Но так легко предок не собирался сдаваться. Впрочем, как и Горен.

Близился рассвет. Горен проснулся, услышав тихие голоса и стук лошадиных копыт.

– Это ведь Златострелый, – произнес Менор. – Ого! А ты что тут делаешь?

Горен опустил глаза, когда на него уставились вырвавшиеся на свободу товарищи. Он догадывался, что на их лицах отражаются все охватившие их чувства: непонимание, разочарование, гнев, ненависть.

– Здорово! Ты его спас, чтобы мы могли насладиться местью! – раздался в ночи громовой голос гнома Бульдра Краснобородого. – Какой ты практичный, уже надел на него кандалы! Ну что ж, прямо сейчас и начну резать эту дрянь на куски.

Горен глубоко вздохнул и закрыл глаза в ожидании удара мечом. Или топором?

– Неплохая идея, – холодно произнес Хат. – А чем ты это сделаешь, голыми руками?

Горен снова открыл глаза и робко посмотрел на друзей.

К нему подошла Вейлин Лунный Глаз.

– Горен, неужели это ты? – тихонько спросила она.

– Да, это я, – прошептал он. – Посмотри мне в глаза. Если они не серые, то это я.

– Что ты там несешь? – взорвался Бульдр. – Я вижу перед собой Горена, он такой, как всегда!

– Нет! – К Горену подошел Молчаливый. – Лунный Глаз узнала, что предал нас не Горен.

– Никаких отговорок! – с угрозой в голосе произнес Хаг.

– Он все сам расскажет, – возразил Молчаливый. – Вам придется его выслушать. А потом можете решать, стоит ли ему мстить. Но пока он находится под моей защитой, вы к нему не прикоснетесь.

– Да я тебя одним пальцем откину, – проворчал гном и сделал шаг к Молчаливому.

– Ты мой должник, – предупредил Молчаливый. – Я всех вас спас.

– Почему ты это делаешь? – спросил Менор.

– Потому что понимаю Горена. Я знаю, что его терзает, мне знакомы и одиночество, и жгучая боль, когда ты никому не нужен и у тебя нет родины. Он раздвоен точно так же, как и я, но его ноша гораздо тяжелей, чем моя.

Молчаливый отошел в сторону, чтобы Горен тоже смог увидеть его спереди.

А потом расстегнул плащ и швырнул его на землю.

Не шелестел ни один листок, даже ветер стих. Битва внизу шла полным ходом. Но здесь это никого не волновало.

Горен никогда не видел более прекрасного лица. Нежное, освещенное странным мерцающим блеском, но выражающее сильную, несгибаемую волю. Молодое лицо с правильными чертами. Явно принадлежавшее существу, не знавшему никаких радостей, зато хорошо знакомому с тяжелейшими ударами судьбы. Блестящие черные волосы водопадом спускались до бедер, открывая длинные, необычной формы уши. Большие миндалевидные глаза оказались фиолетовыми, а зрачки сверкали, словно две далекие звезды. Вдруг Горена посетило видение. Он увидел голову девушки в темной блестящей металлической короне, зубцы которой имели форму когтей.

Тело узкое, изящное, с тонкими руками и ногами. Оказалось, что она намного меньше, чем Вейлин Лунный Глаз, и если та была светлой, то эта – темной.

Эльфийка отпрянула. Она не сказала ни слова, но на ее лице легко читалось отвращение. Остальные таращили глаза.

– Я Звездный Блеск, – проговорила темная эльфийка. Голос ее тоже изменился и теперь походил на журчание ручья под скалой. – Я дочь норкана из касты Архонов, но родила меня женщина. Я оказалась полукровкой, и это проклятие не давало мне покоя с самого детства. Меня не принимал ни тот ни другой народ, впрочем, как и все остальные. Очень рано меня продали в рабство, я служила у многих хозяев, последними стали орки из Долины Слез. Чтобы я не сбежала, в первый же день моего рабства на меня надели железный ошейник. – Она откинула волосы, и Горен увидел на ее шее глубокую вмятину и темную тень. Шрам, который останется у нее, видимо, до конца жизни, точно так же, как и ужасные воспоминания.

– Этот ошейник закрыли с помощью магии; пока я его носила, силы мои были замкнуты. Конец этому положил топор Вольфура Гримбольда, и все это благодаря Горену.

Звездный Блеск дышала глубоко и часто, как будто все время вздыхала.

– Сейчас мне двадцать три года, впервые в жизни я свободна. И это тоже благодаря Горену, поэтому я останусь на его стороне, пока буду ему нужна. Для битвы с силами Тьмы, которые грызут его изнутри. Я владею укрепляющей магией и помогу ему спасти душу.

