– Овцы здесь тоже мои, – сказал Альфред Роуз. – Стригалей доставляют с материка каждую весну, а вырученных за шерсть денег едва хватает на жалованье для Тома Макавити. Старина Том – мой пастух.

– Он действительно старый? – спросила Люси.

– Бог ты мой! Даже не знаю точно… Но ему лет под семьдесят.

– Он, должно быть, со странностями? – Баркас взял курс в глубь залива, и Люси увидела причал, а на нем две фигуры – человека и собаки.

– Со странностями? Проживите двадцать лет в полном одиночестве, и они появятся у вас тоже. Он ведь разговаривает только со своим псом.

Люси повернулась к шкиперу баркаса.

– Часто вы сюда наведываетесь?

– Раз в две недели, миссис. Привожу Тому припасы, а ему нужно немногое, и почту, которой еще меньше. Готовьте для меня свой список каждый второй понедельник, и я привезу вам все, что пожелаете, если только это продается в Абердине.

Он заглушил мотор и бросил Тому конец швартова. Собака залаяла и забегала кругами, вне себя от возбуждения. Люси поставила ногу на борт, а потом спрыгнула на причал.

Том пожал ей руку. Его лицо казалось сшитым из грубой кожи. Зубами он сжимал мундштук длинной курительной трубки. Невысокого роста, ниже ее, но широкий в кости, он производил впечатление необыкновенно здорового для своего возраста человека. Его твидовый пиджак выглядел самым мохнатым из всех, которые ей доводилось видеть, а шерстяной свитер могла ему связать, например, младшая сестра. На голове он носил клетчатую кепку, а на ногах – военные башмаки. Нос его был огромен, красен и испещрен выступившими на поверхность кожи кровеносными сосудами.

– Очень рад встрече, – произнес он вежливо, причем так, словно она сегодня оказалась уже его десятой гостьей, хотя на самом деле он четырнадцать дней не видел человеческого лица.

– Вот, Том, забирай, – сказал шкипер, подавая Тому через борт две картонные коробки. – Яиц в этот раз не достал. Зато для тебя есть письмо из Девона.

– Верно, моя племяшка прислала весточку.

«Не она ли связала и свитер?» – подумала Люси.

Дэвид все еще оставался на баркасе. Шкипер встал позади него и спросил:

– Вы готовы?

Том и Роуз-старший перегнулись через борт, втроем они сумели поднять Дэвида в инвалидной коляске и перенести на причал.

– Что ж, если не уеду сейчас, следующего автобуса придется ждать две недели, – с улыбкой заметил Альфред Роуз. – Дом подготовили для вас на совесть – скоро сами увидите. Все ваши вещи уже там. Том вас проводит и покажет, где что найти.

Он поцеловал Люси, обнял за плечи сына и пожал руку Тому.

– Побудьте несколько месяцев вдвоем и отдохните как следует. Выздоравливайте поскорее, а потом возвращайтесь. На войне для каждого найдется полезное занятие.

Но они не вернутся, Люси была в этом уверена. По крайней мере, пока не закончится война. Однако своими мыслями она ни с кем не собиралась делиться.

Отец Дэвида взошел на борт баркаса, лодка описала широкий полукруг и стала удаляться. Люси махала на прощание, пока они не скрылись за кромкой мыса.

Том покатил инвалидное кресло, и Люси пришлось нести доставленные старику коробки. От пирса к вершине скалы вел узкий и крутой настил из досок, возвышавшийся над пляжем как мост. Самой Люси едва ли удалось бы вкатить коляску наверх, но Том это сделал без видимых усилий.

Коттедж оказался превосходным жильем.

Небольшой, сложенный из серого камня, он был укрыт от непогоды невысоким холмом. Все деревянные детали дома только что заново покрасили, а рядом с крыльцом рос куст диких роз. Из каминной трубы поднимались завитки дыма, которые тут же подхватывал и уносил с собой бриз. Крошечные окна выходили на залив.

– Мне здесь так нравится! – воскликнула Люси.

Внутри тоже оказалось прибрано, проветрено и подновлено, а каменные полы застланы толстыми циновками. Коттедж имел четыре комнаты – кухня и гостиная с камином на первом этаже и две спальни – на втором. Часть дома недавно тщательно перестроили и снабдили самыми современными водопроводом и канализацией, оборудовав наверху ванную.

Их одежда уже находилась в шифоньере, в ванной висели свежие полотенца, а в кухонных шкафах обнаружился запас продуктов.

– В амбаре есть еще кое-что, и мне надо это вам показать.

