– Искрен, знаете, каким свойством обладает алкоголь? – Спросил Ралад и сам ответил на свой вопрос, – Это своего рода ключ, которым можно отпереть любой рот. Если вас что-то гложет, а вы не можете это выразить без сторонней помощи, то я налью еще. Вы только скажите, Искрен, мы вмиг все устроим.
– Спасибо, Ралад, на этом вы не поскупитесь, я понял, – вытер губы ладонью Ирвин. – Чудодейственное средство сможет залатать раны на сердце или в вопросах любви оно все же бессильно? Что скажите?
– Я скажу, что среди моих знакомых были те, которые пытались утопить свою любовь в алкоголе, но у них не получалось, – сказал в задумчивости Ралад, – Сама по себе любовь не уместна и может создать множество проблем. Вы ищите ее, а потом не знаете, куда спрятать. Искрен, вы обрели ее в свое время, но счастье эта находка вам не принесла. Стала проклятьем для вас, карой. Если судьба вас уже разделила однажды, то что ей мешает сделать то же самое еще раз? Это испытание для вас. Груз чувств может быть непосильной для вас ношей и в итоге раздавить вас. Остерегайтесь ненависти к объекту вашего вожделения. Дело-то вовсе не в нем, а в вас самом, в вашей слабости. Вы будете гневить все на свете. Станете ненавидеть ее, да и себя в придачу.
– Искрен, не слушайте вы этого болтуна. Весна создана для любви, – махнул рукой Варад, – а я знаю отличный способ: любовь лечится любовью. Я могу вас познакомить с хорошими барышнями. Нет, только не подумайте, что надо будет выгнать Тристрид. Конечно же нет. Мы будем заботиться о ней, уважать ее прошлое. Адерэль укротим, чтобы не обижала Тристрид. Инвида – вот кто пойдет ей на пользу. Тристрид хорошая, но не обижайтесь, таких как она много. Даже более невинных и послушных. Надо многое перепробовать, чтобы понять, что все-таки лучше. Этот способ действует всегда. Вот, к примеру, портвейн вам не очень-то и нравится. Вижу, как вы им давитесь. Но что мешает позвать Гва и попросить что-нибудь другое.
– Не надо никого звать, Варад, – положил голову на руки Ирвин. – Тошнить все равно не фиалками будет.
Смех, которым разошлись Ралад и Варад, с трудом сдержался в комнате и не сломал стен. Не ожидавший такого Искрен уронил бокал, который разбился вдребезги. Мужчину это не смутило, и он придвинул к себе поближе бутылку.
– Не беспокойтесь, господин: что надо разожжем, что не надо затушим, – откинулся на спинку стула Варад и вытянул ноги, – Короче говоря, вылечим ваши душевные страдания.
– Или создадим новые, – откашлялся Ралад и, заметив удивленный взгляд Ирвина, поспешил добавить, – Прошу, Искрен, не принимайте всерьез. Вам уже известно, насколько я плох в остроумие. Однако, если вы еще в состоянии, я попрошу вернуться к теме нашего разговора.
– Я отклоняю твою просьбу, Ралад, – сказал, улыбаясь, Варад, – Искрена бы до комнаты довести, а то еще немного и уносить придется.
Мужчины встали и взяли сопротивляющегося Ирвина под руки. Что бормотал еле передвигающий ноги Искрен, они так и не поняли. В комнате Ирвина положили на кровать, сняли с него обувь, заботливо накрыли одеялом и погасили свет.
– Дааа, – протянул Варад, тихо затворяя дверь, – Скажи мы ему, насколько они схожи с Ферапонтом, бутылка бы в нас полетела. Он господин нам, но своим эмоциям – раб.
– И правда, чудно, – почесал голову Ралад, – Сам себе не принадлежит. Еще и эту шлюху притащил. Тьфу, – плюнул он, – зла на него не хватает. Не зря Адерэль бесится похлеще меня.
– Эй, не трогай Тристрид, – сально улыбнулся Варад. – Я нахожу ее интересной. Несмотря на грязь, в которой она плавала долгое время, душа ее не замаралась. Вот что чудно, ты не находишь?
ГЛАВА 4
Ожидая чего-то от других, мы тем самым ставим себя в зависимость от кого-то.
Карл Густав Юнг
Утром Искрен помялся у двери в комнату Тристрид и все-таки постучал. Женщина открыла почти сразу. Легкое платье подчеркивало ее фигуру. Ирвин хотел обнять ее, но сдержался.
