Убрал руку, взглянул на часы и довольно улыбнулся. Прошло не больше пары минут. Он был прав: вибрация - потрясающая вещь.

Она поглядела на него осоловелыми глазами, чуть прищурилась: слишком уж довольным собой, слишком торжествующим выглядел ее любимый изобретатель. Вот, значит, как? Почувствовал себя хозяином положения? Ну нет, она так просто этого не оставит!

Приподнялась, толкнула его в грудь ладонями, заставляя лечь на спину, и сурово спросила:

- Доволен?

- Очень, - не стал отрицать Яхор, улыбаясь и глядя на нее, словно на капризного ребенка.

Она с вызовом взглянула на него, даже не понимая, что он откровенно любуется её телом, а потом склонилась и принялась стаскивать с него рубашку. Он чуть приподнялся, устраиваясь поудобнее и смотрел с такой насмешкой, что Белла прижалась ртом к его животу, чтобы стереть эту гадкую улыбочку. Мышцы под ее губами напряглись, и она проложила дорожку мелкими влажными поцелуями до самого пояса брюк.

Яхо больше не смеялся. Напротив, он даже шевельнуться боялся, так ему хотелось, чтобы она продолжила. Чтобы расстегнула пуговицы и выпустила давно готовый к бою член на волю. Сам бы он никогда не осмелился попросить... но если Бель хочет... главное, не спугнуть.

Тонкие пальчики обхватили ствол, горячий язык прошёлся вокруг головки, и из губ Яхора вырвался сдавленный стон. Белла довольно хмыкнула. Ей хотелось довести мужа до умопомрачения - как он ее, чтобы он был беспомощным в ее руках, и она старательно вбирала его член как можно глубже, плотно обхватывала губами, а потом с влажным причмокиванием выпускала, подняв на него глаза. Яхо уже тяжело дышал и комкал пальцами простынь, низ живота от его тяжёлого взгляда вновь простреливала судорога наслаждения, заставляя плотно сжимать ноги. Он начал дышать все быстрее, подаваясь бёдрами ей навстречу, и она послушно ловила его темп, придерживая член руками. Глухой стон и внезапно выплеснувшееся в рот терпкое семя стали моментом ее триумфа.

Он подхватил ее под мышки, затаскивая на себя, жадно поцеловал в губы, нисколько не смущаясь того, что у неё на языке его вкус, и прошептал:

- Спасибо, нежная моя.

Бель не могла не улыбнуться его словам. В этом весь Яхо. Она ощущала себя рядом с ним как минимум королевой. Любимой? Нет, скорее, обожаемой. Отец был прав - никто, кроме Яхо, не мог быть ее мужем.

Льен лихорадило. Новость о том, что король едва не разбился во время полета на аэростате, просто взорвала общественность. Острая сатирическая статья первой в Галлии женщины-журналистки Софи Доган разошлась по всем газетам, ее даже во “Франкский вестник” попросили, и в “Славские ведомости”.  Тираж же “Льенских новостей” допечатывали трижды - в каждом доме хотелось иметь свою историческую реликвию, коей, безусловно, станет этот выпуск.

Покушение на короля!

Старый мир прогнил!

Аристократы-заговорщики и аристократы-героические пилоты!

Подвиг инженеров!

Вокруг только и разговоров было, что аэростат - настолько надежная штука, что даже при диверсии все, кто в нем летели, остались живы. Кроме Джеральда Браенга, но об этом старательно умалчивалось. Просто сообщалось, что сын канцлера ранен и проходит лечение в закрытой клинике.

Макс и Тьен, забыв про все разногласия, целыми днями мотались по пригородам, опрашивали людей, проверяли все мастерские, отправили ловчих в Белую Чашу на шахты и на стерлингов кожевенный завод. Дело начинало раскручиваться. Честное слово, если бы не это покушение, они никогда бы не подумали, что здесь может быть замешан безобидный изобретатель электрической машины из Предгорий. Можно было даже сказать, что братья Оберлинги были довольны тем, как всё обернулось.

А вот Алистер почему-то был недоволен. На жизнь его отца, Эстебана III Галлийского не покушались вовсе ни разу, да и на улицах его узнавали, так чем он, Алистер, хуже? Да, в последние годы отец много болел, практически все управление государством передал канцлеру и старшему сыну, но все равно - люди любили Эстебана.