– А разве сама ты не служишь силам Тьмы? – ледяным голосом поинтересовалась Вейлин.

– Нет, Лунный Глаз, я на стороне Света, это был мой выбор. Я не имею отношения к Серебряному Ткачу. Я пытаюсь служить Элен Одинокой, Речной Певице, владычице Мудрости и Исцеления. Прости.

Вейлин с трудом держалась на ногах.

– Если Элен тебя простит… Меня это не касается…

– Как тебе удалось убежать в лагере? – спросил Менор, которого больше всего заботила практическая сторона вопроса. Люди его цеха готовы облегчить кошелек любого, вне зависимости от принадлежности к тому или иному народу. Сторонники Цербо вообще не имеют никаких предубеждений относительно происхождения кого бы то ни было.

– Меня никто не видит, если я сама этого не хочу, – ответила Звездный Блеск. – Я не выпускала Горена из виду и поняла, что сейчас произойдет. Так что скрылась еще до того, как он вас предал. Остальное не представляло никакого труда, ведь всю свою жизнь я была рабыней и научилась не обращать на себя чужого внимания.

Бульдр почесал бороду.

– Ты с самого начала подозревала, что произойдет именно это?

Она покачала головой:

– Нет, но я привыкла рассчитывать на худшее, а еще я стараюсь подмечать самые крохотные детали, потому что порой именно от них зависят и жизнь, и смерть.

– Но в любом случае про Горена ты знаешь больше, чем все мы, вместе взятые, – мрачно заметил Хаг.

– Просто потому, что я смотрю и слушаю внимательнее, чем вы, Хаг. Мне он тоже ничего не рассказывал. Но сейчас он восполнит этот пробел, он мне обещал. – Звездный Блеск повернулась к нему.

Горен совсем ослабел, ему было плохо. Он не мог посмотреть ей в глаза, не говоря уже про остальных. Но оправдываться он не станет. У него были веские причины для подобного поведения, к тому же тогда он думал, что поступает правильно. Он набрал побольше воздуха и рассказал остальную часть своей истории, начав с жизнеописания Януса Малакея, пращура шейканов.

Пока Горен рассказывал, ночь закончилась. Друзья слушали молча, ни разу его не перебив. Они сидели под деревьями на сырой траве. Чуть в стороне паслись лошади, время от времени довольно пофыркивающие.

Все были поражены и озадачены. Ярость и ненависть давно испарились; Горен чувствовал, что никому больше не хочется свернуть ему шею.

– Мне нужно крепко подумать, – прервал затянувшееся молчание Хаг. – Многовато на один раз, быстро не осмыслить. Прежде всего возникает вопрос, что же будет с нашим союзом.

– Как бы там ни было, для меня Горен никакой не предатель, – объявил Менор. – Во всем виноват Малакей, душа которого залезла в нашего друга. Хотя готов признать, что не представляю, как поступить дальше.

– Если быть точным, то доверять нельзя вам обоим, – серьезно произнес Бульдр Краснобородый. – Горен непредсказуем, ведь мы понятия не имеем, когда именно верх возьмет Малакей. А Звездный Блеск несет в себе темное наследство норканов, к тому же из касты Архонов. Это может привести к огромным неприятностям, даже если она выбрала Свет.

– А ты что думаешь? – Хаг повернулся к Вейлин Лунный Глаз.

На милом лице эльфийки не отразилось никаких чувств.

– Пока мне бы не хотелось ничего говорить, – ответила она, искоса взглянув на Звездный Блеск.

– Ну, так что теперь будем делать? – еще раз спросил Менор. – Надо решать поскорее, уже светает, а внизу сражаются двое из Альянса. К тому же позвольте вам напомнить, что на шестерых у нас всего четыре лошади. Если Звездный Блеск и Горен заберут Златострелого, то мы должны по двое выбирать одинаковое направление.

После этих слов повисла неприятная тишина. Хотя впервые за долгое время тучи расступились и теплые лучи солнца извещали о наступлении прекрасного летнего дня, всех знобило. Горен понимал, что никто из них не знает, как себя вести. Не так-то легко разорвать зародившуюся между ними дружбу; для этого они слишком многое пережили вместе. Похоже, никто понятия не имел, куда идти после расставания. Оказаться одному в ничейных землях на многие сутки пути от любого города. У них не было ни оружия, ни еды, ни денег, только истрепанная одежда. Принять решение было совсем не просто.