– Искрен, давай не пойдем никуда, – улыбнулась Тристрид. – Давай позавтракаем здесь, в комнате. Мне не комфортно с ними. Они странные, ты не находишь?
– Все мы немного странные, – Искрен взял ее руку. – Тристрид, чем больше ты будешь общаться с ними, тем быстрее привыкнешь. Ну хорошо, тогда я скажу Гва, чтобы принес тебе завтрак.
Улыбка сошла с лица женщины, и она молча кивнула. Тристрид думала, что он останется с ней. Она не стала его держать – ему тоже надо привыкнуть.
Ирвин спустился на первый этаж и сел на диван, не заходя в гостиную. Он думал, как вести себя с Тристрид. Искрен знал, что любит ее, но не очерствеет ли его душа потом, возгордись он своей снисходительностью. Мужчина решил возложить ответственность на время, которое само все расставит по местам. Проходивший мимо Варад заметил опечаленного Ирвина и подсел.
– Искрен, что случилось? – Спросил он. – Вы из-за Тристрид расстроились? Да бросьте. Я знал, что от любви одни страдания. Лучше ее никогда не знать и жить спокойно. Но раз уж заболели ею, то придется вас лечи…
– Замолчи, ты ничего не понимаешь, – в сердцах обрубил его Ирвин. – Если бы не познал, мучился б от этого. Это замкнутый круг. Но она не будет больше страдать, клянусь, не будет.
– Остерегайтесь клятв, данных в порыве, Искрен, – сказал Варад и похлопал мужчину по плечу. – Да и вообще, не клянитесь. Как можно загадывать на всю жизнь, если вы не знаете, что будет в следующий час. Все-таки прав Вастадор, у которого каждая минута на счету. Поэтому будьте посдержанней в своих словах.
– А ты сам-то счастлив? – Вздохнул хозяин дома и, не дожидаясь ответа, сказал, – Варад, я тебе уже говорил на счет Тристрид. Не трогай ее никак: не мыслями, ни словами, ни тем более… никак. Понял меня?
– Вы серьезно, Искрен, думаете, что она мне нужна? – Засмеялся Варад. – У меня свои игрушки есть.
– Вы что, прилипли что ли к этому дивану? – Сказал выглянувшей из-за двери гостиной Ралад.
Варад и Ирвин молча последовали за Раладом. В гостиной не было привычного гама. Все спокойно ждали их. Искрена это даже смутило. Неспроста они закрыли рты на замок.
– Господин Ирвин, вы сядьте, – сказал Гва, – Чего вам налить? Может вина?
– Что случилось? – Недоуменно глядя на них, спросил Искрен, – Вы какие-то странные?
– Нас хочет навестить друг господина Мантени, – сказал Вастадор, – Мы вроде бы готовы к его приходу. Дом убрали. Гва приготовил то, что он обычно ест.
– У вас один хозяин. И это я, – ударил себя в грудь Ирвин. – Друг дядюшки никак не относится ко мне.
– Да что вы говорите, господин Ирвин, – напрягся Вастадор, – Не надо так. Он хочет познакомиться с вами и что-то вам рассказать. Просто так он никогда не приходит. Все передает через меня.
– И есть не начнем, пока он не придет? – Разгорячился Искрен, – Он что, важнее меня?
– Искрен, не слушайте их, – тут же окрысился Ралад, – Давайте лучше выпьем. Вам для согрева, а мне, чтобы пыл свой усмирить. Ну или разжечь… как пойдет. Погода еще сегодня выдалась отвратительная. Впрочем, как и половина здесь собравшихся.
– Я просто предупреждаю господина Ирвина, Ралад. Что ты сразу кричишь? – Возмутился управляющий, – Что ты перебиваешь? Не суй нос не в свое дело.
– Да закрой свой рот, Вастадор, – залпом осушил стакан садовник. – Не то пущу тебя на корм моим растениям.
– Успокойтесь. Как ты надоел уже со своими растениями. Одни мучения от твоего сада. Пусть завянет твоя Кисейница. Одно горе от этого дрянного цветочка, – заплакала Акедия, – Гва, налей мне рюмочку, а Раладу больше не надо.
– Будешь, старуха, мне… Да как ты смеешь? Быстро забрала свои слова обратно. Ты меня слышишь, карга старая? Если с Кисейницей что случится, я с тебя шкуру спущу.
– Что он из себя представляет? – Резко спросил Искрен, – Рот разрешаю открыть только по существу.
– Разрешите мне открыть рот, по существу, – лукаво состроила глазки Адерэль, – У господина Мантени был друг. Очень солидный.