Возможно, так было потому, что он поднял Галлию из разрухи, куда ее загнал его сумасшедший отец, возможно, благодаря тому что люди и в самом деле стали жить лучше. К тому же Эстебан отменил смертную казнь и открыл Университеты для всех, а не только для аристократов, но и аристократию не обидел. Талантливые юноши из древних родов назначались наместниками и начальниками департаментов, их отправляли учиться во Франкию и Катай. Кажется, отец сделал всё, чтобы оставить своему не самому блестящему сыну процветающую страну. А что сделал сын? Грохнулся с аэростатом и угробил последнего Браенга.

Ну ладно, не угробил. Бригитта уже его нашла, только наотрез отказалась сообщать, где ее сын и каково его состояние. Ее можно понять - он единственное, что у нее осталось... ну, не считая дочери в Славии, но та давно уже жила самостоятельно.

Поэтому за чистку древних родов Алистер взялся с пугающим энтузиазмом, вдохновляясь не только записями канцлера Браенга, но и регламентами прежних правителей. Он лично проводил допросы Стерлингов, Ваенгов и Цвенгов, без зазрения совести ворошил их финансовые документы и декларации, словом - всеми силами строил из себя диктатора, хотя и понимал, что это не принесет ему популярности. Зато, дай богиня, отучит этих... покушаться на законного правителя.

А еще Алистер понял, для чего отцу был нужен канцлер Браенг - один человек просто физически не мог держать все под контролем. И в голове. И не спать он тоже не мог. Алистер понимал, что доверять теперь он сможет немногим, а именно тем, с кем летал. Роберт Стерлинг королю нравился больше других, он был амбициозен и одновременно зануден, из него вышел бы великолепный новый канцлер. Да, не любит риск - так дури у Алистера и своей хватало, несмотря на то что он уже в солидных годах.  Зато документы после его правок читать одно удовольствие, не то, что отчеты братьев Оберлингов. Если Макс еще сдавал более-менее вменяемые бумаги, то на записи Тьена смотреть без слез было невозможно. Алистер последний его отчет порвал и выкинул обрывки в окно, уверяя, что даже если какие-то шпионы пожелают его восстановить - то сойдут с ума и закончат жизнь самоубийством.

Впрочем, и тут был отличный вариант - Тьен просил специального разрешения на брак с простолюдинкой-журналисткой, и король с удовольствием его Оберлингу выписал, поставив условие, что Софи будет бедняге с отчетами помогать. Статьи у нее получается писать очень ловко, так пусть и отчеты попробует, тем более что она все равно слишком много знает. Тьен, к слову, не сопротивлялся.

С Аязом было сложнее. Целитель такого уровня был в Галлии просто необходим, но степняк наотрез отказывался от гражданства. Сын хана, его можно понять. Ну хоть госпиталем для бедных занялся, и то хлеб. Алистер долго ругал своего покойного отца за то, что тот умудрился упустить второго - Раиля Кимака. При том, что парень учился в Льене и был особенно дружен с Браенгом-младшим - да для него просто создана была должность Медицинского Управления! Но увы, Кимак-младший осел во Франкии, и вытащить его оттуда не представлялось никакой возможности.

Оставалась Изабелла. Что может женщина-целитель - Алистер не представлял, но механической рукой Яхора впечатлился. Он уже потом, после узнал, что именно Белла проводила операцию по приживлению протеза, пусть под руководством отца, но она справилась блестяще. Король предполагал, что изобретатель и его супруга могут внести немалый вклад в развитие техномагии, и намеревался удерживать их всеми силами. Для начала им нужен дом, который просил Яхор. С этим проблем не возникло. Алистер распорядился выкупить и отремонтировать неплохой особнячок на Садовой улице, откуда до ангаров было несколько кварталов, особо указав, что конюшню нужно оборудовать под гараж. Мобиль изобретателю тоже был уже выписан. А для Беллы в Льенском университете составляли индивидуальный курс обучения: Алистер хотел сильного целителя во главе Управления - Алистер его получит. И ничего, что она, в общем-то, не мужчина.