– Но я слышала, – она словно искала повод продлить этот разговор, наслаждаясь теплом его рук, – что это далеко не первое убийство, и любой может стать его жертвой.

– Боюсь, убийство действительно не первое. Но мы возлагаем большие надежды на господина старшего детектива, который несколько дней назад прибыл в город и уже существенно продвинулся в расследовании. Даже сегодняшний визит сюда приближает нас к разгадке. К тому же, у меня есть все основания считать, что жертвами убийцы рискуют оказаться только дамы, которые активно занимаются благотворительностью. – на лицо инквизитора легла тень, значение которой Эсперансе не удалось прочитать.

– О боже, – женщина снова испуганно вздрогнула, – я, конечно, не могу тягаться с сеньоритой Барет в том объеме помощи, который оказываю, но я стараюсь активно жертвовать детскому приюту. Отчасти поэтому бедная сеньорита пригласила сегодня петь именно меня. Мы и раньше с ней помогали сиротам.

Бьерн вздохнул. Казалось, в ответ на ее слова его посетили на самые приятные мысли. Но инквизитор быстро взял себя в руки:

– Но вам незачем тревожиться. Мы вполне сможем удержать злодеев вдали от вас, – он, на удивление, тепло ей улыбнулся.

– О, теперь, когда вы так говорите, я чувствую себя гораздо лучше, – Эсперанса почувствовала, что тает от его внезапной улыбки, – но я не смогу держаться в стороне, я должна, – с легким придыханием и выверенной щепоткой тоски продолжила она интимным шепотом, – у меня есть обязательства.

Он бросил на нее долгий испытующий взгляд:

– Да, конечно, вы, наверное, не свободны, – он прочитал что-то в ее взволнованном лице.

– Нет, не в том смысле, как вы могли подумать, – торопливо заверила она, – я имела в виду мои обязательства по опеке над сеньоритой Снипкин, она же теперь важный свидетель.

Их взгляды столкнулись, и там, под всей холодной суровостью инквизитора, Эсперанса увидела, угадала сердцем не только столь желанный интерес к ней, но и живую, робкую уязвимость, и вместе с тем готовность открыться ей, восхищаться ею и защитить ее. И тут она испугалась по-настоящему. Ощутив ту власть, которую ей подарило умелое притворство, она торопливо, пока паника настоящего страха прорывалась через маску страха напускного, затараторила:

– Господи, я совсем забыла про бедную девочку, ей, наверно, еще страшнее, чем мне. Позвольте мне пойти к ней!

Бьерн уже не мог спокойно видеть тревогу на ее прекрасном лице, сглотнул и торопливо поднялся.

– Да, конечно. Боюсь, мы тоже ввели вас в заблуждение, и уже допросили ее. Она ждет в соседней комнате. Но вы можете быть свободны. Констебль проводит вас обеих до кареты.

Эсперанса поспешно вернула ему китель, после чего не смогла удержаться от последнего взгляда.

– Если мы понадобимся, мы живем в пансионе “Маргаритка” на Зеленой улице.

Она поспешила прочь из библиотеки, из этого дома, будто за ней гнались демоны. И только оказавшись в карете вместе с Умкой, позволила себе расслабиться. Эмоции, вызванные знакомством с инквизитором и пережитый страх от столкновения с убийством, перемешались у нее в голове. Но была надежда, что самое страшное уже закончилось.

Обе женщины, когда в третьем часу ночи, наконец, вернулись домой, были измотаны балом, выступлением, убийством и допросом. Пансион “Маргаритка”, где они уже год снимали меблированные комнаты у почтенной вдовы, госпожи Марты Блюмер, встретил их привычным радушием и теплом. Наскоро обсудив случившееся и порадовавшись, что за их выступление было заплачено вперед, они разошлись спать.

Но когда Эсперанса вошла в свою комнату и заперла на ночь дверь, вместо того, чтобы лечь в постель, она достала из тайника в глубине шкафа сверток и начала переодеваться. Несколько быстрых, хорошо отточенных движений кистью, немного грима, сетка для волос, одежда из свертка и вот уже в комнате стоит стройный молодой человек. Он облачен в темно-серую рубаху и штаны, на его плечах лежит такое же серое пончо, а глаза и волосы скрывают полумаска и широкополая шляпа. Он прицепил к поясу кнут и поправил перевязь с метательными ножами на груди. Чуть помедлив, он снял с книжной полки увесистый городской справочник и начал что-то нетерпеливо в нем искать. Наконец, пробежал несколько раз глазами по адресу в предместье, чтобы лучше запомнить его, и ловко выбрался в окно. Он привычно перепрыгнул на соседнюю крышу и устремился в ночь. У Серого Лиса сегодня еще много дел.