То, что он назвал амбаром, оказалось обыкновенным сараем, располагавшимся позади дома, зато внутри стоял сверкающий новенький джип.

– Мистер Роуз сказал, что его изготовили специально для молодого мистера Роуза, – заявил Том. – У машины автоматическая коробка передач, а рукоятки акселератора и тормоза расположены на руле. Так он сказал.

Том сделал это сообщение, явно попугайски повторяя чужие слова, поскольку сам имел лишь приблизительное представление о том, что такое коробка передач или акселератор.

– Ну разве это не отличная идея, Дэвид? – спросила Люси.

– Супер-пупер. Но только куда мне на нем ездить?

– Вы можете всегда наведаться ко мне, чтобы выпить стаканчик виски и выкурить трубку-другую, – проговорил Том. – Мне давно хотелось снова иметь соседа.

– Спасибо, – отозвалась за мужа Люси.

– А вот здесь у вас генератор, – повернувшись, показал Том. – У меня в точности такой же. Топливо надо заливать вот сюда. Он вырабатывает переменный ток.

– Странно, – заметил Дэвид. – Небольшие генераторы обычно дают постоянный ток.

– Ага, я тоже слышал об этом, – кивнул старик. – Но, говорят, так оно безопаснее.

– Что верно, то верно. От удара таким током вас просто отшвырнет через всю комнату, а постоянный убивает наповал.

Они вернулись в коттедж.

– Что ж, устраивайтесь на новом месте, – сказал Том, – а мне пора к моим овцам. Так что пока я откланяюсь. Да, чуть не забыл! Если возникнет что-то срочное, у меня есть связь с большой землей по радио.

– У вас есть передатчик? – удивился Дэвид.

– А то! – с гордостью подтвердил пастух. – Я состою наблюдателем за вражескими самолетами при королевском корпусе противовоздушной обороны.

– И много уже отнаблюдали? – спросил Дэвид.

Люси устыдилась явного сарказма в голосе мужа, но Том оказался нечувствителен к подобным вещам.

– Пока ни одного, – честно признал он.

– Отличная служба!

Когда Том удалился, Люси с упреком сказала:

– Он всего лишь пытается внести посильный вклад.

– Нас таких много, кто хотел бы внести посильный вклад, – с горечью заметил Дэвид.

«В этом-то и заключается твоя проблема», – подумала Люси, но не стала продолжать разговор, а лишь вкатила кресло с мужем в их новое жилище.

Когда Люси позвали для беседы с больничным психиатром, она восприняла приглашение с испугом, решив, что у Дэвида сильно поврежден мозг, но все обстояло иначе.

– С головой у него порядок, если не считать сильного ушиба в области левого виска, – заявила женщина-врач, но потом добавила: – Однако, сами понимаете, потеря обеих ног – нешуточная травма, и невозможно предсказать, насколько сильно это отразится на его душевном состоянии. Он действительно очень хотел стать летчиком?

Люси ответила не сразу.

– Он испытывал определенный страх, но все равно мечтал им стать. Да, несомненно.

– В таком случае ему теперь понадобится от вас как можно больше поддержки и внимания. А вам надо набраться терпения. Если и можно что-то предвидеть, так это то, что на какое-то время он может замкнуться в себе и стать раздражительным. Он нуждается в любви и отдыхе.

Тем не менее в первые несколько месяцев их жизни на острове Дэвиду, казалось, не требовалось ни того ни другого. Любовью он с ней не занимался, вероятно, дожидаясь, пока полностью затянутся раны, но и отдыхать тоже не собирался. Он увлеченно занялся овцеводством, мотаясь по острову на джипе, уложив на заднее сиденье свое кресло-каталку. Он возводил ограды у наиболее опасных кромок скал, отпугивал стрельбой орлов, помогал Тому натаскивать новую овчарку, когда старушка Бетси стала слепнуть, и жег вереск. Весной он почти каждую ночь пропадал в овчарне, помогая принимать новорожденных ягнят. А однажды завалил самую большую сосну, росшую неподалеку от коттеджа Тома, и потом неделю обдирал кору, чтобы получить бревна на топливо для камина. Ему пришелся по душе тяжелый физический труд. Он научился накрепко привязывать себя к креслу, фиксируя тело так, чтобы легко орудовать топором или кувалдой. Кроме того, он вырезал для себя из дерева две булавы и мог часами упражняться с ними, если у Тома не находилось для него другой работы. При этом мышцы его рук и спины развились до почти невероятных пропорций, подобных тем, что демонстрируют публике культуристы.