Единственным приятным моментом во всей этой истории оказалась круглая сумма на моем счету, оплата командировки. Именно она и сделала брешь в моей обороне. С видом царственной особы, оскорбленной в лучших чувствах, я, так и быть, согласилась выслушать наименее вредного из всей этой шайки – Петьку. И теперь с трудом терпела его, уж больно нудный.

– Ты не слушаешь меня, Варька!

– Да, не слушаю. И не подумаю даже, – я повернулась к голограмме, коварно ухмыльнулась. Сейчас ты у меня поумничаешь, мудрила! – А знаешь что?.. Я выслушаю тебя здесь, прилетай. Приглашаю тебя в гости ко мне на дачу. Чудное место: сибирский лес, настоящая тайга, чистый воздух, тишина. Прямо сейчас закажу тебе флаер. Сегодня будет дивный теплый вечер, разведем костер во дворе, пожарим шашлыков, покормим комаров. С тебя био-чипсы. А я ради такого случая даже вина у отца стащу. Неплохое малиновое вино, местное. Приезжай! Тогда и выслушаю тебя. Отчитаешься перед своими боссами, мол, теперь Муза проинформирована и готова (не факт) к очередному, более сложному заданию. Ну, не знаю… динозавра с руки покормить или неандертальца арифметике обучить.

Голограмма вполне заметно задрожала – Петька был в ужасе. Эх, Варвара, нельзя так с тонкими душами! Есть же такое заболевание – боязнь открытого пространства. Возможно, оно как-нибудь умно называется, да только я не знаю. Чего-то-там-фобия.

Но вдруг технический консультант дрогнувшим голосом пробормотал:

– Х-хорошо. Я буду через два часа, – и отключился.

Даже как-то неловко получилось: хотела поиздеваться, потроллить, а этот перец взял, да согласился.

Петька оказался настоящим героем, на какое-то мгновение (ненадолго) мне даже стало стыдно за себя. Вытащила из норки спящего сурка, трясу его, выспрашивая погоду, а он, сонный, понять ничего не может, лишь жмурится и пугливо прижимает ушки. Хотя, если честно, парня давно следовало встряхнуть – не век же сидеть затворником и бояться каждой бактерии или вируса.

Страх, ужас и потрясение – естественная реакция на неизведанное. Для человека, не бывавшего на улице ни разу в жизни, было страшно выйти за дверь. Он, если и передвигался по Москве, то всего пару раз в году, и то в специальной капсуле, оберегающей от всего на свете, включая чистый воздух. А тут: пролететь на общественном флаере пять тысяч километров за два часа и оказаться в ночном лесу с такой ненадежной особой как я – браво! Петька сделал это, и я была готова аплодировать. Парень оказался храбрецом, поэтому и мне пришла пора поднять руки и сдаться: хватит бегать от слов «прошлое», «машина времени», «временные прыжки» и от прочих временных терминов. Что ж, примем то, что мне так навязчиво вручали.

Ночь оказалась действительно дивной. Как всегда в августе падали звезды, в прохладном чистом воздухе искры от костра поднимались высоко в небо, шашлыки были сочными, собеседник, пусть и жался немного вначале, но от вина разговорился и даже немного освоился.

Суть его задания была ясна и раньше – проинформировать меня о том, что я сделала, где была и в чем моя будущая задача. Но меня больше интересовало другое. Кто создал машину времени? Когда? С какой целью? Вряд ли для того, чтобы сфотографировать живого Есенина или другого гения. Не верилось также, что изобретателем был наш Андрюшка Гронский или кто-то из его онлайновых умников. И вообще сомнительно, что вся эта афера не курировалась правительством.

Невозможно представить, какие возможности по изменению истории открываются перед институтом: можно уничтожить Гитлера до тридцать третьего года и спасти мир от фашизма (или хотя бы поддержать в живописи и направить весь его пыл на творчество, ведь говорят, что фюрер был неплохим художником). Или пустить под откос злополучный запечатанный вагон с Лениным… Или сделать так, чтобы конь Наполеона оступился еще на Аркольском мосту, или… Хотя, будь в курсе бравые ребята в костюмчиках, во владениях Гронского был бы другой порядок. Так что наш большой шеф и босс укрывает от правительства весьма любопытную штуку. На этом можно поиграть, не все же ему меня шантажировать!