Сначала его путь шел в самую глубь трущоб, к зданию приюта св. Бернарда. Камешек полетел в третье справа окно на втором этаже, после чего в комнате зажглась свеча, а еще через несколько минут кухонная дверь приюта приоткрылась, пропуская ночного гостя.

Молодая монахиня, со светлым лицом, которому позавидовали бы ангелы и святые на лучших религиозных полотнах, и огромными невинными голубыми глазами, кутаясь в старенький ватный халат и держа свечу в руках, поприветствовала Лиса.

– Пришел сообщить вам тревожные новости. Сеньорита Барет была сегодня убита, – он снял шляпу, выражая скорбь, – боюсь, что о ее пожертвованиях для починки крыши придется забыть.

Если бы кто-то из тех, кто знал Эсперансу де ла Серна, услышал голос Серого Лиса, он бы ни за что не заподозрил, что это один и тот же человек. Но в этом не было ничего таинственного, только долгие упорные тренировки и безупречное владение голосом.

Услышав новости, монахиня ахнула, и тяжело опустилась за стол.

– Как это случилось? Сначала госпожа Пикс, потом госпожа Дюнс, а теперь еще и мисс Барет. Бедные, бедные женщины… Такая чудовищная судьба…

– Да, вынужден признать, – Лис присел напротив и ободряюще пожал сестре руку, – но, Анжела, я уверен, что ваши молитвы и милосердие Создателя уже с ними, а нам следует подумать о живых, которые еще нуждаются в нашей помощи. Я постараюсь добыть денег на ремонт крыши, а пока удалось ли вам выяснить что-то о судьбе Пати и Минки?

– О, да, – Анжела подняла на него полные слез глаза, – что бы мы делали без твоей поддержки? Но, девочки, – она закусила губу, – боюсь, наши худшие опасения подтвердились, их забрали в бордель. Проныра считает, что к мамаше Пит.

– Поганенькое местечко. Но если так, тем более, нужно их скорее вытаскивать. Ждите, постараюсь привезти их сегодня. Но, лучше бы вам отправить их потом куда-то за город. Не уверен, что мамаша не попытается их вернуть.

– Да, я уже написала в приют в графстве Лундрейк, они обещали найти для них местечко. Тамошний священник проповедует очень либеральные взгляды и сможет оказать девочкам поддержку, даже если случится самое худшее.

– Ну, и прекрасно, осталось дело за малым, вытащить их побыстрее, чтобы доброму пастырю не пришлось слишком перенапрягаться. – Лис изящно поклонился ей, махнув шляпой, и исчез в ночи.

Монахиня еще некоторое время сидела за кухонным столом, истово молилась о том, чтобы Лис преуспел в своем начинании, а ее собственные подозрения по поводу вновь начавшихся убийств не оправдались.

Между тем Лис направился в более респектабельную часть города, где под видом вполне пристойной ресторации скрывался один из самых непристойных борделей города. Мамаша Пит, управляющая заведением, была известна потрясающей способностью исполнять любые капризы клиента. И пусть самые одиозные запросы она предпочитала выполнять не на своей территории, она регулярно проводила аукционы специфического товара для особых клиентов. И Лис опасался, что пропавшие из приюта две, довольно миловидные девочки, восьми и девяти лет, предназначались именно для такого аукциона или чьего-то специфического заказа.

Еще на подходе к дому, Лис накинул на себя магическую невидимость. И, хотя та не скрывала звуков его присутствия, была незаменима для таких походов. Первый этаж солидного трехэтажного особняка занимала ресторация. Выше располагался бордель. Уже не очень таясь, Лис с помощью кнута смог влезть на балкон второго этажа, на котором, как он знал, часто сидели работницы борделя, привлекая клиентов. Распахнутая дверь балкона вела в просторный холл, предназначенный для ожидания клиентов. Кричащая роскошь, множество полуобнаженных девиц и их подвыпивших клиентов, громкая музыка. Вечер явно был в самом разгаре. Лис, невидимый, пробирался к коридору, ведущему к уединенным комнатам.