в бездну, сверкающим дождём.

Не медля кидаюсь туда же, в темноту.

***

Слышал, что находились смельчаки, которые пытались достичь дна, но так и не находили его, а если и находили, то не могли об этом рассказать, поскольку не возвращались обратно.

И не удивительно, если сначала летев вниз я пытался найти хоть один уступ, за который могла зацепиться Астрид, то очень быстро понял, что стены здесь со всех сторон гладкие и зацепиться за что-нибудь, невозможно.

После пары часов полёта вниз, действительно реальных пары часов, я даже устал падать, моё тело достигло всё же дна бездны, разум к этому времени взвывал к всевышнему, когда же всё это закончится?

А бездна оказалась не такой уж и ужасной.

Здесь, внизу, оказывается большая пещера размером с трёхэтажный дом, при этом тут было светло, словно ты на поверхности, хотя единственным источником света, была та самая дыра колодца. Здесь явно не обходится без магии, ведь когда летишь сюда, то видна лишь кромешная темнота, а вот здесь внизу, светло и ни единой тени.

Второе, на что обращаешь внимание, это-то, что на каменном полу растёт зелёный ковер изо мха, а чуть дальше от дыры, кстати, она не в центре пещеры, а чуть севернее, как раз по центру, на небольшом постаменте, возвышается статуя девушки.

Статуя словно создана из цельного жемчуга, в два метра в высоту.

Высокая девушка с заострёнными ушами, но не столь длинными, как у эльфов. Высокий лоб, прямой нос, но при этом ещё округлые по детски щеки и с ямочками на них. Красиво очерченные губы и длинные, как опахала ресницы, что скрывают от всех глаза её глаза. Сами глаза были закрыты.

Волосы не очень длинные, но прикрывают лопатки. Тело стройное, плечи узкие, но за спиной полураскрытые крылья.

Одета она в длинную тунику. В одной её руке она держит антикуин, нет, не засушенный или увядший, он свежий, живой, словно его только сорвали.

Антикуин чем-то напоминал земной пион, только бледно-голубоватого цвета и полупрозрачной текстурой, а его сердцевина сияла золотистым цветом.

По одной легенде, бога-дитя полюбил Дьявол. Ну да, и в этом мире есть зло. Так вот полюбил он Алмарэ до такой степени, что создал удивительных существ — драконов. Но драконы получились у него бездушными и злыми. Они убивали даже своих детёнышей, если те оказывались слабыми, и тогда могущественный творец повелел им приносить в жертву своих детей к ногам Алмарэя и создал он этот подземный храм. И начали драконы скидывать своих слабых детей в бездну. Кто выживал, был достоин продолжить свой род, а кто погибал, … тот шел на жертву.

Но Алмарэю не нужны были кровавые реки и ужас. Погибших детей она обращал в цветы, так и появился антикуин, а другим драконам она подарил душу.

Более просветлённое поколение драконов перестало убивать своих детей, к тому же это основательно подкосило их род. А Дьявол, или Вилд, как его Алмарэй называла, за его дикие выходки, и по сей день пытается покорить невинное сердце Бога-дитя.