Ответа на эти вопросы Петька не знал, и я решила сама это выяснить. А пока дала возможность парню объяснить мою задачу. Итак, муза. Вернее, Муза, не иначе, с заглавной буквы. Не функция, а призвание, не работа, а воодушевление. Вдохновление, направление, посыл для гения.

Изоляция двадцать первого века сломала общество, разрушила связи, личные контакты, из-за этого одаренных и инициативных людей стало в разы меньше. Но раньше, когда люди общались офлайн, подобных проблем не было. Человек всегда был социален по своей натуре, ему требовалось общение, в этом была его сущность. А талантливой личности, помимо признания и оваций, требовалась еще и поддержка. Материнский поцелуй, дружеское похлопывание по плечу, ласковый взгляд жены, страстное прикосновение любовницы, восторженное восхищение детей. Все они, люди, находящиеся рядом с гением, вдохновляли его на творчество, на реализацию его потенциала, подталкивали к действию, поддерживали при падении.

Еще Сократ утверждал, что если повезет с женой, то будешь просто счастливым, а если попадется стерва – то станешь философом. Понятно, какая жена была у древнего мудреца. А ведь он был предшественником Платона и Аристотеля, а последний, в свою очередь, наставлял самого Александра Македонского! Вот она, сила музы: в один прекрасный день необходимо взять в руки скалку и с силой треснуть ею гения, чтобы тот рассердился, обиделся, взревновал (нужное подчеркнуть) и принялся действовать. Да, вдохновить можно, не только на арфе играя. Можно даже отказать в замужестве, как некогда было отказано Бетховену. Действительно, иногда необходимо грубо взять за шкирку и с силой тряхнуть, чтобы гений не раскисал и взялся за работу. И тогда история свершится, человечество перейдет на новый уровень в своем развитии.

В патриархальном обществе прошлого героями были мужчины, на злобу современных феминисток роль женщин была второстепенной – лишь вдохновлять на свершения. Хотя, по сути, вдохновление это горючее для двигателя творчества, и потому без женщины рядом с гением никуда не денешься.

Итак, одной из таких сильных женщин в девятнадцатом веке была мадам с мужским именем. Аврора Дюпен, баронесса Дюдеван, известная в Европе как писатель-романист. Чтобы пробиться в мужском литературном мире, ей пришлось скрыть, что она женщина, взять псевдоним и назваться Жорж Санд. Разумеется, она не уподоблялась мадам Дуровой и не чувствавала себя мужчиной, но говорила и писала о себе в мужском роде, носила брюки, курила сигары, ходила на охоту и скакала галопом в мужском седле не хуже любого парня тех времен. Во времена Июльской монархии мадам с грубым мужским именем оказалась одинокой, непонятой обществом ласточкой феминизма. Она вела порицаемый всеми добродетельными матронами образ жизни и с высокой колокольни плевать хотела на мнение света. Веселая госпожа меняла любовников как перчатки, вела себя в обществе непозволительно раскованно, разговаривала на запретные темы и (о боже!) садилась в опере на дешевые места в партере, куда дам не пускали. Жирным плюсом к скандальности ее репутации был затяжной и громкий развод с бароном Дюдеван, что было делом весьма редким в девятнадцатом веке.

Пожалуй, такая веселая дамочка была мне по вкусу. Быть против системы, встать поперек горла всему обществу – это, ребята, по мне! Тем более, гений, которого она вдохновляла, был знаком мне с детства. Нежный романтик, лиричный и волшебный Фредерик Шопен…

Мать подбросила меня тете Гале с самого рождения. Всех нормальных детишек воспитывали роботы, меня же – нудная тетушка. Немного странная одинокая матрона, вся в поэзии, классической музыке и литературе. Старинные, еще плоские, записи опер и балетов, лекции древних профессоров о судьбах литературы, эстетика и культурология – все это окружало меня с детства и надоело до колик. Поэтому смотаться на очное обучение с проживанием в общаге для меня было счастьем птенца, вырвавшегося из-под гиперопеки в родном гнездышке.