В конце апреля --начале мая Яну направили на ежегодные университетские курсы повышения квалификации для сотрудников,занимавшие почти полный рабочий день. Она радовалась перемене, но лекции были буквально высосаны из пальца. Это надо было умудриться рассказывать целый день на тему "Эффективное слушание собеседника", или "Об умении правильно общаться по телефону". Наиболее животрепещушими темами стали "Разрешение конфликтов на рабочем месте" и "Работа с трудными клиентами". Психолог, ведущая занятия, настойчиво советовала всем "ограничивать и ставить на место" зарвавшееся начальство. Переговорив с Яной, она подчеркнула необходимость радикальных мер в ситуации с Бриком. Каждое утро в классной комнате были накрыты столы - свежие кексы и напитки. Во время тренинга, психолог поручила всем работать в группах по нескольку человек. "Разрешите такую ситуацию: вы главный врач больницы и срочно должны принять решение о том, кому из нуждающихся пациентов пересадить искусственное сердце - одно на всех..." В списке больных была негритянская девушка,так же как и в их группе. В процессе обсуждения доминировала некая сильно пожилая начальница отдела, которая сразу невзлюбила Яну, услыхав, что она русская. Дама обмолвилась, что проработала в организации много лет, что было неудивительно, судя по ее отвратительным манерам. Кто-то предложил отдать сердце негритянской девушке, аргументируя свое мнение. Вдруг старушенция высказалась: "Я так не думаю! Ведь пациентка черная, и сердце белого человека ей не подходит, не так ли, милочка?" - рыбьими глазами она уставилась на темнокожую девушку. Воцарилась неловкая пауза, и многие не знали куда провалиться от стыда. "Хорошенькое дело,-- размышляла Яна.-- Какая провоцирующая непосредственность! Ведь в разговорах о национальном вопросе в Калифорнии сквозит показушность и избегание острых углов, как когда-то и у нас в СССР. На телевизионных рекламах, как правило, изображаются лица не менее четырех национальностей: американец, китаец, японец, мексиканец. Несмотря на это, ни для кого не секрет, что эмигрантов нигде не жалуют, а просто терпят, как дешевую рабочую силу, хотя изначально эта страна была создана выходцами из Европы. Никто не может высказать наболевшее: "Убирайтесь обратно туда, откуда приехали". Ведь это запрещено законом и подсудно. Как это называется, -- поведенческий кодекс? Корректность? Но между собой, несомненно, шепчуться, рассказывают анекдоты, обидные даже для всех наций сразу. Юмор мало чем отличается от российского. На кампусе все гордятся diversity и дружбой народов, ведь страна - многонациональна.У этой начальницы либо уже полный маразам, либо привыкла к своей безнаказанности " Смутившись, черненькая девушка заговорила, о том, что ее отцу когда-то пересадили сердце белого человека, и оно подошло: "У нас все такое же, как и у белых, даже кровь алая" Яна поспешила добавить, что все люди произошли, согласно открытию ученых, от одной африканской матери. Старушенция буквально испепелила русскую взглядом...
* * *
В июне закончился Янин испытательный срок, и Брик торжественно ее поздравил, выразив свое восхищение ее трудолюбием и успехами. Дик в свою очередь, вручая Яне характеристику от своего отдела, отметил, что он еще никогда в жизни не видел человека, справляющегося с таким большим обьемом работы. Янин контракт с комплектованием закончился в конце июля, и она со всеми мило распрощалась. Дик даже накрыл стол в ее честь. Яна произнесла речь: "Почему я полюбила отдел комплектования? Потому, что здесь у меня есть пять мам и пап, а в серийных - лишь один большой пап Брик..." Все покатились от смеха.
Она наслаждалась передышкой, ведь невыразимо тошно было иметь троих начальников одновременно, а также два табеля с посещаемостью, и два чека с зарплатой, и, само собой, -- два рабочих места. Постоянно происходила путаница в бухгалтерии из-за Яниных часов, так что пару раз она осталась без зарплаты вообше, а один раз - с лишним чеком. Каждый месяц всеми сотрудниками и студентами заполнялся табель-календарь с отметками о посещаемости. Яне понадобился по меньшей мере год, чтобы разобраться в этой странной системе. Но она поняла гораздо больше, чем все ее начальники, проработавшие в этой библиотеке десятилетия. Яна прочитала, что американцы проводят на работе в среднем на 2 недели больше, чем жители Европы, поэтому каждый час отпуска ценился на вес золота. Француженка работает 35 часов в неделю, тогда как американка - 40. Когда Яна вступила в постоянную должность, ей полагалось 2,7 часа отпуска в месяц и 4,4 часа больных дней. Через 3 года отпускные часы увеличились до 3,67 часа, и, через 3 года - до 5,5 часов в месяц. Ей невероятно повезло, что как работающей на полставки да и 4 дня в неделю, почти каждый месяц "вырастали" дополнительные часы, которые ей разрешалось использовать как отпускные. В течение года она обычно использовала лишь "больные" часы да "переработку", a oтпускные копила, чтобы поехать к родителям в Питер. По сравнению с другими, Яна жила очень неплохо: выходило не менее 3-х недель отпуска летом да и около двух недель на рождественские каникулы. Всякий раз, покидая отдел комплектования по четвергам, она прощалась с коллективом до понедельника, желая всем хороших выходных. Некоторые всякий раз закатывали глаза, пытаясь показать, какая Яна везучая - имеет три дня!
* * *
В один из таких выходных Мартин повез их с Алексом в Сан-Франциско посмотреть нашумевшую выставку об истории русско-американских связей. Огромный район Пресидио, брошенный военными, отошел государству. Выставку открыли в одном из добротно выстроенных зданий Пресидио. Алексу, находящемуся еще в самом нежном возрасте, было скучно. Вскоре ребенок встал на четвереньки и начал с удовольствием ползать среди чинно расхаживающих посетителей выставки. Яна с удовольствием отметила многолюдность и интереснейщие экспонаты. "Давай как-нибудь поедем в Форт-Росс - ведь оттуда же все началось в начале 19 века, даже православная деревянная церквушка сохранилась. И река неподалеку называется "русская". Забавно: русские приехали, истребили всех зверей на меха, тюленей на жир и укатили... Не могу поверить, что наша знаменитая опера "Юнона и авось" основана на реальных исторических событиях, Рeзанов действительно приезжал, и Кончита жила здесь, в Сан-Франциско", -- шептала Яна мужу...
В июле 2001 Яна с Мартинoм наконец-то собрались поехать в Россию, впервые, за два года. Б.Д. был страшно расстроен, что Яна уезжает, да на целых три недели. Казалось, все боялись, что она не вернется по каким-либо причинам назад. В Америке даже неделя отпуска считается несказанно большим сроком. Прямо скажем печально, что люди проводят на ненавистном рабочем месте большую часть жизни, оплачивая счета. Многие имеют по несколько машин, компьютеров и телевизоров в доме (конечно не ассистенты библиотекаря), но они почти никуда не ездят, и мало что видят. "Мне кажется, люди просто боятся, что во время их отсутствия начальник может догадаться, что можно вообще прекрасно без них обойтись", -- смущенно обьяснил Яне Джеймс. (Может, как Реймонд, категорически не желавший уходить в отпуск уже более трех лет? ( а ведь у него была семья...) В этом смысле педагоги, имеющие летние, осенние и зимние каникулы, воистину счастливые люди.
Мартин на этот раз в Россию ехать не хотел. -- У меня очень плохое предчувствие... Я не могу оставить Алекса на его сумасшедшую мать, нет - ты поезжай одна. -- Хорошо, давай я отменю твой билет. Жаль, что за твою визу нам не вернут потраченного. Позвони Надаву и отмени все. Яна давно договорилась, что за их домом последит сын Мины Надав. 18-летний красавец парень страшно обрадовался возможности пожить 3 недельки без строгого надзора своей мамы. Хотя сама Мина уже сидела на чемоданах, собираясь первой из всей семьи лететь домой. Мартин, разрываясь между сыном и женой, провел бесонную ночь, но утром решил все же лететь вместе с ней. Билеты были очень неудобные: Сакраменто - Сиэтл - Москва -- Петербург. Тот беспересадочный рейс Сан-Франциско -- Петербург давно отменили. После всех злоключений, они зареклись когда-либо еще летать "Аэрофлотом", а тем более - через Москву.Когда, добравшись до Сиэтла, повстречали у стойки мрачные, недружелюбные физиономии русских работниц этой авиакомпании, Яна почувствовала себя иностранной подданной. И одета она была теперь странновато - а ведь прошло всего два года!
